Внутренняя борьба одновременно и рвала цесаревича на части, и подпитывала его неведомо откуда берущимися, позволяющими не спать днями напролёт силами. Любовь к сестре, ненависть, направленная на самого себя, страх перед грядущим… и понимание.
Проклятое, привитое с детства понимание логики Хозяина Трона.
Владимир уже не боялся стать хуже, чем он был на самом деле, потому как дальше падать, по его субъективному представлению, было некуда. Противопоставление близких людей и эффективности в исполнении целей — это уже за гранью, но именно таким должен быть Император. Это данность, преподанная ему в детстве и повторяемая раз за разом в отрочестве, юности и далее. Одна ошибка, допущенная единоличным правителем колоссальной Империи — это миллионы потерянных жизней в самом лучшем случае. Обращение в ничто многовековой истории и наследия поколений Императоров, направлявших Империю в светлое будущее до него.
«Артур… удружил. Раньше такие вопросы меня не слишком сильно заботили, спасибо папеньке». — Хмуро подумал цесаревич, переведя взгляд на свой рабочий стол, за который он тут же и уселся. Пальцы заплясали над клавиатурой, и приказы начали разлетаться по Империи один за другим: Владимир решился на задействование дополнительных рычажков власти, шевеление которых отзывалось движением аж на самых восточных границах. Выделить дополнительные силы для поиска Лжебога там, где он хоть изредка появляется — почти единственное, что он мог сейчас сделать.
А последнее…
«Официальное обращение к „диким“ странам арабского Востока, с которым у нас строго враждебные отношения на протяжении нескольких веков… Это может сработать, если Артур действует совместно с ними. Кто сейчас наибольший выгодоприобретатель в том регионе? Калифат, на территории которого произошли основные чистки и объявлялся Артур? Допустим. Но характер этого обращения без личного визита они не воспримут всерьёз. Не та сейчас ситуация в мире…».
Владимир знал, что он — не «единственная корзина», а «яйца» были распределены Императором по многим. Просто как наследник он сейчас оказался наиболее перспективным, но в случае форс-мажора и его исчезновения Империя не столкнётся с фатальными для себя последствиями. Был ли он готов рискнуть ради сестры? Да. Были ли у него мысли по поводу того, как, в случае успеха, оправдаться перед отцом? Тоже да: контакты с Артуром сейчас Империи бы не помешали, ведь на связь он не выходил уже давно. Конечно, Хозяин Трона едва ли поверит в ту сказку, которую ему изложит цесаревич, но точно оценит подход и убедительность сына.
Если, конечно, того не собьют в воздухе и не прикончат сразу после посадки, насадив голову на пику и подняв над городом по славным старинным традициям Калифата.
Владимир встал, и широкими шагами направился к выходу из кабинета.
План у него уже был, а вот время наоборот поджимало…
Глава 13
Неизбежные последствия. Часть 2
Москва, сокрытая под серой пеленой дождя, оплакивала не столько множество жертв глобального катаклизма, сколько тысячи и тысячи смертей, продиктованных срывом покровов и крахом иллюзий, охвативших человечество и слетевших лишь совсем недавно. Царящее во дворце напряжение, густое, как смог, не являлось всего лишь красивым словцом, ведь собравшиеся в одном месте сотни напряжённых, испуганных и не уверенных в завтрашнем дне псионов, до кучи доверяющих друг другу постольку-поскольку, формировали отнюдь не самую здоровую атмосферу.
И сквозь неё сейчас продирался цесаревич Владимир, шагающий по устилающим мраморные коридоры алым коврам, скрадывающим шаги и его самого, и следующей за ним по пятам свиты: самых лояльных людей, которым он мог доверить свой замысел чуть более, чем полностью.
И, конечно же, положиться на их мнение для разработки плана, который позволит всё же добраться до столицы Калифата живым и свободным, а не в качестве обезображенного трупа или дипломатического заложника.
— Повторяться не буду. — Владимир остановился перед одной из дверей, взглядом шуганув охранников, поспешивших скрыться из виду, чтобы просто не услышать нечто, не предназначенное для их ушей. — Собой понапрасну не рискуйте и меня чрезмерно не прикрывайте. Даже если выиграете несколько часов — этого уже будет достаточно. Основные задачи я решил, и наш дипломатический корпус легко справится с остальным.
— Я могу ещё раз попросить вас передумать, господин? — Мужчина солидных лет обратился к цесаревичу, склонив голову.
— Если только попросить. — Владимир криво, как-то механически усмехнулся. — Моё решение не поменяется, так как направлено оно на благо и Трона, и меня лично. Машина готова?
— Через девять минут будет во внутреннем гараже. — Мужчина кивнул, чуть замешкавшись. — Там же вас будет ожидать охранение.
Владимир не собирался брать с собой многих или лучших, потому как это в любом случае не поможет, коли события начнут развиваться по нежелательному сценарию.
Многое можно было сказать о правителях, солдатах и псионах востока, но назвать их слабыми или слабовольными… были способы позорно умереть и поприятнее, это Владимир уяснил железно ещё во время уроков «реальной политики», той, в которой было очень много наглядных примеров. Сколько носителей крови Романовых сгинуло там, на востоке, подбрасывая дров в топку костра взаимной ненависти? Сколько поводов не искать примирения с соседями они тем самым подарили Империи?
Настолько много, что цесаревичу не хватило бы пальцев на руках, вздумай он их пересчитать…
— Прекрасно. Все свободны, до транспорта я доберусь сам. Не подведите меня. — Последнее он добавил несмотря на то, что и так знал — эти люди сделают всё возможное.
— Ваши приказы будут исполнены в точности, господин. — Отозвавшись в унисон, члены свиты цесаревича склонили головы, и подняли их лишь после того, как тот скрылся за дверью.
А после, обменявшись многозначительными взглядами, направились каждый на свою позицию: в ближайшие часы им очень нежелательно было лишний раз пересекаться с телепатами Трона или с его непосредственным Хозяином…
— Я всё подготовил. — Произнёс Владимир тихо настолько, что Ксения вздрогнула. Она задумалась, и просто не заметила, как тот вошёл в покои. — Вот-вот покину дворец.
— Куда? — В голосе девушки прозвучала тревога.
— Туда, где он был в последний раз. В Калифат.
Удивление Ксении было настолько сильным, что она нашлась со словами лишь несколькими секундами позже, когда цесаревич уже подошёл к постели, на которой лежала его сестра, и сел рядом, положив свою руку поверх бледной ладони Лины.
— Владимир, ты с ума сошёл! — Глаза Ксении, и без того большие, сейчас напоминали пару клубящихся в лучах искусственного света порталов в иную реальность. — Его Величество не позволит! Ты наследник, ты не можешь просто…
— Могу. — Перебил он резко, после чего добавил уже чуть спокойнее: — Могу. И сделаю это. Потому что здесь, в этом дворце, мне под силу лишь ждать. Отец тоже ничего не сделает: он скован долгом куда сильнее. И Артур не даёт о себе знать, пока Лина, к которой он не так уж и плохо относился, вот-вот лишится последнего шанса…
Цесаревич с силой опустил веки, сжав их так, что кожа на его лице побледнела ещё сильнее.
— Я или спасу её, Ксю, или умру, пытаясь. Но и дальше сидеть сложа руки, делая вид, что всё идёт по плану, не могу.
Он отчётливо видел в глазах Ксении страх, смешанный с робкими проблесками небесно-голубой, рассыпающейся искрами надежды. За эти годы она достаточно хорошо узнала его, чтобы понять: второй основной чертой характера после непревзойдённого обаяния у цесаревича было упрямство.
Владимир с детства мог пойти наперекор всему, особенно когда дело касалось тех, кого он признавал близкими ему людьми. Так было раньше, до установления Императором ментальных закладок, и так вновь стало сейчас, после того, как разум цесаревича очистился не без участия сильнейшего псиона мира.
Вытравить сентиментальность у Алексея Второго не вышло, и Владимир остался человеком в большей степени, чем того хотелось бы Хозяину Трона.
