Человек прищурился.
И снова перехватило дыхание. Сердце и то остановилось почти.
— Я… так… может… помочь чем надо, — Земеля сунул пальцы под галстук.
— Помочь… а и пожалуй, что поможешь. Ты с обещанием своим не медли. Ищи людишек… а заодно от меня кандидата прими. С ним будет подарок. Передай его Лешему. Скажи, что от человека, который дружбы ищет и сотрудничества. В общем, постарайся, Земеля. И я тебя не забуду.
Прозвучало почему-то угрозой.
Глава 23
Где остро встает вопрос кадрового голода
Глава 23 Где остро встаёт вопрос кадрового голода
Он собрал лицо в недовольный кирпич
История любви с очень суровым героем
— Спит? Сколько вы ему вкатили?
Машина остановилась, потом хлопнула дверь, выпуская водителя и впуская прохладный воздух. Следом распахнулась и другая, а носилки с Наумом Егоровичем выкатили из машины. Он с трудом подавил зевок. Вот честно, засыпать не хотелось, но как-то само собою вышло.
То ли антидот так сработал, то ли наоборот не сработал, а сработало как раз зелье успокоительное, то ли просто сама эта поездка, тишина и мягкое покачивание машины убаюкали.
Возраст всё-таки.
Смех смехом, а о пенсии пора подумать. Или хотя бы о смене работы. Староват он стал для таких вот приключений, и сейчас это особенно чувствовалось. Вот как закончится всё, так и подаст Наум Егорович рапорт о переводе…
— Он вообще живой? — чьи-то холодные пальцы ткнулись в шею.
— Живой, — заверили с другой стороны. Тянуло открыть глаза и посмотреть. — Развезло вон. Небось, эта дура двойную дозу всыпала. Куда его?
— В третий давай.
— В третий? — уточнил голос с явным удивлением. — Так ведь же ж обычно… случилось чего?
— А то. Сегодня тут вообще весело. Сперва придурки какие-то рыскали. Потом по внутреннему периметру тревога сработала. Заглохла-то сразу, а потом опять и в другой точке. И в третьей. Ясно же, что заглючила система, но Вахрякова ж знаешь. Всех на уши поднял. Заставил каждый куст проверить… потом у докторов чего-то там засбоило. То ли выброс, то ли просто накосячили, а теперь прикрываются наукоёмкой хренью. Мы вон весь вечер народ перебрасывали. Вахряков злой, как…
— Хватит болтать, — этот хрипловатый бас заставил Наума Егоровича напрячься.
Вот сразу по голосу почуялось, что говоривший — человек важный, облечённый властью, а ещё и вправду злой.
— Я ж писал, чтоб отложили операцию…
— Куда откладывать? Всё запущено и согласовано. Это у вас тут бардак! — возразил тот, кто привёз Наума Егоровича. — Нет, можем обратно отвезти.
Не надо!
— Но с хозяином сами станете объясняться.
— Замолкни. Спит?
— Спит.
— И как долго?
— Понятия не имею.
— Не зли меня!
— Да не знаю я! Ну ему и так сыпали, и он сам чего-то там жрал, траву какую-то от нервов. А теперь и мы добавили. Его по-хорошему бы под капельничку, на детоксикацию кинуть.
— Вези.
— Что, в третий?
— В третий.
— Так ведь тут пилить… может, мы на машине? — в голосе появились заискивающие ноты. — Тихонечко подкатим, а потом и выгрузимся.
— Не положено, — резко оборвал бас. — Так кати. И давай, пошевеливайся…
— Чтоб тебя, — каталку толкнули и мелкие колёсики её заскакали по плитке. Сама каталка при этом дребезжала и опасно покачивалась, заставляя Наума Егоровича гадать, выдержит ли. Всё ж весу в нём прилично… — С-скотина… как нормального же человека попросил… ничего, хозяин тут явится, скоро эту богадельню…
Человек ещё бормотал, то и дело пихая каталку.
— Фу-х, — раздался ещё один голос. — Дурдом сегодня натуральнейший…
— Как есть. Привет. Подсобить прислали?
— Вроде того. Здоровый какой…
Не такой уж Наум Егорович и здоровый. Вполне себе обыкновенный. Для мужчины в его годах, можно сказать, даже стройный.
— Ничего, тут и схуднёт, и оздоровится…
И худеть ему нужды нет. Это если б жир был, тогда да. А у него не жир. У него мышцы.
— Кто на месте?
— Да все на месте. Когда началось, так Евгеньич всех поднял. Даже вон Славину вызвать пытался.
— И?
— А она в город умотала. То ли свадьба, то ли похороны… но телефончик отключила. Небось, знает эти его выверты. Он же ж никогда спокойно отгулять не даст. Вечно чего-то срочное. Достал прям.
— Эт точно…
Вдвоём каталку толкали бодрее, но от мелкой тряски Наума Егоровича слегка замутило.
— Так чего случилось? — уточнил тот, который привёз.
— Ну, сперва вроде как на внешнем периметре кто-то там появился. Ребят отправили, те и разобрались. Там городские какие-то не туда впёрлись. За ними Козырина послали, чтоб присмотрелся, то да сё…
Наум Егорович потрогал языком щёку, потом вспомнил, что в щеке у него как раз ничего и нету. И в зубах. Ампулу с ядом не выдали, а когда он заикнулся, то заработал тяжёлый взгляд Фёдора Фёдоровича.
— Мы, — сказал тот престрого. — И без того вечный кадровый голод испытываем, чтоб подобная идея понимание нашла. Сотрудник должен думать, как выполнить задание, а не как помереть героическим образом.
Ампула с ядом и вправду дурь. Даже тогда стыдно стало. Получалось, что он, Наум Егорович, пересмотрел шпионских сериалов.
— А этот придурок, прикинь, нажрался! С приезжими! — воскликнул голос прерадостно.
— Точно придурок.
— Ага… сперва связь глушанул… ну, за ним сразу и послали, чтоб проверить. По регламенту там…
Лежать становилось всё сложнее. С другой стороны, ситуацию-то Наум Егорович хорошо понимал. В маленьком закрытом городке, где приходится дисциплину блюсти, ибо начальство бдит, только одно развлечение и остаётся — сплетни.
— … приезжают, а он вхлам. Вообще никакущий! Его Евгеньич привёз капаться. А этот прям руки тянет, хватается и в любви клянётся…
— Теперь точно уволят.
— Да не, скорее переведут. И премию обрежут, само собой. А увольнять-то навряд ли. Людей-то нет.
Кадровый голод, кажется, испытывал не только Институт Культуры.
— Ну и только этого определили, как тут сигналка сработала. Сперва рядом с третьим. Потом уже возле второго. И пошла веселуха.
— И с чего она?
— В том и дело, что ни с чего вроде. По камерам пусто. А сигнал на пульт идёт. Вахря наш опять орать. Всех выгнал на территорию… короче, завтра кусты пилим. Чтоб вообще ни одного.
— Твою ж…
— Погодь, это не всё. Наши-то носятся, языки высунули, ищут лазутчика, которого нет, а тут Евгеньич как выскочит и с криком, что надобно срочную эвакуацию объявлять. Главное, у самого рожа белая, руки трясутся. Наши тоже затряслись… ну, сам понимаешь, хрен его знает, чего у них там в подвалах.
Каталку тряхнуло и Наум Егорович застонал.
И мысленно заметку сделал, заглянуть в подвалы, а то ж и вправду, хрен его знает. Может, тут давно группу надо вызывать и всю эту богадельню закрывать прямо с ходу.
— Вахря Евгеньевича скоренько осадил. Типа, чего орёшь… а тот ему фиговину тычет, типа, вон оно, остаточные эманации нестандартного профиля, — эти слова были произнесены другим, будто блеющим голосом. Явно передразнивали того самого Евгеньевича. — И что спектр на восемьдесят процентов совпадает с демоническим.
И тут демон.
А может, он как раз отсюда и пришёл? Может, эти головастые вызвали какого? Правда, почему вызов прошёл мимо детекторов, да и в целом нехарактерно тихо, вопросец.
К Институту, мать его, культуры.
Но так-то похоже. Сначала вызвали, а потом… потом демон сбежал, иначе с чего ему против своих-то вызывающих работать? С другой стороны, какие они демону свои?
Та ещё пакость.
— Ну и типа, все приборы там с ума сходят… и собаку кто-то потерял.
— Какую собаку?
— А… про собаку ты ж не знаешь.
Каталку снова тряхнуло, а потом голос задумчиво произнёс:
— Тут ступеньки, однако…
— А пандус где?
— Это ж старый корпус. Какой тут на хрен пандус? Так придётся… слушай, а он точно в отключке?
