Миом него из темноты один за другим проходили солдаты в «афганке». Один из них, оказавшийся Сергеем Кислициным остановился и молча укоризненно посмотрел на Толика. После чего также молча развернулся и пошел дальше. И один за другим за ним шли все, кого Толик потерял за время боев «за речкой». Потом те, кто ушел из его жизни позднее. Среди них промелькнуло знакомое усатое лицо прапорщика Мимоходова. Бойцов в советской форме сменили американцы в униформе Второй Мировой. И они тоже проходили мимо молча, укоризненно смотря на Тома. Последним шел капеллан Кац. Он остановился, воровато оглянулся и, достав откуда-то из-под полы рясы бутылку. Так же молча протянул ее Томпсону. Взяв бутылку, Том сделал хороший глоток. Как оказалось — крепкого кукурузного виски… и…
Закашлялся.
— трах — бум — шурум — бурум, — сквозь наплывающую боль донеслось до Тома чья-то непонятная речь. Стараясь не выдать себя лишним движением, он слегка приоткрыл глаза. Осмотрелся вокруг. Два азиата, вооруженные английскими бесшумными пистолетами-пулеметами, что-то выясняли между собой. Третий же поспешно обыскивал ящики стола. Но самое важное, эти идиоты даже не удосужились убрать оружие подальше от рук Томпсона. Разговаривающие боевики кажется расслышали кашель Тома. Один из них, стоящий спиной, начал поворачиваться. Второй, смотревший на лежащего Тома, среагировал быстрее. Но ему мешал напарник. Томпсон же, неожиданно почувствовавший прилив сил, подхватил МП5 и одной очередью срезал стоящих. Третьего, к сожалению, только зацепил. Причем явно слегка, тот свалился за стол и теперь его было не видно за трупами товарищей. А боевик, между тем, выпустил пару очередей. Хорошо, что неприцельных. Пули ушли куда-то вверх, украсив стенку еще одним рядом дырочек почти под потолком.
— Черт побери! Сколько же вас тут, проворчал себе под нос Том. И выстрелил очередью в стену над укрытием боевика. Тот от неожиданности дернулся. Время для тома словно застыло. Он успел заметить промелькнувший кусок головы врага. И выстрелить. И попасть, заметив, как пуля попадает в боевика. А потом Тома снова накрыло волной боли. Тьма плавно окружала его, за исключением небольшого светлого участка. В нем Том рассмотрел ровную поверхность, а на ней — знакомую картинку с выглядывающим из-за стены лысым большеносым человечком и надписью рядом: «Джеронимо был здесь». Ему казалось, что в этом рисунке присутствует какая-то неправильность. Но сосредоточится и найти ее мешала громкая музыка песни, которую он слушал на пляже, а также громкий незнакомый голос, певший по-русски:
— Надо мною — тишина,
Небо полное дождя,
Дождь проходит сквозь меня,
Но боли больше нет.
…
Я свободен, словно птица в небесах,
Я свободен, я забыл, что значит страх.
Я свободен с диким ветром наравне,
Я свободен наяву, а не во сне!
Москва-Ватутинки, 2018–2020
[1] Здесь был Килрой (англ.) — рисунок-граффити, пользовавшийся огромной популярностью в англоязычных странах Запада в период с начала 1940-х по конец 1950-х годов. В традиционном варианте — изображает линию-стену, выглядывающую из-за этой «стены» верхнюю часть овальной человеческой головы, обычно лысой или с несколькими волосинками, на которой видны лишь глаза и неестественно длинный нос, по четыре пальца по обеим сторонам от этой головы и надпись «Kilroy was here»
[2] Кипелов “Я свободен» — рок-баллада в жанре хэви-метал. Музыка композиции написана Валерием Кипеловым, текст — поэтессой Маргаритой Пушкиной в соавторстве с ним же. Английский перевод — Amphybian. Далее в книге приведен русский текст.
[3] Том ошибается. Классический хэви-метал появился как раз в середине 70-х.
[4] Генерал Риджуэй М. написал мемуары «Солдат», Д. Эйзенхауэр — «Крестовый поход в Европу»
[5] Мусульманский рай, букв. — сады
Анатолий Логинов
Джеронимо. Жизнь
Несколько слов от автора
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
Вечный покой сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой — для седых пирамид.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг.
Л. Дербенев
' Geronimo ! — Джеронимо!'
— клич американских парашютистов
во время прыжка
Продолжение и завершение приключений попаданца в Америку. Жесткий и жестокий мир двух сверхдержав, веселый и одновременно холодный и постоянно балансирующий и у пропасти всеобщей ядерной войны. Мир XX века, в котором автор этой книги жил, и о котором вспоминает с ностальгией.
Книга посвящена тому трудному и прекрасному времени, когда мужчины еще были мужчинами, женщины — женщинами, а сверхдержавы — сверхдержавами. Памяти той великой страны, в которой я родился и ее достойного (именно в то время, хотя и не во всем и не всегда) соперника. Будем жить!
Dum spiro — spero (Пока дышу — надеюсь)
Над черной бездной, жуткой бездной,
Нас держит тоненькая нить.
Она надеждою зовется,
И верить хочется,
Так верить хочется,
Что эта нить не оборвется,
И жизнь не кончится…
Л. Дербенев
Темнота, странная, мягкая, словно обволакивающая тьма… и песня… та самая песня, которую он услышал на пляже. Он… свободен? Или…
Дождь проходит свозь меня,
Но боли больше нет…
Вот уж явная ложь. Боль, как и темнота, окружает его со всех сторон. Сильная боль, терзающая все тело. Почти смертельная. Но почему-то не видно никаких тоннелей? Неожиданно он вспомнил, как летел в уходящем куда-то вдаль длинном туннеле со слабо светящимися стенками. Летел, обгоняя облачка, внешне похожие на людей. Летел, огибая повороты и постепенно разгоняясь. Ему даже начала нравиться эта новая ситуация. До тех пор, пока на крутом повороте он не столкнулся с одним из облаков. Вместо ожидаемого пролета через туман он словно с разбега ударился в стену и на мгновение как будто выключился. И очнулся в самолете. Болело все тело, непонятно почему. Туман, а вернее облако, было настолько густым, что, еще раз выглянув в дверь, Том не увидел даже крыльев самолета. Если бы высота была ниже, его можно было принять за поставленную немцами дымовую завесу. Сколько не вглядывался Томпсон, ни земли, ни других самолетов ему разглядеть не удалось. Казалось, что кроме одного единственного самолета и сидящих в нем десантников, в мире больше никого не осталось. Но самолет продолжал лететь, плавно снижаясь, и вскоре облака начали рассеиваться. Сразу же вокруг начали рваться снаряды зениток. В самолет попал снаряд, разорвавшись и обдав Тома целым роем осколков. От усиливавшейся до невозможности терпеть боли он снова потерял сознание…
А в это же время в Москве, в здании на Лубянке происходил очень интересный разговор.
— … Пока неясно. Наши источники в АНБ ничего не смогли прояснить, — стоящий навытяжку перед министром Госбезопасности майор слегка покраснел. — Убитые, состоят в организациях, которые никогда вместе не действовали из-за религиозных разногласий. Источники слухов, о том, что генерала собираются вернуть в Совет Национальной Безопасности не выявлены. Официального опровержения слуха администрация Шрайвера не дает.
