– А мы точно должны умирать сегодня? Может, отложим до завтра? – немного нервно, но всё же стараясь выглядеть наивным простаком, интересуется Джеффри. Это только выводит солдат из себя.
– Да ты закроешь свою пасть или нет? Двигай своими кривыми ногами да помалкивай.
Джеффри совершенно точно не считает свои ноги кривыми. Очень даже ровные, правда, тощие, но от того даже лучше, ему удаётся быстро бегать.
– Нет, ну я, конечно, мог бы помолчать, но зачем?
Выдохнув, со всего размаха Корморэнт ударяет ближайшего к себе солдата лбом, целясь в переносицу. И даже попадает, потому что солдат мгновенно роняет оружие и хватается за нос, распухающий на глазах, а ладонь несчастного пачкается в крови. Пользуясь секундным замешательством, Джеффри пинает второго в колено. Но тут к нему на помощь приходят другие заключённые. Этим простым людям, не знавшим счастья, не осознать вкуса свободы, но болтаться в петле на потеху толпе не хочется даже им. Кто-то умудряется развязать себе руки, но пять мужчин под крик мальчишки «Бей мундиров!» валят другого солдата на землю и принимаются пинать, да так остервенело, что Джеффри морщится.
Только не время отвлекаться на остальных. Он толкает плечом солдата с разбитым носом, чтобы протиснуться между ним и другими заключёнными. Через толпу к ним уже пробираются гвардейцы. На помосте Колман отталкивает от себя палача и накидывает ему на шею верёвку, которой связаны его руки. С удовлетворением Джеффри отмечает, что суматоха позволяет отсрочить их конец.
– А ну посторонись! – орёт Корморэнт, бросаясь в противоположную сторону от помоста и от бегущих солдат. Длинный, он выше практически всех в толпе, и потому ему не сложно понять, куда лучше двигаться. Недовольные люди то пытаются отпихнуть его, то наступают на ноги, но Джеффри вихляет между ними словно рыба в воде.
Громко он рявкает на мужика, схватившего его за плащ. Были бы только у него свободны руки, он бы размахивал кулаками направо и налево. Колмана уже не видно на помосте, как и третьего приговорённого. Лишь висельник едва заметно покачивается на короткой верёвке, а его босые чёрные пятки провалились в дыру под ним.
Корморэнт достигает края толпы у самой стены, ему остаётся только завернуть в закоулок и бежать прочь, пока не найдётся добрый человек или острый предмет. Но его хватают за шиворот и припечатывают лицом к чёрной стене. Виском Джеффри ударяется об угол.
– Куда собрался, ублюдок?!
Хрустят его собственные зубы, кусок одного откалывается, и Джеффри сплёвывает его на землю вместе с кровью. Выходит плохо, слюна растекается по стене и его подбородку, а ведь ему почти удалось убраться отсюда.
– Слушай, – тихо произносит Джеффри, – отпусти меня. Я ведь могу заплатить. Никто не узнает. Я уберусь отсюда, а ты останешься при деньгах.
– Заткнись! – солдат ещё раз ударяет его лицом.
И тупая боль отзывается в голове: в виске и над бровью.
– По приказу Бентлея Кеннета, генерал-губернатора Ост-Индской торговой компании, освободите Джеффри Корморэнта и Колмана Мёрфи, – этот голос Корморэнт ещё не слышал.
Глава 12. Некоторые трудности
– А я сказал, что ты свинья, Кеннет. Ублюдок и подонок, как и все, кто на тебя работает, – Джеффри вытирает кровь под носом рукавом грязной сорочки, кивая на Спаркса, и Бентлей брезгливо морщится, даже не скрывая отвращения.
И это его спаситель, как бы прискорбно ни было осознавать. Да, косвенно, но всё же спаситель. Без Джеффри и его особенной преданности Моргане он бы не смог добраться до Лондона. Вот только вряд ли добродетель Корморэнта была чем-то искренним. Скорее он просто из чувства вины решил завершить начатое своим капитаном. Почему-то у всех появляется желание выполнить волю покойника, даже если покойник ничем особым при жизни и не отличался. Конечно, это не про Моргану, но Бентлей не может не подметить занятную закономерность. Он ещё раз придирчиво осматривает грязного Джеффри, прежде чем со всем возможным спокойствием выдаёт:
– Сядь сейчас же и прекрати нести чушь. Или я попрошу Спаркса тебя заткнуть.
Валерия, навязавшая им своё общество, прикладывает ладонь ко рту, будто она не слушала несколько месяцев ругань грязных пиратов в трюмах «Последней фантазии» и будто ей до этого не приходилось иметь с Джеффри никаких дел.
Бентлей сам не хочет иметь больше ничего общего с Джеффри, одним только своим видом пират его раздражает. Если в Моргане и Колмане, да и в каждом человеке из всей их команды было хоть что-то, что он может назвать отблесками благородства, то Джеффри для него просто типичный представитель вымирающего вида – тех самых пиратов, которым не суждено уже никогда стать частью нормального общества. Он не нажил богатства, но и каким-то чудом остался в живых, если, конечно, приказ генерал-губернатора можно назвать чудом.
– С чего бы это?! – возмущённо произносит Корморэнт. Он поднимается со стула, но одним резким жестом Оливер Спаркс заставляет его сесть обратно. Пират не покинет дом Бентлея, пока тот сам того не захочет или пока его не выбросят мордой вперёд через чёрный вход. И возмущениями он сделает только хуже самому себе.
– Мистер Корморэнт, ведите себя спокойно, – Бентлей говорит сухо и грубо. Он сцепляет руки в замок за спиной. – Нам нужно с вами серьёзно поговорить. Потому что, полагаю, из всех присутствующих только вы что-то знаете и можете нам сообщить.
Кеннет выдыхает, он достаёт из внутреннего кармана ту самую записную книжку, которая дала ему неожиданно явный глоток воздуха, после которого захотелось ускорить бег. Теперь ему кажется, что до Морганы осталось протянуть руку. Нужно просто ухватить её за призрачные кончики пальцев, такие холодные, но такие обжигающие. В её предсмертном касании было всё. Не только магия, разрушающая истлевшую плоть, но и любовь, которая подарила короткое просветление. Он поглаживает большим пальцем обложку, после чего демонстрирует дневник всем присутствующим, прежде всего Джеффри.
– Вы сказали, что не успели полностью изучить записи Морганы, но уверены, что её ещё можно вернуть из мёртвых. Не могли бы вы нам прочитать, что написано здесь?
Кеннет явно без желания протягивает дневник. Ему не хочется, чтобы грязные руки лапали ещё одну маленькую вещь, напоминающую о Моргане. Он уже считает этот дневник своим, и ценность записей даже не в содержании, а в том, какая рука их написала. Корморэнт кривится. Он даже не смотрит на дневник, его взгляд устремлён на Кеннета. И лорд замечает злорадную ухмылку.
– Не-а, я сказал, что я это не читал. Как я могу читать на гэ… гэльском? Так ведь называется этот язык? Это Колман читал, а я просто рядом был! – Джеффри ведёт плечами, потирает ладонь, на которой красуется замаранная повязка.
Кто, как не лучший друг Морганы, её верный квартирмейстер, может читать на гэльском? Но только никто не привёл ирландца в его дом.
– Где он? Где Колман Мёрфи? – Кеннет требовательно обращается к Спарксу, бережно откладывая дневник Морганы на край стола. Он велел притащить Джеффри в компании квартирмейстера. Однако того не наблюдает. Сбежал? Если бы его повесили, Кеннету бы донесли.
Лицо Спаркса спокойное, но подбородок, однако, дёргается.
– Не был найден, сэр.
И на что Бентлей вообще рассчитывал? Теперь нужно думать, кто поможет им расшифровать текст.
Искать по Лондону ирландца, который знал бы язык своих предков, равносильно поиску честного человека в палате лордов. Практически невозможно. Да Кеннет никого и не знал, кроме Морганы, кто бы мог писать на языке древних кельтов. Не самый популярный для изучения язык, но зная, какая О'Райли патриотка, – неудивительно и ожидаемо.
– Надеюсь, что сбежал. Он, гм, вроде спрыгнул с помоста. Ну, я, вообще-то, надеюсь, что он сбежал. Его так-то первым хотели повесить.
Бентлей старается быть лояльным. И всё равно он раздражается – не может сдержаться. Лорд разворачивается, обходит стол, краем глаза ловя на себе взгляд Валерии: обеспокоенный, странный и немного… радостный? Кеннету это не кажется, но он пытается не обращать внимания, не акцентировать его на такой мелочи, как девичьи чувства. Бентлей не глупый, понимает, пожалуй, больше, чем надо для этого момента.
