— Есть, почему нет, тут есть кластеры с небоскребами по три сотни метров, да и дрона я для разведки использую.
— Чего?
— Небольшой летающий аппарат с камерой, четыре пропеллера, неужели у вас таких нет.
— Есть, БПЛА называются, много их разных, есть даже планирующего типа, без двигателей вообще. Насколько ты этого своего дрона подымал?
— Ну обычно метров сто хватает, чтобы осмотреться.
— И в чем отличие между ним и вертолетом, если я полечу на высоте сотни метров?
— В том, что шмякнувшийся дрон, это шмякнувшийся дрон, а вертолет упадет с тобой в кабине.
— То есть ты наотрез не сядешь в моего крокодила?
— В кого? — удивленно переспросил я.
— Да это название такое, аллигатор, у меня разведывательно-диверсионный вариант.
— Мда — с улыбкой начал я, — военные и вправду везде одинаковые: тюльпан, кипарис, грач, дятел, панцирь, а в вашем мире по земноводным пошли.
— У нас, если что, тюльпан тоже имеется, — как-то горделиво парировал он, — миномет такой был, устаревший давно, но хороший.
— А у нас это была система орбитального сдерживания, страшная штука, всему миру не нравилась.
— Так ты не ответил, — прервал он тему военных, — ты не полетишь?
— Мне без разницы, я не разобьюсь в любом случае, есть у меня проверенный метод спасения при падении с любой высоты, максимум жопу отобью, хотя, и то сомнительно, опыт уже есть.
— Дары-дары, — пробурчал Матвей, — у меня где дар?
— О, кстати, — сказал я, при этом доставая из кармана разгрузки потроха твари, что взял до встречи с Матвеем, коль нас теперь двое, неплохо было бы еще и того, что на краю площадки валяется распотрошить, да и возле столовой подобрать по возможности, спораны теперь в большем количестве уходить будут. — на ка вот, проглоти вот это.
Матвей принялся рассматривать черную жемчужину, покатал её в ладони, зачем-то постучал об стол и уставился на меня.
— Это жемчуг? — спросил он, не требуя ответа, — из башки большой твари, — добавил он с явной брезгливостью, — и мне это сожрать?
— Угу, просто глотай и чем-нибудь запей, это улучшит твой дар, причем сильно, и ты получишь сразу хороший.
— А какой?
— Не знаю, ешь давай, в других местах, за такой подарок, тебя бы уже застрелили и съели.
— Была не была, — выдал Матвей и наконец то проглотил жемчужину, после чего причмокнул губами, пытаясь понять какой же был у нее вкус, но вместо этого, обнаружив потепление в желудке, схватился руками за живот и опять уставился на меня.
— Не боись, — нарочито спокойно и с улыбкой ответил я, сейчас пройдет.
После принятия жемчуга Матвей еще некоторое время прислушивался к себе, ожидая чего-то непонятного для меня, а потом все же уговорил меня на попытку использования вертолета. Аргументы, что он приводил, были убедительны, во-первых, скорость, во-вторых, с учетом подвесных баков вертолет сможет пройти на девять сотен километров дальше, а если приложить базовую тысячу сто, то уже две тысячи километров. И все это со средней скоростью в три сотни километров в час. Он немного опечалился, когда я ему сообщил, что прошел уже пять тысяч, и запаса топлива не хватит, чтобы вернуться в любом случае, но он тут же принял решение продолжать путь в моём направлении, и разубедить его не получалось. Он постоянно повторял фразу: «какая разница сожрут меня в семи тысячах километров от обжитых мест или в трёх» и убеждал, что падение вертолета не беда, так как вся система катапультирования по-военному деревянная и полностью механическая, а электроника в этом агрегате только для проформы, главное — умный пилот.
Вечером я распотрошил всех оставшихся в доступности тварей и не успел толком отсортировать потроха, как в нашем убежище пропал свет.
— Все, пиздец котенку, больше срать не будет! — выдал Матвей и чиркнул зажигалкой. Я вообще напрягся, когда увидел её у него в первый раз, но успокоился, когда он сказал, что это подарок умершего боевого друга и он сам не знает, за кой хрен таскает её с собой, поскольку никогда не курил.
— Ладно, все равно пора спать, у тебя будильник есть?
— Да, а что у тебя нет? — переспросил он
— Особенность дара, часы не работают у меня, так что смысла нет их таскать вовсе.
— Ладно, спрашивать не буду, сделаю, прямо на рассвет ставить?
— Да за полчаса позавтракаем, умоемся и пойдем заводить твоего крокодильчика, если не выгорит, будем быстро уносить ноги. Пустыши, что возле работавшего дизеля тусовались сейчас по всей территории расползутся, а если заметит один и заурчит, остальные не заставят себя ждать.
— Ты же сам говорил, да и в книге написано, что пустыши эти как человек, только тупой, палкой убить можно.
— Можно, — подтвердил я с усмешкой, — а если урчание услышит кто-то по крупнее?
— Ясно, понял, — с обидой ответил он и завалился на свой топчан, подсветив его зажигалкой.
Уже на рассвете я провел разведку, убедившись, что возле нужных нам боевых машин не крутятся пустыши, а парочку тех, кто забрел к бункеру, я пристрелил еще на выходе, после чего дал команду Матвею, и мы спешно направились к вертолету. Добежав до того самого вертолета, где я нашел Матвея, он лихо в него запрыгнул и принялся размещать наши вещи за сидушками. Там имелось отделение, как он пояснил для размещения в нем комплекта выживания, но, увы, его размеры были значительно меньше, чем габариты наших рюкзаков, и поэтому пришлось повозиться. Я же на всякий случай расчехлил автомат и положил его на сиденье со своей стороны, а сам принялся наблюдать по сторонам. Вскоре Матвей чем-то защёлкал в кабине, после чего где-то сзади в двигательном отсеке раздался шум, и лопасти, дрогнув, сдвинулись с места. В начале шум работы двигателя был не сильно громче звука автомобильного двигателя, но очень быстро шум его работы нарастал и значительно быстрее, чем раскручивались лопасти.
— Матвей, сколько времени тебе надо?
— Я по быстрой схеме, — крикнул он в ответ и, поняв, что я не понимаю добавил, — минуты три.
— Твою мать, — выругался я в голос, понимая, что за указанное им время сюда явятся все, кому не лень.
Вскоре показались первые пустыши из-за здания казармы с лева, да и по центральному проходу тоже двигалось несколько особей. Первыми я начал отстрел самых шустрых, бегунов пока не было, но вот ребята, которые двигались рывками, уже успели миновать половину пути, а на мой очередной вопрос, Матвей все снова и снова повторял еще чуть-чуть. На взлет мы пошли уже когда я бросил винтовку Нолдов обратно в вертолет и перешел на автомат. Появившиеся бегуны больно стремительно выбегали из-за казарм, а с противоположенной стороны уже трижды кто-то подорвался на минах, хорошо, что именно в этом месте при основном нападении твари не шли, и почти все минное поле осталось целым.
— Сюда! — крикнул Матвей, и я только и успел, что вскарабкаться в кабину, как вздрогнувшая машина принялась набирать высоту.
— Твою мать! — закричал я, увидев, что к забору подбежала внушительных размеров тварь, — давай в сторону базы! быстрее!
Вертолет накренился и полетел в сторону большой площадки с вертолетами, а я, по-прежнему свешиваясь с правой стороны кабины, не спускал глаз с огромной твари, которая явно не собиралась лезть на минное поле, но при этом явно смотрела на нас. Мы уже набрали метров двадцать высоты, когда я все-таки разобрался с тем, как закрыть дверцу.
— Ох, не хрена себе каскадер, — выдал Матвей, смотря куда-то вниз.
— Что там?
— Да вон шустрый один попытался допрыгнуть до нас, но не долетел — довольно ответил он.
— Ты не виси на одном месте, эти твари могут чем-то кинуть и поверь, чем-то очень большим и тяжелым.
— Так ты говори, куда курс держать?
— Я же говорил тебе, на запад, — выдал я недовольно.
— Где тут запад, мать твою! — он ткнул пальцем в один из экранов, — на приборах чехарда какая-то.
— Туда, — указал я направление, — и, помедлив, добавил, — а по солнцу что не как?
