– И как вы узнали координаты?
Ему не свойственна дотошность. Однако всё чаще хочется сопоставить то, что он сможет сопоставить, чтобы кусочки мозаики сложились в целостную картину. В истории слишком много белых пятен, которые он не может заполнить. И иногда кажется, будто он живёт по броску игральной кости – полагаясь на череду случайных совпадений. По крайней мере, именно в последнее время.
– Узнал, и всё тут. Не так сложно выяснить координаты какого-то острова, если ты не просто… не просто… Неважно, какая вообще разница?
– Не переживайте, капитан, это не больше, чем интерес, – самый обычный интерес человека, потерявшего слишком много времени, желающего догнать и понять всё сразу. И лучше бы он так пытался осознать произошедшее во всём мире: положение в экономике, на политической арене, кто нынче управляет ими всеми – и управляет ли, чем тратил умственную энергию на бесплодные поиски.
Однако мысли тянутся исключительно к потустороннему, тому, что постичь человеку очень непросто. Ему самому непросто. Голубые светящиеся шарики сталкиваются прямо перед лицом Бентлея. Их мир удивительное место, но ещё удивительнее его изнанка, о которой не написано ни одной книги. Когда он мёртвым шёл по живой земле, каждый шаг был для него мучением.
Корморэнт впереди спотыкается о ветку, падает и растягивается на земле. Вместо руки Кеннет протягивает ему трость.
– Спасибо. – Капитан хватается за неё и поднимается на ноги.
Поляна выглядит, как и в прошлый раз. Такая же пустующая хижина на огромном раскидистом дереве, а старик, как каменное изваяние, сидит на трухлявом бревне, готовом в любой момент развалиться, и, закрыв глаза, только и двигает челюстями. Методично. Раз, два. Впечатления о первой встрече тогда у Бентлея были не самые лучшие.
Корморэнт останавливает его, уперевшись ладонью в грудь:
– Пабло может быть не в настроении, – Джеффри оглядывается то на старика, то на Кеннета, – потому с ним сначала поговорю я, а потом уже…
– Нечего шептаться. Я вас слышу.
Старик слеп, но явно обладает чрезвычайно хорошим слухом, ещё и обострившимся из-за магии. Другого объяснения у Бентлея нет. Джеффри выдыхает и закатывает глаза. Отдёрнув ладонь от Кеннета, он разворачивается к старику. Разведя руки в стороны, торжественно и очень радостно произносит, шагая к нему:
– Пабло! А я вернулся! И мне очень-очень нужная твоя помощь.
Старик резко выбрасывает в сторону Корморэнта руку, указывает на него палкой с круглым шаром на конце, и Джеффри замирает.
– Ногами перебирай, круг не нарушай. Быстрее ступай. И лорда никчёмного с собой бери. Ну! – Старик ударяет посохом по земле.
Кеннет решает не нервировать Пабло, и Джеффри, кажется, с ним в этом совершенно согласен. Капитан кивает. Они осторожно переступают линию круга и выложенные камушками руны. Знаки привлекают внимание Бентлея – такой же круг был нарисован в уголке одной страницы дневника Морганы. Она запечатлела там всё, что когда-либо видела. По крайней мере, старалась. Корморэнт подходит ближе, опускается на плоский камень перед стариком, пока Кеннет предпочитает остаться стоять у него за спиной, стиснув набалдашник трости.
В прошлый раз на коленях перед стариком стояла Валерия, а он, кажется, угрожал ему расправой и пырнул, прорезав тем самым воздух. Извиняться Бентлей не станет. Он ждёт, когда хоть кто-то заговорит. Ему не терпится выложить всё и услышать в ответ, наконец, что-то толковое. Узнать новую точку, чтобы можно было броситься в путь, напасть на след и бежать, бежать как можно быстрее, чувствуя близость конца.
Счастливого.
– Нам помощь нужна. Ну, знаешь там… Опять со всяким этим бредом магическим. Ты же разбираешься. Помоги, а.
Джеффри бормочет слишком невнятно и не объясняет сути их вопроса, и Кеннет вмешивается, поддакивая своему нетерпению:
– Нужно вернуть с того света капитана О'Райли.
От осуждающего взгляда Корморэнта не отделаться. Джеффри шипит, но Бентлей только выставляет трость впереди себя. На морщинистом лице старика появляется ухмылка. Нахальная и даже немного злая, как кажется Кеннету. Его пустые глаза словно заглядывают в самую душу, и на секунду самого Бентлея передёргивает, но он старается не подавать вида. Старикашка обнажает гнилые щербатые зубы.
– А, лорд. И ныне не в посмертии. Цели достигли, но почему же сейчас вы не счастливы? Казалось, ваше устремление убить Моргану было искренним и очень даже обоснованным. Чем же вы недовольны?
Обхватив двумя руками свой посох, Пабло поднимается с бревна. И хоть его тело и выглядит хрупким, в коротких, скупых старческих шагах чувствуется сила. Не физическая, разумеется, совершенно иная. Такой ли природы была сила, которой наделило Моргану проклятье? Если кто и может объяснить Бентлею что-то в магии, то это человек, который ею живёт: в одиночестве, на пустом острове, в гармонии с самим собой и силой, разрушившей жизнь самого Кеннета.
– Я не доволен тем, что капитан О'Райли мертва. И вы, полагаю, единственный человек, который может нам сказать, как это исправить. Мы проделали долгий путь от Англии до этого острова, чтобы узнать, куда плыть дальше. Скажите, что делать. И мы больше никогда здесь не окажемся.
Возвращение О'Райли расставит всё на свои места, вернёт ему прежнюю уверенность и даст возможность отдохнуть. Он протянет ей руку, извинится за всё, что было сделано и сказано не так. Даже если она ударит его за это по лицу, Кеннет будет счастлив. Лучше удар от Морганы, чем её отсутствие в его жизни.
Старик подходит ближе, загребая ногами песок, Бентлей не дёргается, чего не скажешь о капитане Корморэнте.
– Тебе-то? Кха-ха. – В смешке есть что-то совершенно недоброе.
Лорд поджимает губы и поднимает подбородок. Пабло не понравился ему тогда, не нравится и сейчас. Белые пустые зрачки – они почти сливаются с желтоватыми белками. Старик протягивает сухую руку, один вид которой вызывает у Кеннета омерзение. Чёрная дряблая кожа вся в пятнах и отталкивает одним своим видом. Руку не то что не хочется взять, на старика даже смотреть не хочется.
– Пожалуйста, Пабло, – Корморэнт с надеждой смотрит на старика. – Я тебя что, зря столько лет тут развлекал? Мог бы хоть сказать, каким образом нам на тот свет отправиться. Ну, знаешь, нам же только одной ногой, вытащить капитана О'Райли и – фить, мы обратно.
Пабло не обращает никакого внимания на слова Джеффри. Он всё так же держит руку протянутой.
– Дай мне её вещь.
Скептически Бентлей вскидывает бровь, но всё же достаёт из-под камзола дневник Морганы. Кожаная книжка опускается на старческую ладонь.
– Он бесполезен.
– Только для таких слепцов, как ты. Каким был упёртым, таким и остался. Ни могила, ни новая жизнь не перевоспитали. Глупый человек Бентлей Кеннет. Лорд! – Пабло втыкает посох в песок. Берёт двумя руками дневник и зажимает его между ладоней. Он закрывает глаза, но через пару мгновений, когда от рук его начинает исходить слабое свечение, открывает и пролистывает несколько страниц.
Бентлею всё сложнее сдерживаться. Он скрипит зубами, от напряжения у него начинает ныть челюсть. Ни один человек не имеет права так над ним издеваться, тем более в чьём-либо присутствии. Будь они один на один, он, может быть, и простил бы эту дерзость. Но не в компании пирата, пускай уже и бывшего.
Кеннет медленно моргает. Если ему нужно вытерпеть ещё и издевательства, лишь бы противный старик им помог, то он, конечно, постарается это сделать. Вернуть Моргану, отправиться в Лондон, а там уже можно решать и проблемы с колониями Великобритании, и славить своё имя всеми возможными способами. У художников всегда есть муза. Бентлей тоже своего рода художник, рисует победы на холсте своей жизни. Рисовал и грезил о них, пока звезда не померкла.
Слишком неаккуратно Пабло захлопывает дневник и впихивает его обратно Кеннету. Лучше бы он ему ничего не давал. Старик хватается за свою палку и возвращается к бревну. Недоумение на лице Джеффри говорит красноречивее его самого после нескольких бутылок рома.
