— В торговом доме «Кошмар». Под персональный заказ. И доволен до невозможности. Ведь эти игрушки, кроме всего прочего, еще и охраняют…
…За следующий час я повторил этот монолог раз пятьдесят-шестьдесят, если не больше, ибо каждой супружеской чете или троице срочно требовались такие же «игрушки». А еще до смерти устал изображать радушие, улыбаться, повторять одни и те же приветствия, отвечать на поздравления, придумывать ответы на комплименты, запоминать имена-отчества и… держать себя в руках в те моменты, когда отдельные особо охамевшие представители сильного пола начинали строить из себя центры Вселенной, изображать снисходительность, облизывать взглядами мою жену или клеиться к Свете и Ире, провожавшим каждую «партию» гостей в зал для приемов.
Срываться, естественно, не срывался. Но запоминал каждого «аватара верховного бога Надежды», каждое живое воплощение Истины в Последней Инстанции и каждого Гуру Любви. И отвлекал себя изучением энергетических структур Одаренных в рангах от Боярина и выше. Ну и, конечно же, показывал Дайне Кошмаров, прячущихся за артефактами сокрытия. А таких ко мне, как ни странно, приехало аж восемь… или девять, если считать ублюдка-Амосова. В общем, час, традиционно выделяемый на обязательную часть мероприятия — встречу гостей — не порадовал от слова «совсем». И пусть некоторую часть накопившегося раздражения компенсировало удовлетворением, полученным в момент появления в зале для приемов Императрицы и Великого Князя, но приветственную речь я толкнул через силу.
К сожалению, на этом «счастье» празднования дня рождения «на миру» не закончилось — мне пришлось спускаться в зал и уделять внимание каждой отдельно взятой группе гостей, то есть, подходить, заводить разговор на нейтральную тему, держать лицо, когда они съезжали с нее на какую-нибудь другую, отвечать на вопросы, «делиться планами на будущее» и выслушивать советы. Увы, на этом мероприятии я не имел права сдвигать фокус внимания окружающих ни на Воронецкую, ни на ее внука, ни на Карамзину. Поэтому делал то, что должно, вслушивался в комментарии Дайны, анализировавшей все телодвижения аристократов и аристократок, слонявшихся по помещению, изредка гасил наклевывающиеся конфликты между группами политических противников или конкурентов, ни на миг не выпускал из «виду» «силуэт» лже-главы рода Амосовых и постепенно наливался злостью.
Ничуть не меньше напрягался и весь остальной ближний круг. Оля, как и полагается законной супруге, шарахаясь по залу вместе со мной, «держала» прозрением личностей, которые, по мнению Ляпишева, могли организовать нам проблемы на пустом месте. Света «выгуливала» Виктора — Особо Важного Гостя номер два — и его невесту. Ксения Станиславовна, как самая старшая представительница Беркутовых-Туманных, не отходила от Особо Важной Гостьи номер один. Валерий Константинович общался с мужской половиной страждущих, которым не хватало моего внимания, а Надежда — с женской. А Ира, Ульяна, Софа, Таня, Вика и Анна были на подхвате — оттягивали на себя внимание личностей, страдавших от безделья, отвечали на вопросы, помогали найти уборные и так далее. Ну, а Поля с Лизой периодически спасали меня. Как? Да очень просто: в самом начале мероприятия я представил собравшимся Птичку, как свою названную сестру, и она пользовалась обретенным статусом каждый раз, как получала на «Паутинку» просьбу «Ирины Сергеевны» увести меня от той или иной группы гостей. И пусть присутствие в зале «детей», уровень внимания, оказываемого им Воронецкими, и абсолютная уверенность Поли в своем праве отвлекать «любимого братика» от чего угодно нравились немногим, но ревнителям традиций приходилось утираться. Так как правила в этом поместье устанавливал я.
Традиционный алгоритм ведения подобных мероприятий, основательно доработанный Дайной, работал, как часы, до четверти одиннадцатого: к этому времени гости успели сбиться в компании и разбрестись по четырем залам — фуршетному, игровому, бильярдному и бальному — а я наговорился о Пятне, политике, стиле, автогонках, боевых заслугах и о чем-то там еще лет на десять вперед. А потом «силуэт» Амосова встал из-за покерного столика, подошел к Валерию Константиновичу, постоял рядом с ним секунд двадцать и потопал в уборную. Я, конечно же, подобрался. И, как вскоре выяснилось, не зря: в месте для уединения аристократ поддернул брюки и присел на корточки. А через миг в гарнитуре раздалось злобное сопение БИУС-а:
— Этот урод включил и спрятал под унитаз крошечный маячок. Судя по тому, что камера микродрона его не видит, прикрытый артефактом иллюзии! Отправлю-ка я туда Иришку со Светой.
Я едва заметно кивнул в знак того, что моя младшенькая ей однозначно пригодится, ответил на заковыристый вопрос Марка Анатольевича Кавелина — Кошмара, вроде как, являющегося сторонником Воронецких, но лелеющего планы стать министром финансов — выслушал мнение его супруги, туповатой, но фигуристой блондиночки с красиво очерченными губками и хитрым взглядом, кивнул Стерлиговым, проходившим мимо, и продолжил изрядно надоевшую беседу об усилившемся «давлении» высокорангового зверья на низкоранговое и о перспективах возвращения потерянных заимок.
Пока слушал очередной аргумент собеседника, продолжал наблюдать за Амосовым, вернувшимся в игровой зал и присоединившимся к «супруге». А через несколько секунд в гарнитуре раздался голос Дайны, и мне стало не до Пятна:
— Все, началось: один из андроидов, запрограммированный этим скотом, только что «случайно» задел плечом старшую сестру настоящего главы рода Амосовых, и девяносточетырехлетняя женщина, скатившись по каменной лестнице, не только поломалась в хлам, но и создала проверяемый повод для спешного отъезда «любящего брата» из нашего поместья…
Глава 4
28 апреля 2514 по ЕГК.
…Актерскому мастерству «Арсения Всеволодовича» и качеству личины, созданной этим Кошмаром, можно было рукоплескать стоя — с первого и до последнего мгновения беседы я чувствовал«тщательно скрываемый страх» за жизнь любимой сестры, сдерживаемое желание наплевать на все требования вежества, вместе взятые, и искреннее нежелание портить мне праздник. Ибо и глаза, и мимика, и мелкая моторика, и капельки пота, выступившие на крыльях носа, просто кричали о том, что страшная история, рассказанная Амосовым, является правдой. Я тоже сыграл свою роль баллов на девяносто восемь из ста возможных — искренне посочувствовал, спросил, как в их роду обстоит дело с целителями, согласился с тем, что вылетать в Новомосковск необходимо без каких-либо отлагательств, извинился перед Кавелиными за то, что вынужден отлучиться, проводил Всеволода Игоревича с супругой до нижней площадки парадной лестницы и пожелал его «сестре» скорейшего выздоровления.
Не вернулся к гостям и после того, как к нам подкатил белый лимузин с золотыми гербами на дверях — подождал, пока супружеская чета заберется в салон, поймал последний взгляд Амосова и приложил два пальца к правой брови. А после того, как автомобиль тронулся с места и покатил к эстакаде, развернулся на месте, неторопливо поднялся на четыре ступеньки и одним-единственным рывком переместился к парадной двери.
Сдвигать ее в сторону не пришлось — это сделала Дайна. Затем открыла еще одну, ведущую на лестницу, и затараторила:
— Маячок — у Анненкова; «Орлан» уже взлетел и сядет на крышу через минуту с четвертью; вертушка спецотдела отрывается от поляны, а лимузин Амосовых застрял на выезде из гаража — водитель фургона службы доставки торгового дома «Виноградная гроздь» почему-то не смог вписаться в створ и теперь объясняется с Прибоем. Далее, Ольга со Светой вышли в окно женского туалета, соответственно, будут на посадочной площадке чуть раньше тебя. И последнее: двое Одаренных, дышавших свежим воздухом рядом со схроном, торопливо спустились вниз, а броневики вроде как служб доставки уже завели двигатели…
Девчат я «видел» и сам. Так что знал, что они уже подбегают к «стакану» лифтового холла. Но вместо того, чтобы ускориться, замедлился. Благодаря чему вышел на крышу через миг после приземления «Орлана», переместился на ступеньки двери-трапа, ворвался в салон, ушел рывком в пилотскую кабину и рухнул в кресло второго пилота.
