Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120

– В жопу ее себе засунь!

– Зачем же так грубо?

– Надоело трепаться. Выводи людей!

– А не выведу. А? Как ты на это посмотришь? Будешь взрывать? Знаешь, сколько здесь в настоящий момент народу? Человек сто, не меньше. Женщины, кстати, есть. И кое-кто из твоих друзей. Хочешь поговорить?

У меня сердце обмерло. Я уже понял, кого сейчас услышу, так что у меня внутри все перевернулось.

– Саша… – через эфир пронесся голос Андрея. – Зачем тебе это?

– Вот зараза! – выкрикнул я, не нажимая тангенты Затем нажал и сказал в эфир: – Андрей, ты знаешь, что с тобой случилось на самом деле? Ты умер! Погиб в аварии. Тогда, в Крыму. Ты не выжил, понимаешь? Здесь только твоя душа, а тела нет. Если тебя тут грохнут, то целую вечность будешь разлагаться в…

– Что ты городишь? – недовольно пробурчал бывший корректировщик. – Я же все помню, как было. Не думал, что ты скатишься до терроризма. Парит, что тебя уволили? Ну так дай другим послужить!

– Андрей, что с тобой?

– Да иди ты! – огрызнулся он.

– Что, не нашел понимания? – это снова Кирилл.

– Мозги промыл покойникам? – прошипел я. – Сука ты. На хрен! Не пожалею сотню твоих американцев, только бы накрыть вашу лавочку. Все, если не смотаетесь, буду взрывать! Конец связи.

Я со злостью выключил рацию. На полу валялась раздавленная пачка «Мальборо», и курить хотелось до одури, но не было спичек. Порывшись в пачке, я отыскал одну целую сигарету и неприкуренной сунул в зубы. Так было немного легче.

Выбравшись на броню, я сел без прикрытия и покрутил в руке пускатель. Кода я не знал. Так и хотелось спеть: «Вернись ко мне, Олень, по моему хотению», но разве он появится тут? Слишком жесткая сфера. Так что подсказать код некому. А сам я не помнил ни единого номера из двенадцати. Или из одиннадцати? Что-то ведь важное говорил тогда Северный Олень! Что-то о магических числах. Так, стоп! А это не подсказка ли, часом? А ведь вполне может быть!

Написанный на бумаге номер во сне запомнить очень сложно. А вот вспомнить его логическое обоснование гораздо проще. Так, может, номера в телефонной книге я потому и не запомнил, что они ничего не значили? Главное, скорее всего, не в них, а в том, что говорил Олень про числа! Не простые числа, магические. Как он сказал? У русских тройка.

Я нажал на пускателе клавишу с номером «три». Пускатель пискнул, и на маленьком табло загорелась надпись: «Код неверный».

– Знаю, знаю! – ответил я надписи.

У некоторых народов магическое число – семь. Так, нажимаем семерку.

«Код неверный».

На востоке магической считают девятку, я вдавил клавишу с выгравированной цифрой «девять».

«Код неверный» – продолжала помигивать надпись,

А всего в коде должно быть пять цифр. Я набрал только три. Какие еще есть магические числа? Тринадцать! Это сразу две цифры.

Палец потянулся, чтобы нажать единицу, но я не был уверен и не решился вдавить кнопку. Что-то странное Олень говорил про две последние цифры. Про писателя какого-то что-то плел. Может, он написал книгу про число «тринадцать»? А кто такой? Если Олень говорил со мной, значит, он не стал бы упоминать книгу, которую я сам считал бы плохой. Значит, что-то из вещей Стругацких. Что у них было про числа?

Сколько я ни силился, но ни в одной из книг Стругацких не мог вспомнить значимых цифр. Буква была – «Ж» в романе «Жук в муравейнике». Но букв в коде не было. Что же еще?

Фильтр сигареты промок от слюны, и я ее выплюнул, кого я еще считал хорошим писателем? Ну, Крапивина. У него, кстати, в одной из книг тоже взрывали Мост. Надо же! Забавно как… В «Голубятне на желтой поляне», если мне память не изменяет, хорошая книга.

И тут меня осенило. Именно в «Голубятне…» Крапивин противопоставлял две цифры! Четверку и пятерку. Пятерка у него была олицетворением добра, а четверка олицетворением злого начала. Пять и четыре. Четыре и пять! Только в какой последовательности набирать?

Это было серьезной проблемой, а Олень во сне ни словом о ней не обмолвился. Тогда я снова перебрал в уме набранные цифры. Все они шли по возрастающей. Три, семь, девять. Может, и четверку с пятеркой в такой последовательности набрать?

Надо было просто принять решение.

– Надо просто верить в то, что ты прав, – поправил я сам себя.

Дрожащий палец вдавил сначала четверку, потом пятерку. От зла к добру.

«Код принят», – загорелась надпись,

– Есть! Есть! – воскликнул я, не в силах сдержать эмоции. – Ну все!

Оставалось нажать на красную кнопку пуска. Однако вопреки моим ожиданиям База не подавала признаков жизни. Никто оттуда не бежал, никто не спасался. И это был козырь Кирилла. Никто из сидящих в пункте связи, скорее всего, не знал русского. Хеберсон не в счет, он человек Кирилла. А Андрей? Вот зараза! Как же надо было ему промыть мозги, чтобы он меня послал подальше?

Плохо дело. Никто и не знает об угрозе! Кирилл никому не скажет, это понятно. А я не знаю английского. Хотя можно ведь ограничиться какой-нибудь простой фразой… Однако и простую фразу составить оказалось для меня весьма непростой задачей. Начать надо, наверное, с «Ай эм». Хотя нет. «Иметь» как-то иначе. Точно! «Ай хэв». Да, у меня есть водородная бомба. А вот как водородная бомба на инглише? Этого я не знал. Хотя что-то мелькало в памяти, опять-таки из литературы. А, точно! У Мирера в романе «Дом скитальцев» водородную бомбу называли «эйч-бамб»! Точно же! Тогда фраза будет звучать: «Ай хэв эйч-бамб».

Я кубарем скатился в люк и, включив рацию, заорал, как брачующийся марал:

– Ай хэв эйч-бамб!!! Ай хэв эйч-бамб!!!

Однако ответом мне была тишина. Причем полная, даже несущих частот не слыхать. Скорее всего, Кирилл приказал подчиненным слезть с той волны, на которой я хулиганил. Вот вам и эйч-бамб.

«А чего я тогда должен со всеми погибать? – подумал я. – Ну их на фиг. Не хотят сматываться, и не надо. Отойду подальше и рвану их вместе с Базой».

Однако не мог я этого сделать! Психовал, злился на себя, но не мог. Сотня человек – слишком много. Зачем тогда вообще взрывать Базу? За все время тут вряд ли сто человек убило. Пусть тогда стоит.

Я готов был зарыдать от бессилия. Грязный, перемазанный в пыли, уставший хуже собаки, со взведенным пускателем в руке, я сидел в танке и не знал, что делать. А ведь наверняка с Базы меня еще кто-то заметил. Раций у них нет, но есть глаза и бинокли, надо написать им послание! Что же сразу-то не додумался?! Отодрав от борта часть пластиковой обшивки, я вылез наружу, кубарем скатился с брони, подобрал ком сухой глины и написал на большом куске черной пластмассы: «I have H-bomb!!!»

Довольный творением, я поднял лист пластика над головой – так поднимали когда-то знамена на баррикадах,

– Вот вам, смотрите! – расхохотался я. – Имеющий бинокль да увидит!

Лист был велик, и его нелегко было держать – даже чуть заметный ветерок сильно раскачивал пластик в руках. Но это было уже неважно. Я сделал все, что мог. Однако первым меня заметили не те, кому я адресовал послание, а Кирилл. Это и понятно – вряд ли он за все время хоть на минуту упустил меня из виду. И то, как он продемонстрировал свое внимание, меня тоже не удивило, это была ракета, пущенная из портативного зенитного коплекса. Высокоскоростной белый след, ударивший в землю на расстоянии метров ста от меня. Несколько осколков свирепо прожужжали в опасной близости, но я продолжал держать послание высоко поднятым. Зенитная ракета бьет далеко, но она имеет систему самонаведения и малоэффективна при стрельбе по живым мишеням. Это если бы у меня из задницы вырывался сноп реактивного пламени, тогда да. Тогда бы ракета навелась на меня с гораздо большей точностью, а так вряд ли. Так Кирилл, дав волю злости, только привлечет ко мне больше внимания, что мне и надо.

Вторая ракета саданула еще дальше первой, подняв высоко в небо фонтан рыжей пыли. Была в этом какая-то сумасшедшая красота – и в раскаленном лохматом солнце, и в глухих тенях на оранжевой глине, и в серебристых инверсионных следах. А я стоял, подняв руки и задрав лицо к небу, словно ангел возмездия. Так мне казалось, пока третья ракета не шарахнула в непосредственной близости, сбив меня с ног ударной волной.

Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120