Кенира дёрнулась несколько раз в невидимых путах, но ничего не добилась — лишь из дыры в животе хлынула кровь и вывалились внутренности.
— Успокойся, — раздражённо сказал Эгор. — Мешаешь.
Я открыл было рот, чтобы закричать, обрушить на него поток проклятий, но так и замер с отвисшей челюстью. Кровь, хлынувшая из ран Кениры, не потекла на пол, а, презрев все законы физики, вернулась обратно. Сквозная дыра в животе моей жены заполнилась ярким жёлтым светом, а когда тот схлынул, я увидел безупречно гладкую кожу. Кенира опустила руки, ощупала дыру в кожаных доспехах, провела пальцами по целому животу, а потом посмотрела на Повелителя Чар расширенными глазами.
Она благоразумно решила не атаковать, и Эгор довольно кивнул, приветствуя такой выбор. Кенира кинулась ко мне, заключила меня в объятия, а потом отстранилась, пытаясь понять, всё ли со мной в порядке.
— Отойди и не вмешивайся, — сказал Эгор. — Он пока что не может двигаться, не заставляй делать с тобой то же самое.
Вторым лопнул кокон Мирены. Та закричала от боли, но из-за загустевшего воздуха до нас не донеслось и звука. Обе половины её тела перевернулись, заняли правильное положение, а затем зияющая дыра между ними засветилась и исчезла. Целая и невредимая Мирена бросилась к нам с Кенирой, но, оценив обстановку, ничего не сказала, лишь стала рядом со мной и дочкой.
Эгор высвободил Ксандаша, вырастил ему недостающие конечности, вот только, в отличие от Кениры и Мирены, плавно опускать на пол не стал. Впрочем, навыки тренированного бойца справились с этим маленьким испытанием без проблем, так что Ксандаш легко приземлился на ноги, шлёпнув босой ступнёй по камням. Последним из стазиса был извлечён Хартан. Эгор по-быстрому подлатал раны нашего сына и уронил с той же небрежностью, что и Санда. Наша команда вновь оказалась в полном сборе, не хватало только Таага.
— Ну так вот, о чём я говорил? — спросил Повелитель Чар.
— Подчинение… — пробормотал я, поперхнувшись от удивления, что каким-то образом могу разговаривать.
— Да, именно, о подчинении, — довольно кивнул Эгор. — Тебе, вероятно, казалось, что после обретения магии удалось избавиться ото всех ограничений. Ведь ты сумел рассказать о Цитадели, раскрыть все мои тайны — вернее, то, что ими считал. Я прав?
— Да, — вынужден был признать я.
Я не имел ни малейшего понятия, когда Эгор заложил в мой мозг эти команды, но, честно говоря, сейчас меня это мало волновало. Меня разрывали противоречивые чувства — счастье от того, что любимые люди живы, и страх за их дальнейшую судьбу и судьбу госпожи Ирулин.
— Тут очень просто, — беззаботным тоном продолжил маг. — Разум человека борется только с активным принуждением. Только с тем, что он способен зарегистрировать. Казалось бы, можно лишить кого-то сознания, воздействовать во сне, заложить скрытые команды, призванные сработать в определённый момент, верно?
Его спокойный и доброжелательный тон позволил мне немного прийти в себя, так что я кивнул.
— Нет, неверно! — торжественно воскликнул Эгор. — Как бы глубоко ни спал человек, и сколь бы сильной ни была потеря сознания, его магия всё равно действует. В Империи в своё время проводилось немало исследований, разработка казалась очень перспективной. Но проект пришлось свернуть. На эту тему было опубликовано немало отчётов и монографий, большая часть тиража уничтожена, но, конечно, все нужные экземпляры хранятся в моей библиотеке. Вот только ты, Ульрих, являешься ярчайшим исключением и сильно отличаешься от любого живого существа. И я говорю не о твоих модификациях — мало кто из сильных магов не баловался чем-то подобным, пусть и не в таких объёмах. Раньше магии у тебя не было, так что и нечему было реагировать на воздействие. Ну а потом, когда ты её обрёл, твоя душа воспринимала принуждение, как исходные данные, как отправную точку. Теперь, понятное дело, принуждение со временем спадёт. Но меня это уже мало волнует — все необходимые экспериментальные данные я получил.
— Когда?.. — начал я и осёкся.
Вопрос был глуп — у Эгора имелось сорок лет на любые эксперименты над моим телом.
— Ну же, не стесняйся, — усмехнулся маг. — Ты хотел спросить, когда я это сделал. У тебя не получается построить предположение, так как не хватает отправной точки. И я с удовольствием удовлетворю твоё любопытство. Пока ты находился в Цитадели, попыток обрести магию не предпринимал, так что устанавливать триггер не имело ни малейшего смысла. Но после твоего побега я ощутил некоторую надежду. Проще всего, конечно, было внедрить чары во время твоего неудавшегося самоубийства, но я сделал это позже, пока волок тебя к тому торгашу зверьём.
— Вы, я вижу, пребываете в прекрасном настроении, — мрачно сказал я.
— Несомненно, пусть и не по той причине, о которой ты думаешь. Приятно, когда твои ожидания не просто подтверждаются, а делают это настолько точно. Вы очень неплохо подготовились, — сказал Эгор, оглядывая нас пристальным взглядом. — Подготовились и проиграли.
— Ничего, ещё ничего не зако… — воскликнул Хартан, но замолк, оборвавшись на полуслове, после того как поймал строгий взгляд Повелителя Чар.
— Сейчас предполагается, что вы все молчите и слушаете, — сказал Эгор неодобрительно. — Все, кроме Ульриха. Пусть я и всё равно собирался вас всех подлечить, но сделал это сейчас только для того, чтобы он отбросил мысли о глупостях и оказался способен к разговору. Понятно?
Все, включая Тану, кивнули.
— Это был отличный бой, — повторил Эгор с неожиданно доброй и тёплой улыбкой. — Ты, Ульрих, напоследок меня даже удивил. Уже понял, что это было?
Я мотнул головой.
— Никогда о подобном не читал и не испытывал сам, — признался я. — У меня словно появилось чувство предвидения. Но не настоящее предвидение, а словно…
— Будто ты видишь, слышишь и чувствуешь то, что вот-вот должно обязательно произойти, — закончил за меня Эгор, — а всего остального словно не существует. Верно?
Я лишь ошарашенно кивнул.
— Высшие Маги не очень любят распространяться о подобном феномене, — пояснил он. — Но любой, кто достаточно глубоко занимается пространственной магией, рано или поздно узнаёт, что пространство и время — две части одного целого. Взор такого мага достигает лишь очень недалёкого будущего, на считанные доли секунды вперёд, но сложно переоценить, насколько это помогает в бою.
— Я думал, на нарушения причинности способны одни лишь боги, — сказал я, испытывая теперь, когда мои близкие оказались вне немедленной опасности, искренний интерес.
— Это не нарушения причинности! — скривился Эгор. — Да, признаю, кое-какое внешнее сходство есть. Вот только маг может видеть и чувствовать лишь то, что обязательно произойдёт, и произойдёт там, куда достигают его чувства в этот момент будущего. Сила богов же опровергает любые понятия о здравом смысле. Я думаю, ты и сталкивался с чем-то подобным. К примеру, не исключено, что встречу с женой тебе устроил Фаолонде, хотя тут очень трудно судить наверняка.
— Если это так, то я ему бесконечно благодарен, — улыбнулся я.
Если Единитель Судеб свёл меня с будущим сыном, то и встречу с женщиной, которую я в итоге настолько полюбил, он мог бы устроить с не меньшей лёгкостью. Я не знал, так ли это, да и не желал знать. В любом случае, если удастся выбраться отсюда живым, я отблагодарю его единственным известным мне способом — через одну знакомую жрицу, к нашему с ней общему удовольствию.
— Молодость, — усмехнулся в ответ Эгор.
Он вновь окинул нашу компанию долгим взглядом, после чего продолжил:
— Вы с лёгкостью разобрались с моими големами, так что придётся их немного доработать.
— Не скажу, что было легко, — проворчал Ксандаш.
— Тем не менее вы не должны были выстоять вообще, а тем более не нанести серьёзный ущерб, — не стал злиться на непрошенную реплику Эгор. — К счастью, проблема легко разрешима. Ты, Ульрих, собрал в замке целую коллекцию разнородных големов. Это глупо, но к достоинствам унификации ты когда-нибудь придёшь и сам.
