– Это мои стихотворения, мое, так сказать, творчество.
– Я уже понял. С какой целью вы здесь? Вам нужна работа?
– Нет-нет, что вы. Я – поэт! Моя работа – творить.
– Творец, блин. Стихоплет, епта, – хороший слух от высокого «восприятия» позволяет мне уловить бормотание Сявы в другом конце офиса и разочарованные нотки в нем.
Система говорит, что Гипертонюк к своим пятидесяти четырем годам добился аж третьего уровня социальной значимости, а самый высокий навык у него – скоропечатание. Ого, целых восемь очков в навыке! Представляю, как он строчит – да с таким навыком можно по роману в неделю смело писать! Серийный графоман, чувствую – уже восемь объемных поэтических сборников накатал.
– Хорошо, – я понимаю, что как обычно с «творцом» беседу не построить, и перехожу к жесткому структурированию диалога. – Вы – поэт?
– Так точно.
– Вы пришли к нам в агентство.
– Как видите.
– Принесли нам свои стихи.
– Стихотворения! – взвивается Гипертонюк.
– Да-да, простите. Вы принесли нам свои стихотворения.
– Принес.
– И? – растягиваю союз в ожидании того, что гость продолжит сам.
– Что «и»?
– Зачем вы принесли нам свои стихотворения?
– Чтобы вы их купили, – раздраженно, как профессор туповатому студенту, отвечает поэт.
Так, ребус разгадан. Продавец он, конечно, так себе. Видимо, расчет на то, что, полистав его книги и прочитав хотя бы пару строчек его «нетленок», желание приобрести всю антологию сочинений Мутного В. В. возникнет как само собой разумеющееся.
– Понятно. А работа вам не нужна?
– Мне некогда. Стихотворения, знаете ли, сами себя не сочинят! Мои читатели ждут!
– Простите, а где ваши читатели вас находят?
– Как это где? На поэтическом сайте. Так вы берете или нет?
– Нет.
– В смысле?
– Нет, и точка. Спасибо, – возвращаю книги автору.
– Вы даже не спросили их стоимость! – возмущается Гипертонюк.
– Видите ли, Владлен Варламович. Я не большой фанат поэзии. Особенно такой…
– Какой это «такой»? – подозрительно щурит глаза он.
– Современной.
Постучавшись, нашу дверь открывает Горемычный, заведующий бизнес-центром во плоти.
– О, Владлен Варламович, и вы здесь! – радостно приветствует он старого, как я полагаю, знакомого. – Добрый день, Филипп!
– Добрый день, Степан Лаврентьевич!
– Филипп, простите, но я не к вам. Владлен Варламович, мне сказали, что вы здесь, я и зашел. Уделите мне минутку? У меня есть отличный коньяк!
– Думаю, я здесь закончил, – Гипертонюк встает и презрительно оглядывает меня. – Ничего в искусстве не понимает современная молодежь!
– А вот моей супруге очень понравились ваши стихотворения! – восторгается Горемычный. – Я, кстати, к вам по этому поводу и хочу обратиться. Видите ли, у Машеньки скоро юбилей, сорок пять. А в сорок пять что?
– Дама ягодка опять? – предвкушая «шабашку», поэт расплывается в улыбке.
– Именно! Именно! Я бы хотел заказать вам… – заведующий обнимает и уводит поэта, продолжая что-то интимно шептать тому на ухо.
Под дробный смех Гипертонюка и басовитый гогот Горемычного концессионеры покидают стены нашего офиса. Нарочно не придумаешь – Мутный и Горемычный, вестники Апокалипсиса.
– Что это было? – недоумевает Сява.
– Поэт, Славка. Тот самый, что в России больше, чем поэт. Что ты там жрешь?
– Бич-пакет заварил. Тебе сделать?
– А, давай, – махнув рукой на грядущие алерты системы, соглашаюсь на лапшу быстрого приготовления.
Настроение вообще ни к черту. Дома Вика постепенно переключается из состояния «соратник и товарищ» в язвительно-ироничное «я же говорила» и все больше напоминает мне Янку.
Наша нищебродская рекламная кампания провалилась. Сява со своими гопниками совершили подвиг, обклеив полгорода объявлениями, но эффекта это не дало никакого. Вот уж где я пожалел о бездумно выплаченных Матову десятках тысяч за бокс. Сейчас бы эти деньги пригодились.
Сява, отправленный на срез общественного мнения по алкашам района, провел соцопрос и вернулся с нерадостными вестями. Доверия к нам, как выяснилось, никакого. Народ искренне считает, что наша контора – очередной не выполняющий обещаний лохотрон, рубящий бабло на доверчивых клиентах. А те редкие звонки по объявлению, что все-таки были, по большей части оказались от не вполне адекватных людей. А как еще назвать тех, кто интересуется работой на руководящих должностях с огромной зарплатой и чтобы ничего не делать…
– Фил, держи. Приятного! – Сява протягивает мне упаковку лапши, над которой парит безумно аппетитный запах. Что-что, а усилители вкуса работают как надо.
– Спасибо, Слав.
Я сам не замечаю, как полностью приканчиваю все упаковку, до дна выхлебав бульон.
Поглощено 489 ккал, белков – 12,2 г, жиров 21,4 г, углеводов 62 г.
Внимание! Вы употребили в пищу еду, содержащую опасные соединения!
Опасность! Риск развития раковых заболеваний увеличен на 0,00012 %!
Опасность! Риск развития заболеваний желудочно-кишечного тракта увеличен на 0,00086 %!
Опасность! Риск повышения артериального давления увеличен на 0,00704 %!
Снижение жизненных сил на 0,038402 %.
– 3 % метаболизма (6 часов).
За время с интерфейсом я научился не обращать внимания на такие мелочи. Практика показывает, что «опасные соединения» сейчас практически в любых продуктах, да и вообще странно, что система не заваливает меня предупреждениями при каждом вдохе нашего загазованного воздуха.
От нечего делать листаю системные логи. Нашел их недавно, ибо криворукие мозгокодеры запихнули их в самые дальние уголки настроек. Заглядываю я туда нечасто, но штука оказалась полезная, очередная мечта любого апологета тайм-менеджмента и продуктивности.
Логи фиксируют все: системные сообщения, прогресс опыта, частоту сердечных сокращений в каждую минуту действия интерфейса, гормональные всплески, шагомер, долготу сна с разбивкой на глубокую и быструю фазы и даже то, с кем и когда я входил в визуальный и речевой контакт. Можно посмотреть, чем я занимался в среду на прошлой неделе с точностью до секунды, правда, в довольно общих чертах: «чтение», «поглощение пищи», «сон», «движение». При фокусировке на виде деятельности получаю статистику за период времени, вплоть до количества усвоенных килокалорий и числа полученных оргазмов.
Из-за постоянного пребывания в офисе в моем развитии, как и в бизнесе, тоже нет особых сдвигов. Тем не менее космическая скорость прокачки отражается даже на рутинных вещах. Из-за ежедневной практики в болтологии – с разными посетителями, с соседями, с бесчисленными отделами кадров разных компаний, куда я звонил, предлагая услуги, – поднялся навык коммуникабельности (8). Компании, кстати, активно – спасибо моим продажным навыкам – соглашались сотрудничать, подкидывая вакансий, но предложить-то им мне было некого! Ни одного клиента за всю неделю!
Дописанная биография Куцеля повышения писательского мастерства не принесла, зато подняла скоропечатание (5). Но больше всего хороших эмоций я получил не от этого, а от звонка Юли, внучки Куцеля. Таких теплых и искренних слов благодарности я не слышал с того утра после допроса у Игоревича, когда звонила мать найденной девушки. Хотя изначально я к этой работе относился как к чему-то коммерческому и не особо важному, но ведь по факту – это моя первая законченная книга! Книга, у которой точно будет хотя бы с десяток читателей из числа потомков и родственников героя книги.
Помню тот поздний вечер, когда я написал последнюю строчку и поставил точку. Непередаваемое чувство удовлетворения от хорошо выполненной работы, и система тут точно ни при чем, потому что задачу она мне закрыла только после редактуры, а вот та радость – она была только моей. Настоящей.
На ровном месте повысился навык поиска информации в сети (6). Многочисленные вежливые отказы торговым агентам и ежедневные ободрения приунывшего Сявы повысили навык лицемерия (4). А после очередной пробежки случился ап атлетики (3).
