Желаете присмотреть за осуществлением Большой Судостроительной Программы, до восемнадцатого года рассчитанной? Николай улыбнулся, не вижу к тому никаких препятствий, князь. Только вот, пребывая в Царьграде вы не сможете исполнять должность морского министра. И кого видите на столь ответственном посту?
— А.
А Александр Михайлович скоро уйдёт в отставку, царь еле заметно, но закусил губу, новый век, новые веяния, великие князья стали величайшим раздражителем для оппозиции. Их кутежи, показная роскошь, дорогие ювелирные украшения покупаемые для дам полусвета, сомнительные дела с казёнными суммами, покровительство дельцам с тёмным прошлым, уничтожают престиж монархии сильнее тысяч революционеров — бомбистов.
Небогатов понимающе кивнул. Решимость самодержца отстранить «родственничков» от кормила власти импонировала адмиралу. И хотя «чистка» среди великих князей началась лишь из — за атаки на наследника, чего любящий отец вытерпеть никак не мог, инициатива замечательная, надо её всемерно поддерживать. «Кавалерист» Николай Николаевич отбыл в Париж, хоть и цеплялся за возможность стать наместником Кавказа, «ушли» Романовых и из артиллерийского ведомства. А теперь дошла очередь до флота. А как вертелся Александр Михайлович, аки уж на сковородке, стараясь услужить разбушевавшемуся тихоне Николаю. Не вышло, у Сандро, значит царь прощупает командующего Средиземноморским флотом по кандидатуре морского министра, понятно, что Григоровича. У «порт — артурцев» с «небогатовцами» традиционное противостояние, ну да ничего, ради дела перетерпеть можно и Григоровича, он адмирал толковый, с Государственной Думой и общественностью сумеет наладить отношения. А тут, в Константинополе, своя рука владыка, что какой — то Григорович в далёком слякотном Петербурге.
Кого же ваше величество видит на посту морского министра?
Как вам Григорович?
Прекрасный выбор ваше величество! Иван Константинович сумеет взбодрить отечественных судостроителей, сократить срок пребывания кораблей на стапеле. А это сейчас наиважнейшая задача.
Рад, что мы поняли друг друга, Николай Иванович, переход к неформальному, по имени — отчеству обращению «закруглил» доверительный разговор Верховного Главнокомандующего и генерал-адмирала Небогатова.
Понятно, царь ищёт поддержки, не зря в третьей столице учреждена Гвардейская Морская Дивизия с полками: Севастопольским, Царьградским и Небогатовским. Такой чести удостоиться да ещё прижизненно, Николай Иванович и не мечтал. Но, царь щедро платит за верность. Гвардии не доверяет, а вот к флоту и казачеству внимателен, да — с. Проект по созданию Средиземноморского казачьего войска Небогатов изучил, как говорят, «с лупой». Чрезвычайно нравилось адмиралу, что средиземноморские казаки, по сути те же морские пехотинцы, вместо коней на театре военных действий пересевшие на катера, аки ушкуйники на струги. Только где их наклепать, те катера? Мощностей судостроительных не хватает катастрофически. Вот и сербы отказались от помощи Петербурга в создании собственного флота, яшкаются вовсю с французами, заказали у тех три больших миноносца и одну подводную лодку, что обозлило австрияк, сразу представивших свои броненосцы атакованные из — под воды. А поскольку российская эскадра из Адриатики ушла, в сербском Драче стоят стационарами французский крейсер и канонерка с миноносцем.
Когда Семёнов делавший большой доклад царю, коснулся взаимоотношений сербов и французов, Николай Второй лишь рукой махнул, посоветовав не обращать внимания на телодвижения Парижа. Политики Третьей Республики, помнившие позор Седана, стараются перестраховаться и выставить в следующей войне против Германии даже не Иностранный Легион а целую армию из наёмников и союзников, подсевших на французские займы. Потому и России не препятствовали овладеть Проливами, дабы русские могли оперативно перебросить корпуса для защиты Парижа от тевтонского нашествия средиземноморским маршрутом. Даже греков и турок готовы навербовать галлы в дополнительные батальоны Иностранного Легиона, сербов тоже не просто так обхаживают. Хотят французы дежурить в Адриатике, и славно, российским кораблям пора возвращаться на Балтику.
Передислокация броненосных эскадр вопрос политический. Понятно, что держать два с лишним десятка броненосцев в Средиземном море для России роскошь непозволительная. Да и стратегическая глупость, ведь основная столица Санкт — Петербург с моря фактически не прикрыт. Два «сырых» гиганта переходного периода «Император Павел Первый» и «Андрей Первозванный» и три броненосца береговой обороны вот и весь отряд защиты Финского залива. А в Рижский залив враг практически беспрепятственно зайдёт. Потому эскадра Беклемишева и «дробилась». Большая и сильнейшая часть после высочайшего смотра потянется на Балтику: «Ретвизан», «Цесаревич», «Орёл», «Слава», «Бородино», «Суворов».
Перевооружённые со среднего калибра на гаубицы «Сисой» и «Наварин» остаются в распоряжении Небогатова, равно как и красавец десятитысячник крейсер «Адмирал Макаров», «русский „Асама“». Его 22 узла и четыре восьмидюймовки вкупе с дюжиной шетидюймовок гораздо ценнее для комфлота чем, к примеру, «Ростислав».
Всё равно англичане будут выдавливать русские отряды в Эгейское море, вынуждая блуждать в Греческом архипелаге, подальше от Мальты и Суэца. И чёрт с ним, главное сейчас укрепить оборону Дарданеллы и дождаться с Дальнего Востока три подводные лодки с опытнейшими экипажами, спешно «реквизированными» у расстроенного Бухвостова. Ничего, переживёт, перетерпит Николай Михайлович, надо же понимать, что закрепив за собой Проливы Россия может куда как оперативнее перебрасывать в Тихий океан крейсерские и линейные эскадры, случись «пожар» в краях дальневосточных. Пока же там всё благостно, с японцами идиллия полнейшая, лет десять самураям точно не до России. А к 1918, да, можно и полдюжины линкоров — дредноутов во Владивосток передислоцировать. Если, разумеется, не случится Большая Европейская война.
Посещение героических кораблей, добывших для державы Царьград — Константинополь и Проливы пришлось растянуть на два дня. Всему виной «представление» устроенное любимцем императора, контр-адмиралом Марфиным на «Георгии Победоносце». Недавний хулиган и бретёр, выжив при прорыве черезБосфор, получил звание каперанга от Небогатова и был отправлен командующим в Петербург для доклада императору уже в новой форме и с Георгием четвёртой степени. Царь, расчувствовавшись и впечатлившись героическим видом бравого морского офицера, произвёл Марфина в контр-адмиралы, а всех офицеров, кондукторов, унтеров и матросов с «Георгия Победоносца» такоже повысил в чине. Но недавний командир броненосца — прорывателя, узнав о визите самодержца, собрал по России на корабль всех раненых при штурме и приказал выставить героев на правом фланге. Как есть, на костылях, без ноги, без руки, двух лежачих на носилках держали товарищи. Небогатов не хотел превращать боевой корабль в лазарет — театр, но уступил горячим просьбам Марфина и Семёнова.
Впечатлительный Николай полез за носовым платком едва начав обходить строй, прослезился царь — батюшка, а потом и вовсе дал отмашку «вольно», заведя с покалеченными моряками долгий разговор о полученных ранениях, важности обретения Россией Проливов и Царьграда, и достойных пенсиях героям.
И вот стоят за спиной императора заслуженные адмиралы Небогатов, Беклемишев и Семёнов и тихо матеря «выскочку» Марфина ведут неспешные служебные разговоры, а чем ещё заняться прикажете? Перевод троицы «броненосце — крейсеров» «Осляби», «Пересвета» и «Победы» в Романов — на Мурмане, а не на Балтику, инициированный лично государем, удивил адмиралов. Неужели Николай после встречи с Вильгельмом решил сыграть «и нашим и вашим»? Сейчас на Севере одинокая «Полтава» изучает район, по сути броненосец превратился в гидрографическое судно.
Но если перегнать туда три броненосных рейдера, способных изрядно «начудить» в Северной Атлантике, такое вряд ли понравится союзникам с берегов Темзы.
