Мне для общения подходит только Реса. Она не отказывается поговорить со мной, что-то тарахтит на своём. Поэтому я периодически останавливаю её, показываю на предмет и прошу назвать слово. На это мою учительницу хватает ненадолго. Потом она убегает. Зато теперь она знает моё имя. Алекс, она произнесла сразу. Только почему-то ей удобнее говорить Алекса. Ну это мне знакомо. Когда приехали в Израиль, мою фамилию всё норовили переиначить. Им вместо "О" привычнее "У". На иврите эти буквы пишутся одинаково. Так и тут. Ну, если так ближе к их именам, пусть будет Алекса.
Так потянулись мои трудовые дни. Судя по моим конечностям, я не занимался тяжёлым трудом. Руки не огрубевшие, кожа на ступнях тоже. Явно я привык ходит в обуви. Сейчас на мне какие-то обноски. Порванные штаны подвязываю верёвкой, чтобы не слетели. Сверху латанная рубаха. Первые дни мне было ужасно неудобно ходить босиком, сейчас ничего, начал привыкать. В течение трёх недель я восстановился. Сам снял палку с руки. Повязку с груди ещё раньше. При неловком движении ещё морщусь от боли. А гематомы с тела сошли. Работа у меня не сложная, но тяжёлая. Я здесь вместо разнорабочего, на мне весть тяжёлый труд. Потихоньку познакомился с рабочим местом и людьми. Сам постоялый двор — это большой двухэтажное бревенчатое здание с пристройками. На первом этаже обеденный зал, кухня и подсобные помещения. На втором - несколько комнат для останавливающихся. Мои апартаменты внизу, рядом с кухней. Здесь держат совки, метла и прочий инвентарь. Ну и моё место тут до кучи. Правда я навёл тут порядок, помыл пол и постелил свежее сено. Ничего, спать можно. Я так устаю все эти дни, что некогда подумать о происходящем. Вот сегодня меня раньше отпустили, посетителей мало, вот я лежу и думаю. Судя по всему, меня занесло в раннее средневековье. Об этом говорит одежда, оружие и инструменты. Железо здесь знают, сталь очень редка.
Останавливается у нас в основном торговый люд, бывают военные отряды. Как я понял, мы находимся в дневном переходе до местного уездного центра. До города на телеге почти световой день. Протяжённость дня похожа на земную, хотя порой мне кажется, что день в два раза дольше тянется. Когда поправился, стало легче. Сила тяжести тоже привычная, хотя если бы она была в два раза больше, как бы я понял. Нет, тогда бы люди, животный и растительный мир был бы более приспособлен.
Я более, менее сошёлся с двумя. Это Реса, которая продолжает учить меня местному языку и Урхо. Это тот дюжий конюх, простодушный парень. Я не ленился ему помогать, а он прикрывает меня от Харна. Это тот мужик с топориком за поясом. Харн помогает хозяину и присматривает за хозяйством. Но меня, почему-то не взлюбил. Каждый раз, по поводу и без, норовит вытянуть вдоль спины хворостиной. Урхо встаёт перед ним прикрывая меня, тот, ворча уходит. У нашего конюха есть сестра, такая же крупная девица, Арна. Она помогает хозяину на кухне вместе с ещё одной женщиной. Есть ещё несколько особей женского пола, прачка, поломойка, две подавальщицы и женщина, которая следит за комнатами на втором этаже. С ними я пересекаюсь редко. Я стараюсь меньше думать о произошедшем. Иначе наваливаются тяжёлые мысли. Моя беда в том, что когда я очнулся, кольца на пальце не было. И Реса говорит, что меня так привезли. Поэтому как подумаю о своей семье там, аж зубы сводит. Но это было моё решение.
В принципе, кроме этого, гадского Харна, ко мне относятся неплохо. Хозяин, видя, что я стараюсь, не трогает. Ну, бывает гаркнет и выпишет лёгкого подзатыльника, ну, на то и хозяин.
Мой статус тут - служка. Рабства не существует в этой части этого мира. Я могу уйти в любое время, вопрос - куда. Без знания языка и реалий этого мира, да ещё и ребёнок.
Ниже меня по статусу только женщины, это вам не западные ценности. Тут быстрый разбор полётов. Так, проезжающие наёмники, прихватили на горячем пару местных Робин Гудов. Даже на верёвку не потратились, отрубили буйные головы и всех делов. Потом мы с Урхо копали им могилы. Я нашёл в дырявых портках одного из убиенных спрятанное лезвие. Из плохонького железа, но всё-таки оружие. Потом вырезал для него деревянную рукоять. И получился небольшой ножик. Наточил его, теперь можно мясо с мосла срезать.
Местная еда меня поражает. Я был лучшего мнения о средневековой кухне. На огромном вертеле жарится баранья туша. Даже состоятельным на вид посетителям подают куски подгоревшего полусырого мяса. На деревянной тарелке грубо нарезанные овощи и клёклый, грубый хлеб. Единственно, что здесь мне понравилось, это ягодные напитки. Очень вкусные с кислинкой.
Специи здесь существуют, но ожидаемо дороги. Поэтому каждый носит мешочек с солью, перемешанный с перцем, ну это конечно не у каждого. Большинство ест не присаливая. Я, например до недавнего времени. Два дня назад, убираясь в зале, нашёл под столом кисет с солью. В него были добавлены специи, похоже на шафран, судя по оранжевому цвету. Я его прибрал и теперь в тихую присаливаю, совсем другое дело.
Прошло три месяца, ну по-местному звучит иначе. Я уже хорошо понимаю язык, ну, если на бытовые темы. Могу объясниться более-менее. Каждую минуту трачу на то, чтобы вжиться в местное общество. У меня просто выхода другого нет. Колечко то моё тю-тю. Когда меня принесли, на пальце его не было. Вариантов, что с ним произошло, несколько. Могли прибрать те караванщики, что подобрали меня. Но, учитывая, что даже на местный взгляд, оно смотрится очень неказисто, маловероятно.
Могло просто слететь с пальца, учитывая, что пальчики у меня сейчас тоненькие. Могло просто посчитать, что функцию выполнило и испариться, вернутся к хозяину, например.
В любом случае, на возврат рассчитывать не приходится. За это время я поднялся на ступеньку в кухонной иерархии. Мне доверили нарезать мясо, овощи и хлеб. Хозяин не успевает, а дебелая Арна занята на плите. Вот мне и доверили ножик среднего размера. Перед использованием я правлю на оселке лезвие, уж больно быстро тупится. Гостям понравилось, что я срезаю куски мяса и выкладываю порционными кусками на деревяных тарелках. Овощи тоже режу не пополам, как тут принято, а чтобы удобно было брать пальцами.
Свою каморку я освободил от всякого инвентаря, сбил низкий топчанчик. Теперь намного удобнее стало спать. Мой рабочий день начинается в пять утра. нужно успеть приготовить завтрак отъезжающим. Потом помочь Арне на кухне, она уже варит в огромном котле похлёбку. Ставит на очаг, я только подкидываю дровишки. Имеется на кухне дровяная печь. В ней пекут хлеб, это сам хозяин занимается. Он же следит за мясом. Крутит вертел новенький пацанчик, несколько недель у нас. Сам прибился, пришёл еле живой от голода. Сейчас делает то, чем недавно я занимался.
У меня перед обедом есть пару часов, которые я использую с толком, бегаю на речку. Она неширокая, но быстрая. Вода бодрящая, недалеко холмы, оттуда и течёт. Но ванны с горячей водой поблизости не наблюдается, поэтому я раз в пару дней моюсь в речке, используя для этого глину. Лучше, чем ничего. А ещё срезал удилище, привязал кусок бечёвки с загнутым гвоздиком. Наживку копаю тут же на берегу. Иногда получается поймать несколько окуней. Я их сразу чищу своим ножом. А потом, вечером запекаю на кухне в углях. Получается вкусно, всё-таки некоторое разнообразие.
Каждый день вижу разных людей. Пытаюсь понять, в какое общество попал. Первое время я верил, что это магический мир. К сожалению, проявления магии так и не заметил. Замшелое раннее средневековье. Очень развита торговля, при чём не только по рекам, но и по дорогам. Естественно, там, где купцы, там и разбойники. В каждом караване едут несколько охранников. В больших караванах целые отряды наёмников. Священников я не заметил, может они одеваются как все, потому и не заметил. Несколько раз проезжали крупные воинские отряды. Копья, мечи, луки, ну весь антураж. Останавливаются у нас и важные особы, этих сразу заметно. Ганубалк становится таким почтительным, для них освобождается столы в углу, у окна. Девки протирают их мокрой тряпкой, что обычно не делается. Охрана харчуется в сторонке, а важные лица требуют лучшее вино. Местное вино мне не нравится, имеет сильный смолистый вкус. Может им подают из другой бочки, не знаю.
