Путь Кейна - Корнев Павел Николаевич

— Думай, что хочешь, — пожал я плечами.

— Людвиг, подойди, — позвал Патрик моего сводного брата.

Я потянул с пальца княжеский перстень и болезненно поморщился. Холодный серебряный обруч будто уменьшился в размерах и цеплялся за кожу, трепетавшие вокруг него тени трещали и рвались, словно нервы или отростки жил. Было неприятно и больно, но власть никогда не манила меня. Я просто хотел, чтобы меня оставили в покое.

Что же касается боли… О боли я знал куда больше, чем мне того хотелось.

Наконец перстень подался; я стиснул его в кулаке, тяжело задышал и посмотрел на отца.

— Ты уверен?

Он молча кивнул.

— Людвиг, держи!

Я не стал передавать княжеский перстень из рук в руки, просто бросил его, как бросают безделушку, разом обрывая все тянувшиеся ко мне нити силы. Иначе не смог бы расстаться с ним, — я прекрасно отдавал себе в этом отчёт.

А ещё я немного боялся того, что случится дальше.

Людвиг поймал кольцо, и в тот же миг в него словно врезался выброшенный катапультой камень. Пацана отшвырнуло на диван за спиной, он развалился на подушках и обмяк, но перстня не выпустил. Тени закружились по комнате призрачным смерчем, на миг стало темно и холодно, а потом они втянулись в кольцо. Людвиг вздрогнул и открыл глаза, из его левой ноздри потекла тоненькая струйка крови.

— Папа… — прошептал он, и Патрик в один миг оказался у дивана.

— Как ты, сынок? — обеспокоенно спросил он.

Я только усмехнулся. Людвигу повезло, тени приняли его.

— Приставь к нему Кевина, — посоветовал я, покидая гостиную.

Никто из стоявших за дверью гвардейцев не сказал мне ни слова.

Я не пошёл к себе, слишком уж паскудным было настроение. Отправился в покои брата. Прошёлся по библиотеке, бездумно рассматривая пыльные тома, но ничего с полок доставать не стал и уселся в кресло у погасшего камина.

Посидел так какое-то время, затем поднялся в спальню. Ветер дул прямо в окно, было холодно. Не став звать прислугу, я разжег огонь и уселся на кровать, гадая, что именно стряслось здесь той роковой ночью.

Что?!

От нелёгких раздумий разболелась голова, да ещё начало ломить кости и крутить суставы. Стало тоскливо и одиноко.

А ещё — холодно и мёртво.

Я вытряхнул из кошеля мешочек с чёртовым корнем — нормальным, а не той гадостью, что потчевал меня господин Улыбчивый, потом заглянул внутрь в поисках курительной трубки, но на глаза попалась лишь увитая разноцветными нитками палочка. Амулет некроманта был больше не нужен, я кинул его на кровать и досадливо прищёлкнул пальцами, вспомнив, как собственноручно разломал трубку в охотничьем домике барона Далькири. Пришлось перебираться к очагу.

Посыпанный стружкой чёртового корня нож очень скоро начал куриться ароматным дымком; я втянул его в себя и на какое-то время просто выпал из окружающей действительности, полностью позабыв обо всех тревогах и заботах.

Очнулся враз, неким наитием ощутив чей-то пристальный взгляд. Встрепенулся, огляделся, увидел Густава.

Библиотекарь стоял в дверях и смотрел на меня с непонятным выражением лица.

— Тут, значит… Это… — Я воткнул раскалённый нож в полено и несколькими резкими взмахами разогнал витавшие вокруг меня клубы дыма. — Неважно! Ты что-то хотел?

Густав облизнул губы и вдруг произнёс:

— Ваш перстень…

Голову по-прежнему заполонял уютный дурман, и я недоумённо взглянул на руку, силясь понять, каким именно образом библиотекарь угадал отсутствие кольца. То редко становилось видимым, обычно я просто ощущал тяжесть и холод серебра и не более того.

— Бенедикт, иногда снимал его, — отрешённо произнёс библиотекарь. — Убирал, когда ждал ведьму…

Нечто в интонациях Густава заставило присмотреться к нему внимательней. И взгляд ввалившихся глаз показался каким-то слишком уж цепким и липким.

— В тот вечер он снял его…

И я понял, что так и не потрудился узнать, кто именно нашёл тело…

Густав сорвался с места; я швырнул в него подхваченное с пола полено и вскочил на ноги, но в тот же миг библиотекарь врезался в меня, не дав вытянуть из ножен кинжал с серебряными рунами на клинке.

Клинок отлетел в дальний угол, мы с Густавом сцепились и покатились по полу. Я врезал локтем ему по переносице, но жёсткий удар не произвёл никакого впечатления. Парень оказался невероятно силён. Сбросив мой захват, он навалился сверху и вцепился в горло. Я попытался извернуться, но помешала кровать.

— Я сказал тогда, что не поеду в Ведьмину плешь. Что не поеду туда больше никогда. Но Бенедикт лишь рассмеялся. Я не хотел его убивать! Просто не сдержался! Это было сильнее меня! Растущая луна, это всё она…

Густав бормотал словно безумный, и неожиданно я ощутил исходящий от него холод. Пронзительной болью вспыхнуло клеймо на лопатке, шею заморозило, сознание начало путать, и сколько ни бил я библиотекаря кулаками под рёбра, тот даже не поморщился, всё усиливая и усиливая хватку.

Жизнь начала покидать меня, а вот бледное лицо Густава, напротив, налилось румянцем.

— Бенедикту всё сходило с рук. Всё и всегда. А я был не столь удачлив. Однажды мне не повезло, во мне поселилась луна. А он этого даже не заметил! Никто не заметил!

Если б не доза чёртового корня, разогнавшего по жилам кровь, я бы уже потерял сознание, а так мне всё же удалось упереться ладонью под челюсть библиотекаря и заставить его запрокинуть голову. К несчастью, руки душителя были длиннее моих, сломать ему шею не вышло.

Последний проблеск сознания заставил меня пошарить по кровати в поисках амулета некроманта. Потерявшие всякую чувствительность пальцы нащупали палочку и стиснули, стремясь сломать, но соскользнули с ниток и едва не упустили.

Я зарычал и в бессильной ярости ударил Густава по лицу, острый конец амулета угодил точно в глаз, потекла кровь, и хватка библиотекаря на миг ослабла. Это придало сил, я напрягся…

И с лёгким хрустом переломили амулет!

Густава сорвало с меня и отшвырнуло к стене, со всего размаху впечатало в камни и размазало по ним!

Но так показалось лишь на миг. Залитый кровью библиотекарь с протяжным стоном отлип от стены и вновь шагнул ко мне. Слабость давила к полу жуткой тяжестью, и всё же я начал подниматься навстречу противнику, а когда он прыгнул, врезал попавшимся под руку поленом. Врезал раз, другой, третий. И ещё! И снова!

На шестом ударе библиотекарь упал на колени, полено с хрустом угодило в затылок, и парень безжизненно растянулся на полу. Впрочем — не безжизненно, это я погорячился. Приложенные к шее пальцы уловили редкое биение пульса.

Живучий выродок…

Я крепко-накрепко стянул завёрнутые за спину руки Густава его собственным ремнём, затем выпрямился и потёр шею, на которой остались чёрные отметины чужих пальцев. Ещё немного и это мне пришлось бы лежать на полу. Только уже без пульса…

Короткая стычка словно вытянула из меня все силы, я рухнул в кресло и щедро сыпанул в камин остатки наструганного чёртового корня. Жадно хватанул разошедшийся по комнате дым, расслабленно откинулся на спинку и задумался, где отыскать достаточно вместительный мешок, телегу и бочонок масла.

Да, без масла в такую погоду было не обойтись…

Закат я встречал на краю мира.

Сидел на телеге, хлебал из баклажки яблочное вино, успокаивающе цокал на нервно прядавшую ушами лошадь. Коняге было не по себе, да и мне, честно говоря, место это тоже нисколько не нравилось.

Я находился на самом краю Ведьминой плеши.

Через дорогу, сразу за обочиной, снега уже не было — землю там, казалось, подогревал огонь преисподней. И он же уродовал и иссушал траву, кусты и деревья. Скукоженные, перекрученные, с чёрными зловещими листьями и острыми шипами они напоминали страшных монстров, тщетно пытающихся пробудиться от летаргического сна.

Густав висел на сухом дереве, примотанный к толстым ветвям и стволу крепко-накрепко, без всякого шанса освободиться.