Обитель Синеокого вовсе не изменилась. Перед ней по-прежнему бурлил рынок, на ристалищах оттачивали умения молодые отроки или воины постарше, старцы ругали неумех или чинно беседовали со степенными мастеровыми. Меня узнавали, легко кланялись при встрече. Всё-таки в статусе талантливого протеже одной из влиятельнейших наставниц Обители есть свои плюсы. Жаль только, его поддержание требует серьёзных усилий.
Ждать возле дверей не пришлось, из класса, стоило подойти поближе, раздался громкий голос:
— Входи, Тихомир!
Все сильные целители модифицируют собственный организм, в том числе органы чувств. При желании Весела Желановна могла бы заметить меня ещё у границ Обители.
— Здравствуй, Весела Желановна!
— И тебе не хворать. Давно приехал?
— Вчера вечером. Думаю, дня три-четыре здесь проведу.
— И чего ты успеешь за три дня? — по-кошачьи фыркнула учительница. — Ничего не успеешь! Если уж не можешь постоянно при Обители жить, хотя бы чередуй изучение теории с практикой. Три месяца хоробрствуешь неведомо где, месяц лекции слушаешь. А так, как у тебя — раз в полгода на неделю заезжаешь, — учебы нет.
— Вообще-то, в Лыково неплохая малая Обитель Синеокого, — заметил я. — Со знающими старцами. Они в помощи не отказывают, так что у них учусь. Медиков среди них, правда, мало, в основном артефакторы и строители.
— Слышала, — неожиданно сменила гнев на милость женщина. — Претич приезжал, тебя хвалил. Дескать, светлый разумом юноша и любопытен без меры. Вот прямо сейчас и проверим! Ну-ка, скажи мне, чем воздушные заклятья отличаются от огненных?
— По большому счету — ничем, — не задумываясь брякнул я. — Что там, что там происходит манипуляция энергией, прямая на начальных уровнях и с вложением в конструкты на продвинутых. Различие состоит в манипулируемой среде. Огненные заклятья работают непосредственно с энергией, воздушные ставят под контроль пользователя газы и действуют через них.
Вот, например, Воздушный Хлыст, — для иллюстрации я создал заклятье, напитав силой небольшой объём воздуха и сформировав из него нечто вроде щупальца. — Могу я откачать из него энергию и вложить в тот же Лепесток? Ну, в принципе, да…
— Попробуй, — прервала меня Весела Желановна.
— Ты же запрещала раньше? — после паузы осторожно уточнил я.
— Пробуй, откачаю, — успокоила добрая женщина. — Заклятье держишь уверенно, значит, чутьё силы развил на достаточном уровне. Давай, чего ждёшь⁈
Ладно. Прежде ничего подобного мне делать не доводилось, но теорию изучал. Мысленно пробежавшись по этапам, я аккуратно попробовал втянуть в себя вложенную энергию, не разрушая заклятье. Минуты две ничего не получалось, потом я нащупал правильный подход и процесс пошел. Ненадолго. Спустя несколько ударов сердца по организму словно побежали обжигающие дорожки, по венам будто огонь заструился.
От неожиданности я утратил контроль над заклятьем. Надо думать, Весела Желановна этого ждала, потому что мгновенно сделала нечто, развеявшее остатки Хлыста, словно его и не было.
— Сиди смирно, — приказала она. Зайдя сзади, она положила ладонь на мою скрюченную спину и принялась лечить, попутно объясняя. — Обратно ты забрал всего ничего, поэтому последствий не будет. Через минуту боль уйдет. А вот если бы хватанул приличную порцию, где-то от одной десятой своего запаса, сплетение могло пострадать. Причем чужая сила намного опаснее, от неё повреждения сильнее. Запомни — то, что покинуло пределы тела, обратно забирать нельзя. Оно уже не твоё, оно уже изменилось.
— Могла бы просто сказать, — хрипловато попенял я. — Я б поверил.
— Да если бы! Всем говорю. Ни один из учеников не удержался, каждый на себе проверил. Лучше уж так, под присмотром.
Она вернулась за стол, уселась в креслице, посмотрела на меня поверх переплетенных пальцев холодными насмешливыми глазами.
— Насчет отсутствия принципиальной разницы между заклятьями разных стихий ты прав. Хорошо, что это понимаешь, а то отдельные уникумы до смерти не верят, какие-то стихии приплетают. Огонь, вода, воздух — база едина.
У местных, с их религиозным мышлением, действительно часто возникает затык с освоением разных «стихий», у меня же после осознания единства направлений прогресс в изучении идет семимильными шагами. Пирокинез, аэрокинез, гидрокинез. Наособицу стоит электрокинез, ну так им и владеют немногие. Это, похоже, что-то иное.
Само собой, одним вопросом целительница не ограничилась. За первым последовал второй, за вторым — третий, каждый ответ сопровождался практическим примером, иногда весьма болезненным. Если ответа не было или он Веселу Желановну не устраивал, следовала мини-лекция.
Дело в том, что у неё мало учеников, а таких, как я, всего ничего. У Синеокого редко учатся лечить. Люди, желающие идти по врачебной стезе, идут в Обитель Исцеляющей и занимаются там. На лекции Веселы Желановны обычно записываются либо ничего не знающие новички, желающие быстро овладеть навыком первой помощи, либо опытные, состоявшиеся целители с конкретными вопросами. Тех, кто последовательно изучает курс за курсом, упорно вгрызаясь в немалый объем информации, единицы. Причем у всех у них особые жизненные обстоятельства, в столице большинство появляется набегами.
Иногда возникает забавная ситуация, когда в малых школах Синеокого, по сути являющихся универсальными пунктами обслуживания для населения крупных сел или малых городков, служат старцы иных богов. В первую очередь, конечно, Исцеляющей. Своих старцев мало, или квалификация у них слабая, вот и зовут со стороны. Подобная зависимость, вероятно, раздражает старейшин, но есть у неё и плюс — Обители вынуждены договариваться между собой по спорным вопросам.
Я тоже мог бы обратиться к Исцеляющей, но, во-первых, уже крепко повязан с Синеоким, во-вторых, мне здесь нравится широта охвата изучаемых предметов. Ну и чувство благодарности поверившему в меня человеку присутствует, куда ж без него. Так вот, одной медициной Весела Желановна не ограничивается, постоянно давая отсылки в смежные сферы. Изучая контактные мороки щадящего действия, она попутно прошлась по влиянию на память, мимоходом заметив, что вообще-то рано, но защититься надо уметь. Или, другой пример, посвятила два занятия артефакторике, рассказывая о создании временных протезов и их влиянии на скорость заживления травм.
Иными словами, она готовила специалистов широчайшего профиля. Уступающих коллегам в узких областях, зато добирающих своё разноплановостью знаний. Не знаю, зачем ей (и, подозреваю, верхушке Обители) это нужно, но, наверное, нужно. Старцы Синеокого всегда производили на меня впечатление чрезвычайно рациональных типов, просто так они ничего делать не станут.
— Не всё забыл, — подытожила наставница двухчасовой марафон вопросов и ответов. — Хорошо бы тебя ещё поспрашивать, да времени нет, стемнеет скоро.
Я постарался незаметно облегченно выдохнуть. День ушел на беготню по делам деда, вечер превратился в импровизированный экзамен. Давно столько не болтал. Силенок почти не оставалось; не уверен, что смог бы выдержать ещё хотя бы полчаса в прежнем темпе.
— Надо тебе при Обители хотя бы пару месяцев пожить, — с сожалением отметила Весела Желановна. — Старые навыки подтянуть, новые — освоить. Тебя как, не отпустят на время?
— Отпустят, наверное. Только не прямо сейчас. Лето закончится, договор с Охватом тоже, и отряд на север подастся, в белозерские земли. Новый ряд ближе к зиме действовать начнет. Поэтому дед всех, кто хочет, по домам на побывку отпускает, лишь бы к условному сроку явились. Думаю, я смогу договориться, чтобы мне побольше времени выделили.
— А на что вы в Белозерье подрядились?
— Темный лес чистить. Есть там один на востоке, клином врезается между Белозерьем и новгородскими землями.
— Хм, — задумчиво постучала пальцами по столу старица. — У тебя ведь мать из Новгород-Восходнего родом, верно?
— Так и есть, Весела Желановна.
— Из чьих она?
— Из Белы́х.
