— Нужна, не спорю, но может мы поговорим в другом месте, в более безопасном?
— А такое у вас есть?
— Да имеется, мы живем на острове изгоев, твари воду не любят и к нам не приходят, а мы их стараемся не звать.
— Хорошо, ведите, но, если ваш сенс, точнее, как вы его там называете, видящий, кого почувствует, я хочу знать об этом первым.
— Хорошо, но он сказал, что те, кто есть — очень далеко, на расстоянии звука выстрела.
— Ну и меры расстояний у вас тут, — удивился я, призывно махая рукой Матвею.
Сборы были мгновенными, мы подобрали свои рюкзаки, а я еще и сменил оптику на ночную после чего мы выдвинулись вслед за аборигенами. Местные хорошо знали тропы, и мы, виляя между постройками, а потом и между жилыми зданиями, к утру вышли к тому самому озеру, после чего еще немного прошли вдоль берега и приступили к переправе. Лодок было всего две, и поэтому к острову, где, как я понял, они живут, мы переправлялись постепенно. При этом я настоял, чтобы поплыть в самой последней лодке, так как единственный из всех присутствующих, кто имеет тихое и автоматическое оружие.
— Грэй, а ты в курсе, что это не стаб? — с удивлением обратился я к седому мужику, что встречал меня на берегу.
— Стаб? — с недоумением переспросил он.
— Кластер или как вы называете то, из чего тут составляется местность, он не стабильный, то есть он может перезагрузиться.
— Ты используешь чудные названия, но если ты имеешь в виду про очищение, то да, мы знаем и готовимся к этому, следующее через, — он задумался на мгновенье, после чего тот самый худощавый и высокий парень ему подсказал опять на ухо, и Грэй продолжил, — через пятьдесят два дня.
В ответ я лишь хмыкнул и последовал приглашающему жесту по тропе, ведущей вглубь сквозь деревья. То, что я посчитал лесом, им и являлось, вот только через пятьдесят метров он резко кончался, и перед моим взором открылась небольшая бревенчатая деревня, сказал бы, что из классических русских изб, но, увы, строитель явно не из родных мне мест. Окинув взглядом постройки, я еще раз ощутил недоумение, я, конечно, не рассчитывал, что я иду в такое же капитальное место, как Бастион или Клин, но то, что открылось моему взору, не тянуло даже на захудалый стаб. Хотя, если пораскинуть мозгами, то смыла нет что-либо возводить, если перезагрузка все равно все труды уничтожит. Местные жители просто вырубили кусок леса, оставив защитную полосу, надежно скрывавшую их от берега, чтобы избежать скопление заинтересованных тварей после перезагрузки, при этом даже пни не выкорчёвывали, приспосабливая их, где под стол, где как подставку.
Сами постройки были сделаны из бревен, но очень неумело и убого скреплены какими-то внешними нагромождениями железяк и кусков дерева. Крыши были сделаны из того, что они нашли на складах, все что угодно, главное, чтобы не протекало, а вот окна они явно позаимствовали целиком со зданий, что есть на соседних кластерах, уж очень сильно во всем этом средневековье выделялись пластиковые рамы.
С оружием у них было совсем туго, но об этом я уже знал, поскольку логично передовому отряду давать все самое лучшее, здесь же не брезговали даже пожарными топорами, кои я видел почти у каждого дома, да и так по улице их было много. Нас с Матвеем разместили в крайнем доме, как я узнал чуть позже, именно в нем жил сам Грэй, ни о каких благах речи не шло, я это понял с первого взгляда, тут даже для света использовали свечи наравне с какими-то дешёвыми туристическими фонариками. Нам предложили отдохнуть, с чем очень быстро согласился измотанный переходом Матвей, а вот я наоборот жаждал поговорить с местным главой.
— Откуда вы прилетели, как долго добирались? — первый, неспешным тоном, задал вопрос Грэй, на правах хозяина.
— Я пришел с востока, с очень дальнего востока, его, — я указал на Матвея, что уже улегся на деревянную лавку с матрасом и вытянул ноги, — я подобрал на военной базе. Матвей пилот и уже сюда мы летели на вертолете, как я понимаю, вы это видели.
— Видели, на той военной базе живут люди?
— Нет, там сложно выжить, кластеры вокруг слишком быстро перезагружаются, тварей слишком много. А если брать как отсчет точку откуда я вышел, то да, там живут, там много поселений, больших и малых, но если учесть расстояние, что мы пролетели на вертолете, то уже тысяч восемь километров до тех мест.
— Далеко, — согласился Грэй, — теперь понятно почему ты так чудно выражаешься: кластеры, твари, я вроде как понимаю, о чем ты говоришь, но чудно, непривычно.
— А вы как называете это место? — я пространно крутанул рукой вокруг, — остров, саму местность, расскажи, как вы живете, почему так плохо вооружены, все расскажи. Ведь самой главной целью моего похода было найти край пекла, других людей, и вот я вас нашел, но все как-то не так.
Грэй помял подбородок и принялся рассказывать о местных реалиях, почти с каждым предложением повергая меня в уныние. Это не было краем пекла, как я ожидал, эту территорию проще назвать небольшим оазисом медленных кластеров и, по заверению собеседника, здесь нет тех, которые не перезагружаются вовсе. Тот остров, где мы сейчас, зовётся островом изгоев. Тут в основном те, кто прячется от уродов Снайка или тех, кто не хочет жить у заводских в их катакомбах. Саму местность все называют чистилищем и уверены, что это реальное чистилище перед адом, хотя Грэй при этих словах как-то хмыкнул, и я понял, что далеко не подавляющее большинство придерживается такой религиозной версии. Пустышей, бегунов и начинающих лотерейщиков они называют иными или отверженными, а всех остальных — проклятыми. Никакой другой классификации нет. Про спораны, жемчуг и горох знают, но опять же именуют по-своему. Спораны — это слезы жизни, горох — это проклятые слезы жизни, а жемчуг они называют испытанием бога, на этом моменте я еле сдержался, чтобы не заулыбаться от столь глупой и нелогичной привязке потрохов тварей к религии.
Немного поспрашивав, я понял, что их уровень в познании свойств гороха и жемчуга ничтожны и находятся на зачаточной стадии, к примеру, спораны они разводят в вине, настаивая его сутками, а потом пьют, не употребляя хлопьев, вроде как все верно, но это долго, да и процедить проще. С горохом, с проклятыми слезами жизни, они поступают просто, почти всегда выкидывают, ибо те не растворяются в вине, а если съесть так, то можно либо получить силу, либо превратиться в иного, а это смерть, таких у них убивают сразу. Я ужаснулся, когда понял, что тут квазом еще хуже, чем у нас, там их по ошибке стреляют, а тут стать квазом, это мгновенный приговор, причем окончательный и обжалованию не подлежит. С жемчугом тут беда другая, никто из тех, кто живет на острове, и даже из тех, кто живет в заводских катакомбах, не видел жемчуга, но знают о том, что тот может даровать новый дар или усилить имеющийся, но, чтобы его добыть, надо как минимум жить в замке. Еще больше меня порадовала легенда о золотой жемчужине, что дарует прощение проглотившему её и переносит его из чистилища в рай, но это Грэй уже говорил с очень скептическим выражением лица, и я понял, что в такое не верит даже он.
Замок, так называют второй остров, который в двух днях пути на север и вправду замок. Сюда прилетает остров, побольше того, на котором мы находимся, а на нём стоит старинный замок. Когда он появляется, там не так много людей, зато очень неплохая инфраструктура, кластер с ним самый долгий по перезагрузке в этих местах без нескольких дней — год, катакомбы — восемь месяцев, а остров изгоев — всего девяносто семь дней. Тех, кто живет в замке, возглавляет некий тип, зовущий себя Снайком и, судя по его описанию, ублюдок из ублюдков. От них неподалеку каждые три месяца загружается кластер с военной частью, точнее с её куском, оружия там не особенно много, но имеется, а вот армейских машин, генераторов и бочек с топливом предостаточно. Снайк ничем не делится, он вывозит на остров все, что ему нужно, а потом поджигает оставшееся. И именно поэтому все автоматическое оружие, что есть у других, кроме его группировки, добытое у замковых.
