Я как раз размышлял о том, не пора ли возвращаться в гостиницу, когда почувствовал легкое движение воздуха за спиной. Не успел я обернуться, как знакомый голос произнес:
— А вот и ты, несравненный поэт Темников! Решил прогуляться без своего верного телохранителя?
Передо мной, словно материализовавшись из воздуха, стояла Карина. Она улыбалась, и озорная улыбка делала ее потрясающе красивой. В золотистой косе неизменно была небесно-голубая ленточка.
— Карина, — я не смог сдержать улыбку. — Выглядишь свежее, чем в последнюю нашу встречу. Почему-то мне кажется, что ты следишь за мной. Неужели я тебя настолько впечатлил?
Она рассмеялась, и этот звук эхом разнесся по пустынной улице.
— Может быть, — ответила она с лукавой улыбкой. — А может, это просто счастливое совпадение. Кто знает?
Я внимательно посмотрел на нее, пытаясь понять, что скрывается за этой игривостью.
— И что же привело тебя в эту часть города? — спросил я, делая шаг ей навстречу.
Карина закатила глаза, словно мой вопрос был самым глупым, что она когда-либо слышала.
— Ох, сотрудники Бюро всегда такие серьезные? — она шутливо ткнула меня пальцем в грудь. — Я же обещала показать тебе настоящие достопримечательности Варшавы. В прошлый раз мы… немного отвлеклись. Так что я намерена исправить это упущение прямо сейчас.
Хотелось поправить ее, поскольку под немного отвлеклись скрывалось то, что она «немного» перепила.
— И что же ты хочешь мне показать? — спросил я, решив, что немного приключений мне не повредит. — Надеюсь, не очередной бар, где ты наберешься пива?
— О нет, не в этот раз, мой дорогой поэт, — она взяла меня под руку, словно мы были давними друзьями, вышедшими на вечернюю прогулку. — Сегодня я покажу тебе нечто гораздо более интересное. Ты готов увидеть настоящее лицо Варшавы?
Я посмотрел в ее глаза, полные азарта, и понял, что уже не могу отказаться. Что бы ни ждало меня сегодня, в ее компании оно должно быть интересным.
— Что ж, веди, — пожал плечами я.
Карина уверенно повела меня по улицам Варшавы, и я не мог не заметить, как менялся город по мере нашего продвижения. Мы миновали шумные торговые кварталы, прошли мимо величественных дворцов и вскоре оказались перед внушительным зданием, которое, судя по всему, и было нашей целью.
— Центральная библиотека, — объявила Карина, жестом приглашая меня войти. — Одно из самых… интересных мест в нашем городе.
Я не мог не отметить странную интонацию, с которой она произнесла слово «интересных». Словно за ним скрывалось нечто большее, чем просто собрание книг.
Мы поднялись по широким мраморным ступеням и вошли внутрь. Первое, что бросилось мне в глаза, это неестественная тишина. В библиотеке Санкт-Петербурга всегда стоял легкий гул: шелест страниц, приглушенные разговоры студентов, скрип перьев. Тем более библиотеки, как правило, работали в любое время суток. Здесь же царила мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов.
Я окинул взглядом огромный читальный зал, и меня тут же охватило странное чувство. Что-то было не так. Полки выглядели слишком… упорядоченными. Как будто неестественно пустыми.
— Что-то не так, верно? — тихо спросила Карина, заметив мое замешательство.
Я медленно кивнул, подходя к ближайшему стеллажу. Пробежав глазами по корешкам книг, я понял, в чем дело. Исторические труды, которые должны были занимать большую часть полок, либо отсутствовали, либо были заменены какими-то однотипными изданиями с громкими патриотическими названиями.
— Знание — это сила, — с горькой иронией произнесла Карина, — но только если оно неопасно.
Я повернулся к ней, ожидая объяснений, не зря же меня привели именно сюда.
— Наше правительство не просто уничтожает неудобные книги, — продолжила она, понизив голос. — Они активно переписывают прошлое. Создают новую историю, в которой они всегда были правы, всегда были у власти. Уже уничтожены все документы, которые свидетельствовали о том, что у власти стояла династия Лещинских.
Такой фамилии я не помнил, ни в документах Вяземского, ни где-либо еще. Но, судя по всему, это была фамилия той, кого хотят вернуть на престол радикалы.
Я вытащил одну из книг и открыл ее. Страницы были заполнены восхвалениями нынешнего правителя и его предшественников. Ни слова критики, ни намека на альтернативные точки зрения.
— И люди верят в это? — спросил я, возвращая книгу на место.
— У них нет выбора, — грустно ответила Карина. — Когда ты слышишь одну и ту же версию событий снова и снова, когда любое несогласие карается… В конце концов, проще поверить.
Мы покинули библиотеку, и я чувствовал, как внутри меня растет тревога. Если власть настолько боится правды, что готова уничтожать книги, то насколько далеко она может зайти в контроле над людьми?
Карина повела меня дальше, и вскоре мы оказались в районе, который резко контрастировал с тем, что я видел раньше. Грязные улицы, обветшалые дома, разбитые окна… Воздух здесь был наполнен запахом гнили и отчаяния.
— Когда-то это был процветающий район, — сказала Карина, указывая на заброшенные магазины и пустые площади.
Мы шли по улицам, и я видел лица людей — измученные, потерянные.
— Что здесь произошло? — спросил я, чувствуя, как внутри меня растет гнев.
— Их согнали сюда, — ответила Карина. — Всех, кто не вписывался в новый «идеальный» образ общества. Ремесленников, мелких торговцев, интеллигенцию. Им дали выбор: либо работать на промышленных предприятиях в тяжелейших условиях, либо умереть с голода.
Я заметил группу мужчин, возвращавшихся с работы. Их лица были серыми от усталости, одежда покрыта слоем грязи и сажи.
— Здесь нет бунтарей, — продолжила Карина. — Потому что их просто ломают, прежде чем они успевают поднять голову. Изматывают работой, лишают надежды, отнимают будущее у их детей.
Мы прошли мимо полуразрушенного здания, которое когда-то, судя по всему, было школой. Сейчас оно пустовало, а на стенах виднелись следы пожара.
— Образование здесь теперь роскошь, — пояснила Карина, заметив мой взгляд. — Зачем учить тех, кому предназначено быть лишь рабочей силой?
Мы двинулись дальше, и постепенно пейзаж начал меняться. Грязные улочки уступили место широким проспектам, обветшалые дома сменились роскошными особняками.
— А это районы польской знати, — сказала Карина. — Те, кто поддерживает режим, живут здесь. Как тебе контраст?
Мы остановились на небольшой площади, откуда открывался вид на большую часть города. Карина обвела рукой панораму:
— И это в столице, где контроль жестче всего. В провинциях дела обстоят еще хуже. Там люди просто исчезают, целые деревни могут быть стерты с лица земли за одно неосторожное слово.
Я смотрел на город, пытаясь осмыслить все увиденное. Контраст между роскошью и нищетой, между показной стабильностью и скрытым напряжением был ошеломляющим.
— Это одна сторона медали, а как же все то, что делают радикалы?
— Радикалы не трогают обычных людей. Они не устраивают показательных казней, не убивают за идею. Они хотят вернуть стране ее прежнее лицо. А те взрывы и теракты, о которых ты слышал… — она сделала паузу. — Подумай сам, кому выгодно создавать образ жестоких бунтовщиков?
Я молчал, обдумывая ее слова. Все, что я видел и слышал за эти несколько часов, полностью противоречило той информации, которую мне дали перед миссией. Теперь девушка подтвердила все свои слова, сказанные в баре той ночью.
Солнце уже клонилось к закату, когда Карина сказала:
— Есть еще кое-что, что ты должен увидеть. Точнее, кое-кто, с кем ты должен встретиться.
Мы направились к окраине города. По мере удаления от центра, дома становились все реже, а деревья — гуще. Наконец мы оказались перед старым поместьем, почти скрытым за высокими деревьями.
У входа нас встретил Александр Казимирович. Его взгляд был строг, но в голосе я услышал нотки уважения:
— Господин Темников, рад, что вы все же пришли. Прошу вас соблюдать этикет. Сегодня вы встретитесь с истинной наследницей престола. Катариной Лещинской.
