Геринг затребовал все материалы по расследованию происшествия на стадионе. Любой беспристрастный участник событий согласился бы, что рейхсминистр авиации просто по должности обязан принять в расследовании живейшее участие. Бумаги оказались бегло просмотрены. Про себя толстяк отметил недвусмысленное сходство способов доставки писем ему и Гитлеру.
Главный чин Люфтваффе напомнил присутствовавшим на импровизированном совещании, что Германия находится в состоянии войны с двумя великими европейскими державами. И продолжил с уверенностью и напором:
— Исходя из технических особенностей посылки, которые я узнал, могу почти с полной уверенностью сказать: такое не под силу не только англичанам, но и американцам. О французах и речи нет. Делаю первый вывод: письмо фюреру пришло из Кремля. Продемонстрированные всем нам незаурядные технические возможности отправителя дают основания для второго вывода: нам в данный момент никоим образом не нужна конфронтация с Советским Союзом. Вот почему мне совершенно необходимо ознакомиться с тем самым письмом, которые было доставлено фюреру прямо на стадион и чуть ли не в собственные руки.
Этими словами толстяк немедленно дал понять, что его интересуют не только и не столько военный аспект происшествия, но и его политические последствия. Вопрос стоял о временном преемнике фюрера. Желающих занять это кресло было более чем достаточно. Каждый из претендентов был не сам по себе, а представлял интересы некоей влиятельной группы.
Расклад сил понимали все. Предпочтительные шансы были у партийного руководства. На второе и третье места претендовали Имперское управление безопасности и военные. Отдельно стояли промышленные круги. Первые два клана уже были примерно в курсе ситуации и полагали, что военные еще не владеют всей информацией. Большинство партийных функционеров и безопасников полагали, что военным и знать-то много не надо. С них хватит простого сообщения о том, что фюрер нездоров и что его обязанности временно выполняет… кто?
Но расчеты оказались некорректными. Как раз Геринг и оказался тем, кто обратил их в прах.
— Довожу до вашего сведения, господа, что удержать в тайне прискорбное событие долго не удастся. Если фюрер не обретет дееспособность в ближайшее время — скажем, в течение недели — то англичане и французы будут об этом знать через восемь дней. Это самое большее! Как человек военный уверенно говорю: наши противники вполне могут посчитать ситуацию подходящей для начала активных действий на Западном фронте. У них уже есть для этого средства. На непосредственную подготовку уйдет, скажем, еще неделя, всего две. У нас с вами, господа, есть всего лишь четырнадцать лней для принятия ключевого решения. Разумеется, при условии, что фюрер не поправится раньше. И…
Рейхсмаршал не договорил: в двери нерешительно постучали.
— Это ко мне, пропустите, — властно потребовал Геринг.
В дверь просунулась несколько перекошенная физиономия Шмундта.
— Сообщение для вас, герр рейхсмаршал, — доложил он почти уставным голосом.
Толстяк мгновенно пробежал содержание телефонограммы глазами. Редер все сделал, как надо, собрав в кулак собственные силы и поставив в известность Вальтера фон Браухича, который в то время командовал сухопутными войсками. Бомба взведена, пора было нажимать кнопку подрыва.
— Господа, все десантные части Люфтваффе приведены в боевую готовность. Они выполнят любой приказ, — рейхсмаршал не уточнил, о чьем именно приказе шла речь. — В частности, соответствующие подразделения уже взяли на себя обеспечение безопасности рейхсканцелярии. Также в повышенной готовности находятся корабли Кригсмарине и сухопутные войска вермахта. Уверен, что силы, отвечающие за безопасность рейха, должны находиться под партийным контролем, как это и было до сегодняшнего дня. Да, так как насчет того самого письма фюреру?
Все заинтересованные лица прокачали ситуацию чуть ли не мгновенно — тугодумы в этой среде не выживали. Каким-то образом Толстый Герман ухитрился очень быстро сосредоточить силы. И притом он чуть ли не демонстративно отказался от ведущей роли в руководстве, отдав ее кому-то из партийных бонз — правда, не уточнив, кому.
Рейхсмаршалу вручили злополучное письмо. Геринг находился в настолько возбужденном состоянии, что прочитал и запомнил его основные тезисы влет. Стоит заметить, что содержание этого послания уже было известно, ко крайней мере, четверым, не считая самого адресата.
Последовали Sturm und Drang [40] в истинно немецкой традиции.
— Господа, сообщаю вам, что фюрер в очередной раз оказался прав. Из этого письма с очевидностью следует, что Сталин не готов к полномасштабному нападению на Рейх, что подтверждается другими источниками. В частности, военная разведка утверждает, что у русских есть образцы превосходного вооружения, но их мало, как и людей, обученных для сложной техники. На то, чтобы нарастить производство и обучить командный состав, требуется время. Но и мы не можем позволить себе полноценное наступление на Восток, и не только потому, что потери от этой новейшей техники могут стать неприемлемыми. Напоминаю: мы находимся в состоянии войны с Францией и Англией. Лично у меня уже есть опыт военных действий, когда Германия сражалась на два фронта.
Объяснять подоплеку не было нужды.
— Вооружение, созданное усилиями наших умных инженеров и трудолюбивых рабочих, по меньшей мере, не хуже, чем у наших сегодняшних противников.
Тут рейхсмаршал, самое меньшее, погрешил против истины. Авиация Третьего Рейха сильно отставала от британской по количеству стратегических бомбардировщиков. Палубная авиация отсутствовала вообще за неимением авианосцев. Правда, в части сухопутных войск как техническое, так и тактическое преимущество немецких войск было неоспоримым. Но на море Королевский флот был сильнее Кригсмарине.
— В данном письме есть еще один момент, и важность его фюрер также понял. Это касается идеологии. Долгое время мы все полагали, что русские суть неполноценная раса. Господин Сталин, к сожалению, уже доказал финнам, что это не так. Нам предстоит существенно измененить наши расовые воззрения, хотим мы того или нет.
— Это утверждение спорно, — проскрипел Гиммлер. — Вы предлагаете сердечную дружбу с русскими?
Эти слова нельзя было рассматривать как приглашение к идеологическому спору. Скорее они были объявлением войны за власть.
— Отнюдь! — парировал удар Геринг. — Сотрудничество с русскими не самоцель, но лишь средство. Мы отстаем в качестве новейших вооружений? Призываю направить наши усилия на преодоление существующего разрыва, отбросив всякие мысли о корявых изделиях недочеловеков. Уверен, что фюрер предусмотрел и этот поворот.
Гиммлер и Гейдрих переглянулись: они успели прочитать торопливые наметки Гитлера в блокноте.
Геринг не жаловался на наблюдательность.
— Как понимаю, господа, вы знаете нечто такое, что стоило бы знать всем нам. Не просветите ли? — вкрадчиво поинтересовался настырный рейхсмаршал.
Взгляд Гиммлера стрельнул ядовитой иглой сквозь очки, но отвечать ему пришлось. Соображал рейхсфюрер быстро: чтобы он сам и его соратники выплыли, кое-кому предстояло утонуть.
— Да, остались наметки в ежедневнике фюрера. Из них следует, что Альфред Розенберг, — само по себе именование создателя идеологии рейха по имени и фамилии означало, что козел отпущения найден, а нож наточен, — вольно или невольно ввел в заблуждение вождя германской нации. Вот, читайте.
Ежедневник был предъявлен.
— Что ж, господа, нам, по всей видимости, предстоит менять политический курс Рейха.
Гиммлер был политиком не из последних и потому постарался хорошо замостить дорогу к отступлению:
— Возможно, вы правы, Герман.
Ответ был произнесен самым мягким голосом:
— Вынужден поправить вас, Генрих. Это не я оказался прав, а фюрер. Мне всего лишь удалось понять его мысль.
Гейдрих вмешался в обсуждение. Его козлетон прямо резал уши:
