Генерал-адмирал Российского флота, Светлейший князь Небогатов — Босфорский, встретил давнего соратника хмуро и неприветливо.
Явился, не запылился. Держи!
Что это? Свенторжецкий, разумеется, понял, ЧТО протягивает ему генерал-адмирал, но удержать дурацкий вопрос опытный, много повидавший и переживший офицер не сумел.
Погоны контр-адмирала. А Семёнов промолчал, друг называется. Хотя нет, намекнул, намекнул писатель о скором повышении, но чтоб так сразу. Воистину сюрприз удался.
Не проговорился, значится, фантазёр — писарчук? Небогатов в один миг из хмурого военачальника обернулся добрым дедушкой, радующим внучат конфетами, умеет хранить служебные тайны!
Ваше высокопревосходительство!
Вот только Светлостью не титулуй! Едва вы из Владивостока выехали, отбил телеграмму государю. Пока все формальности соблюли, пока то, пока сё, но уже почитай неделю как ты, Евгений Владимирович, в чинах адмиральских пребываешь! Да постой благодарить, на тебя сейчас столько трудов свалится. А касаемо орлов, негоже персональному «Малюте самого Небогатова» в каперангах ходить! За всё отвечаешь жандармы, армейцы, полиция, которой пока увы, нет, все под тобой.
Наскоро отметив появление в Российском флоте нового адмирала, старые соратники разошлись, точнее даже, разбежались по делам. Небогатова ждал сербский премьер Никола Пашич, слёзно умоляющий генерал-адмирала передать нарождающемуся сербскому флоту минный крейсер, а то стыдно противостоять австрийской броненосной эскадре, сделав флагманом флота Великой Сербии старый пароход с двумя полевыми орудиями, кое — как укреплёнными даже не на баке и юте, а «впереди и сзади».
То, что именно наместнику Небогатову придётся заниматься созданием флота Сербии, подтвердил и Петербург, рекомендуя поискать матросов и офицеров с сербскими корнями. Таковые, конечно, нашлись, но в столь мизерном количестве, что ими укомплектовать даже не минный крейсер, а миноноску не представлялось возможным.
Свенторжецкий вышел к «своим» тихоокеанцам, выслушал искренние поздравления с «нечаянным» чинопроизводством и двинулся во главе отряда в соседнее от дома наместника здание, где располагалось управление контрразведки Черноморского флота. Там нового начальника уже ждали.
К сентябрю 1908 года казалось, что мировая война вот — вот разразится. Причём великие державы старались избегать провокаций стран «Балканского союза», не давая тем никаких обещаний и авансов, как политических, так и финансовых. Единственно империи Романовых и Габсбургов сошлись в словесном поединке за Балканы. Начал Небогатов, предостерёгший Вену от вмешательства «в сугубо славянские дела». Засим почин новоиспечённого Светлейшего Князя подхватили славянофилы всех мастей и рангов, намереваясь спасать «братьев». В Петербурге долго не могли понять, что делать с разошедшимся генерал-адмиралом, да тут ещё Босфорская операция наложилась на раскрытие разветвлённого заговора в гвардии. Именно потому Николай Второй предпочёл свалить все балканские проблемы на Небогатова, мол выкрутится моряк и хорошо, а нет, так и ладно. Куда важнее для самодержца, даже более чем Проливы и Святая София, в последний месяц лета были настроения в Петербургском гарнизоне. Ещё и потому флотоводца возвысил поднаторевший в интригах император, чтоб знали — понимали спесивые кавалеристы войдут в Неву корабли Балтийского флота и по приказу победителя япошек и турок в щепки, в крошку кирпичную расколотят из главного калибра гвардейские казармы. Да и дворцы великих князей, прослышавших о болезни цесаревича и восхотевших самим царствовать и Россией владети, такоже надо на прицел взять.
Посему дядя Николаша отправился на Кавказ, помогать добивать Османскую империю «с другого бока» а коварного Сандро царь уел, дав командующему Черноморским флотом чин генерал-адмирала и послав Александра Михайловича вручить Николаю Ивановичу и ордена и Грамоты на титул и жезл генерал-адмиральский, со спешно выгравированными придворными ювелирами «константинопольскими пейзажами».
В Шенбрунне Франц — Иосиф еле отошёл от приступа, вызванного алярмистскими призывами сошедшего с ума русского адмирала, ни в грош не ставящего собственного монарха и на всё готового, вплоть до смены династии, лишь бы оставить Константинополь под властью Петербурга.
Австрийская эскадра не стала «играть на нервах» Беклемишева и ушла в Фиуме. Англичане, выставив против дюжины русских броненосцев лишь три своих (плюс два бронепалубных крейсера) явно проигрывали в демонстрации военно — морской мощи, что отметили и сербы и албанцы.
Но воспрепятствовать созданию независимого албанского государства Белград не мог, как ни старался.
Свенторжецкого удивлял непомерный аппетит балканских государств, случайно угодивших на «чужой пир», на делёж «турецкого наследства». Сначала болгары в ультимативной форме требовали изрядный кусок побережья Мраморного моря и только матерная тирада Небогатова, пообещавшего раскатать из орудий все болгарские порты и повесить Фердинанда, его министров и генералов на стволах главного калибра российских броненосцев, а двенадцатидюймовок на Черноморскком флоте хватает и каждая выдержит десяток — полтора обнаглевших «нахлебников», привела в чувство грезивших о «Великой Болгарии». Впрочем в Афинах возмечтали о «Великой Греции», равно как в Белграде о «Великой Сербии». Только черногорцы сидели на своей Чёрной горе и без лишнего шума округляли владения, понемногу вытесняя албанцев и босняков.
Пятого сентября 1908 года состолась историческая встреча, во многом определившая ход мировой истории. В кабинет контр-адмирала Свенторжецкого вошёл полковник сербской службы Драгутин Дмитриевич, широко известный в узких кругах как Апис.
Два разведчика, наслышанные друг о друге, цеременно раскланялись. Адмиралу вспомнилось описание убийства сербского короля Александра Обреновича и королевы Драги, в котором самое деятельное участие принимал Дмитриевич.
«После того как Александр и Драга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями: они поразили Короля шестью выстрелами из револьвера и 40 ударами сабли, а Королеву 63 ударами сабли и двумя револьверными пулями. Королева почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, вероятно, Королева схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по — видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров. О других надругательствах над трупом Драги лучше не говорить, до такой степени они чудовищны и омерзительны. Когда убийцы натешились вдоволь над беззащитными трупами, они выбросили их через окно в дворцовый сад, причем труп Драги был совершенно обнажен».
Зачем в Константинополь инкогнито прибыл диверсант и цареубийца можно было и не гадать. Болгария существенно ущемила интересы Сербии в Македонии, а поскольку против сербов Австро — Венгрия сконцентрировала ударные части и приходилось треть армии держать под Белградом, для защиты столицы, противостоять экспансии болгар в Македонии и одновременно зачищать от албанцев побережье и Косово никак не получалось.
Предложение об устранении Фердинанда Первого, пару недель как провозгласившего себя царём болгарским, высказанное Дмитриевичем напрямую, без дипломатических намёков и недомолвок, контр-адмирал выслушал, дважды зевнув.
Предсказуемо, полковник. Скучно и предсказуемо. Разбирательства между Сербией и Болгарией лучше отложить. Ваши страны, равно как и Греция получили огромное приращение в территории и населении. И дабы «переварить» такой подарок судьбы, потребуется время и немалое. Вы же намереваетесь спровоцировать новую войну, на радость Вене. Не понимаю, полковник, не понимаю.
Господин контр-адмирал, вы давний сподвижник Небогатова и сами не чурались решительных действий для обеспечения победы в войне с Японией, сражаясь на тайном фронте во имя Родины. Убийство Фердинанда благо для России. Объявивший себя царём Болгарии Кобург тесно связан с Веной, проводник интересов Шенбрунна на Балканах. Почему бы не сместить династию, не пригласить править в Болгарии великого князя Александра Михайловича Романова?
