Дверь открыла Нина Андреевна. Выглядела она не ахти, такое чувство, что недавно плакала, видно, и впрямь случилось что-то из ряда вон.
— Проходи, — негромко сказала она, делая шаг в сторону.
— Что случилось? — напрямую спросил я.
Нина Андреевна только махнула рукой, мол, сейчас сам всё узнаешь. Ладно, чёрт с вами, я крепкий, я выдержу любую новость. Главное, чтобы с Ингой всё было в порядке. Тем более что в зале, где за столом сидел Михаил Борисович, барабанивший пальцами по полированной поверхности и почему-то одетый в костюм, на фоне которого домашние тапочки смотрелись несколько нелепо, её не было. Зато дверь в её комнату оказалась закрыта.
— Пришёл? — хмуро бросил он в мою сторону, когда его жена изнутри закрыла за мной ведущую в зал дверь. — Садись, разговор не на пять минут.
Когда я расположился напротив, Козырев откинулся на спинку стула, ослабил пальцами узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Смотрел он куда-то мимо меня, и мне пришлось подождать ещё с минуту, прежде чем Михаил Борисович заговорил.
— Сегодня у Нины был разговор с её знакомой, врачом-гинекологом. Жена не особо доверяет гинекологам, к которым водят девочек из класса дочери, и предпочитает, чтобы Ингу осматривала наша знакомая. Так вот, вчера состоялся очередной осмотр, в результате которого выяснилось, что Инга… хм… уже не девочка.
Вот же блин… Теперь-то понятно, по какому поводу я здесь оказался. Похоже, мне предстоит получение моральных звездюлей, драться собеседник вряд ли кинется. Хотя, если его сейчас торкнет, почему бы и нет? Милицией, интересно, будет грозить? Я представил, как меня упекают на малолетку за изнасилование, и что-то мне сразу малость поплохело. С такой статьёй, будь ты хоть трижды чемпионом Союза по боксу, из тебя в первую же ночь сделают петушка.
— По её словам, — продолжал между тем Козырев, — об этом никто не знает, даже сама Инга.
Сидевшая в углу на краешке кресла Нина Андреевна негромко высморкалась в носовой платок. Михаил Борисович, покосившись в её сторону, чуть заметно поморщился, затем продолжил:
— Само собой, когда расстроенная супруга мне об этом сказала, мы решили задать Инге несколько вопросов, на которые дочь наотрез отказалась отвечать, после чего устроила настоящую истерику, закрылась у себя в комнате и не выходит оттуда уже, — он посмотрел на часы, — уже третий час. Учитывая, что на прошлом обследовании полгода назад с Ингой всё было в порядке, а в последние месяцы она встречалась только с тобой, у нас с Ниной практически нет сомнений, кто принял непосредственное участие в том, что… Хм, в общем, ты парень взрослый и понимаешь, что я имею ввиду.
Что имею — то и введу, мелькнула в голове идиотская шутка. Между тем я должен был что-то отвечать, хотя мне ох как не хотелось этого делать. Самым моим искренним желанием было оказаться отсюда как можно дальше, однако уж если и пропадать, то с музыкой.
— Не буду врать, Михаил Борисович, мы с Ингой… Мы с Ингой были близки, — выдохнул я.
Нина Андреевна охнула в своём углу, а губы Козырева сошлись в тонкую линию.
— Ну вот как-то так получилось, что мы оказались с ней наедине, и поняли, что настолько неравнодушны друг к другу… Это произошло как-то само собой. Признаюсь, впоследствии я не раз корил себя за такую несдержанность, но что сделано — то сделано. В конце концов, мы предохранялись…
— В смысле?
Вот же ёлы-палы, опять не уследил за базаром. Придётся говорить, как есть, хоть и с красной от смущения физиономией.
— Ну, в том смысле, что у меня с собой в кармане всегда на всякий случай… кгхм… презерватив. Нет, разные ведь ситуации могут в жизни произойти, — пожал я плечами, — уж лучше оказаться к ним подготовленным, чем думать потом о возможных последствиях.
— Хоть в этом плане успокоил, — пробурчал Михаил Борисович. — И давно ты пользуешься этими… презервативами?
— Если вы намекаете на то, был ли у меня до Инги секс с кем-то ещё, то могу заверить, что нет.
Не буду же я ему рассказывать о том, как переспал с его любовницей! Живо представил, как при Нине Андреевне выдаю весь расклад с откровениями Татьяны, и как Козырева устраивает своему мужу взбучку с возможным разводом. Хотя вряд ли подаст на развод, мне кажется, она держится за него руками и ногами, потому что без Михаила Борисовича ничего собой не представляет. Ну да, покричит, может, полотенцем погоняет по квартире, но это максимум, а потом он поклянётся ей в вечной любви и верности, этих слов ей окажется достаточно, чтобы она его простила.
— Ясно… И сейчас у тебя с собой?
— Вот сейчас нет, — коротко вздохнул я.
— Презервативы отечественные?
— Импортные, в Москве у фарцовщиков покупал.
Михаил Борисович снова побарабанил пальцами по поверхности стола, глядя на отражение люстры в полированной поверхности.
— Что ж, теперь объясни мне, как ты собираешься дальше строить свои отношения с Ингой?
— Как МЫ с ней собираемся строить отношения? — уточнил я.
— Ну, с Ингой мы ещё поговорим на эту тему, — покосился он на супругу. — Ты-то сам что планируешь дальше делать?
— Если бы мне было хотя бы лет двадцать, и имелся диплом об окончании какого-то учебного заведения, а ещё, желательно, и военный билет, то я сделал бы Инге предложение. Думаю, к тому времени я уже мог бы материально обеспечивать нашу семью. Если бы согласилась, мы могли бы жить у нас, в нашей новой, полученной вашими усилиями квартире, у меня хоть и небольшая комната, но своя. А в будущем, надеюсь, у нас появилась бы и своя квартира. Например, кооперативная, думаю, уж на неё я бы заработал.
— С жильём вопрос бы решили, — отмахнулся Козырев. — В общем, я так понял, планы у тебя на Ингу самые серьёзные?
— Серьёзнее некуда, — подтвердил я. — Единственное — моего одного желания мало, вдруг она встретит другого?
— Это да, всякое может быть, — кашлянул собеседник и выдал избитую сентенцию. — Жизнь — штука сложная. Но учти, в том, чтобы Инга не стала поглядывать на сторону, должна быть и твоя заслуга.
— Поверьте, Михаил Борисович, уж во мне-то вы можете не сомневаться.
Козырев поморщился, словно от зубной боли, видно, всё же вспомнил свои приключения с парикмахершей.
— Да ты тоже не зарекайся, за эти годы всякое может случиться. Да и за годы совместного проживания тоже, если уж на то пошло.
— У нас с тобой за восемнадцать лет, слава богу, ничего не случилось, — подала голос Нина Андреевна.
— Мы с тобой — счастливое исключение, — криво усмехнулся Михаил Борисович. — Ладно, Максим, главное мы выяснили. Теперь осталось успокоить Ингу.
— Может, я попробую?
— Не надо, мы уж как-нибудь сами.
— А о моём визите она знает?
— Нет, возможно, попозже расскажем, после твоего ухода.
— Только я вас прошу, передайте ей мои слова в точности.
— Не переживай, отсебятину нести не собираемся.
Домой я шёл в растрёпанных чувствах. Вроде и выволочки особой не получил, но как-то хреновато было на душе. Ещё и с Ингой неопределённость. От девиц в истерике можно ожидать всего, чего угодно. Криков-то и рыданий из-за двери её комнаты я вроде не слышал, но это отнюдь не значит, что она успокоилась. А ежели бритвой по венам? Бр-р-р, прям как в моей песне «Одна». Хочется верить, что у Инги хватит ума не идти на столь радикальные меры.
На следующий день я позвонил Козыреву на работу, чтобы узнать, как там Инга? Тот снова заявил, что это не телефонный разговор, попросил и в этот раз подойти к зданию обкома.
— Да вроде получше, даже в школу пошла, хотя вчера кричала, что не то что в школу ходить не будет, а даже из дома уйдёт, — сказал Козырев, шмыгая на морозе носом. — Сам пойми, какой это для девочки стресс. Не хочу даже представлять, что было бы, узнай в школе о результатах обследования у гинеколога. Девочка-то отличница, примерная в поведении, а тут такое! Выгнать не выгонят, конечно, но пятно… Да и позор на всю школу.
Вообще ситуация по меркам будущего бредовая. В моём XXI веке девчонки в 14 лет уже вовсю, извиняюсь, совокупляются, причём не всегда с ровесниками, и никого это особо не волнует, разве что их родителей, да и то далеко не всегда. Сейчас же моральный облик комсомолки рассматривается чуть ли не под микроскопом, она должна быть чиста телом и светла помыслами. Иначе, не исключено — всеобщее презрение, и ни о каких перспективах в будущем можно даже не мечтать. Во всяком случае, на ближайшее 13 лет, потом, после развала страны, в олигархи пролезут даже вчерашние бандиты.
