— Нет, — прошептал я, ползя к ней. — Нет-нет-нет…
— Тише, — она улыбнулась, и в уголках губ выступила алая пена. — Ты… сделал это…
— Женя! — заорал я. — ПОМОГИ!
Но её пальцы сжали мою руку.
— Поздно… — она покашляла, и кровь запачкала её подбородок. — Обратная связь… Он ударил в последний момент…
— Все херня. Я не отпущу тебя!!! Ты мне должна, потому что… я из за тебя я чуть не погиб. Вот. Поэтому пока не расплатишься, не смей помирать.
— Глупыш… — её пальцы дрожали, касаясь моего лица. — Я же… говорила… держать дистанцию…
— Заткнись. Женя, блять!!! — я оглянулся.
Я прижал её к себе, не чувствуя слёз. Её дыхание стало мелким, прерывистым.
— Слушай… — она притянула мою голову к своим губам. — Ты должен… сжечь лес…
— Что?
— Споры… в его магии… Они прорастут… через три дня… Сожги всё… Иначе все напрасно…
Её тело обмякло, но глаза смотрели требовательно. Где-то упала ветка, громко, как выстрел.
А потом была только тишина. И крик, застрявший у меня в горле.
— Нет… Нет-нет-нет! — я подхватил её, срывая с груди латы. Чёрная метка пылала над сердцем — проклятие обратной связи. Лич успел ударить в последний миг.
Отряд по-прежнему лежал в параличе, но лич-то мёртв. Значит, чары должны…
Тело дёрнулось. Цветочек застонала, пытаясь подняться, и поползла к нам с лицом белее пергамента.
— Проклятие… — пробормотала она, осматривая рану. — Оно пожирает душу. Я не…
— Лечи!!!
— Не могу. У меня не осталось лепестка. Истратила, — истерично всхлипнула она.
— Ну, значит, ей придется умереть. Как-нибудь проживем без нее пару месяцев.
— Нет, ты не понимаешь. Мавка тут в своем теле и если умрет, то умрет навсегда. Боги после смерти не попадают в Ирий — они развоплощаются. Ее смерть будет окончательной.
— ЧТО⁈ Стоять! Ты не можешь умереть. Ты не должна умирать. Я к этому вообще не готов. Ты… — от отчаяния я стал заговариваться. Вот уж не думал, что так расклеюсь.
Мавка слабо улыбнулась. Её глаза, всегда такие яркие, будто два изумруда в огне, потихоньку тускнели.
— Всё в порядке, — прошептала она. — Это… достойный конец.
— Не смей! — я стиснул её руку, словно мог удержать жизнь силой. — Ты мне должна! У нас же было столько планов!
Ты не можешь просто так умереть, не познав чистой и порочной любви. Не можешь уйти до того, как я сделаю с тобой всякие непристойности!..
— Идиот, — она кашлянула, алая полоса выступила на губах. — Ты… так и не научился… держать свой член в штанах…
Её рука обмякла. Глаза закрылись. Где-то за спиной Женя заглушенно вскрикнула. Сигурд что-то говорил о ритуалах, о том, что, может, есть шанс… Но я не слышал.
Ветер шевельнул её волосы. Я прижал её к груди, не чувствуя боли от ожогов, от ран. Только пустоту. Ту самую, что оставляют после себя личи.
И тишину. Уже не удушающую, а бесконечно одинокую.
И тут меня как током ударило. Шанс был — Сигурд прав. Крошечный, но реальный. Она богиня, она живет, пока живет вера в нее, пока люди приносят ей молитвы и дают дары… или жертвы. А что может быть сильней жертвы крови?
Я схватил кинжал с пояса — рука дрожала так, что лезвие ходило ходуном.
— Нет! — она приоткрыла глаза, вяло шевельнулась попыталась вырваться, но сил не было. Она уже одним шагом стояла на пороге смерти и осталось сделать второй, что бы уйти окончательно. — Это бессмысленно. Кровь духов не несет в себе энергии…
— Заткнись, — я провёл лезвием по ладони. Кровь, чёрная, как смола, хлынула ручьём. В жилах заурчало что-то древнее, голодное. Темная сторона моей силы просыпалась будто от долгой спячки.
— Пей, — я прижал окровавленную ладонь к её губам. — Или я волью тебе в глотку силой.
Она сопротивлялась секунду — гордая, упрямая, как всегда. Потом вцепилась в мою руку с жадностью утопающей. Золотое сияние в её ране вспыхнуло, столкнувшись с моей тьмой. Боль пронзила тело — будто кто-то выворачивал кости наизнанку.
— Довольно! — она оторвалась, отшвырнув мою руку. Её глаза горели теперь полностью золотом, без намёка на человеческое. Ветер взметнулся вокруг, поднимая листья в вихре. Рана на груди начала срастаться, оставляя рубец в форме спирали — знак возрождения.
Я отполз, сжимая окровавленную ладонь. Тело трясло, в ушах звенело. Она встала — не как человек, а как марионетка, которую поднимают за нитки. Волосы развевались сами по себе, кожа излучала тусклый свет.
— Что… я? — её голос звучал эхом, наложенным на шум леса.
Она повернулась ко мне, и я увидел их — тени крыльев за её спиной, невидимых, но отбрасывающих дрожь на землю. Богиня, пробудившаяся через смерть.
— Что ты со мной сделал⁈ — прошептала она.
— Я сделал тебя живой! — зарычал я, поднимаясь. Ноги подкашивались, во рту стоял вкус пепла.
Она рассмеялась — звук колокольчиков, звенящих в бездне.
— Живой? — её пальцы коснулись рубца. — Ты не понимаешь. Ты не можешь… Твоя кровь… Это невозможно!
Ее черты поплыли, и перед глазами замелькали образы — то девушки, то собаки с крыльями.
Лес вокруг застонал. Деревья скрипели, сгибаясь к её ногам, как подданные перед королевой. Даже воздух дрожал, наполненный зелёными искрами.
— Мавка… — я шагнул вперёд, но она взмахнула рукой.
Невидимый удар швырнул меня на землю.
— Не подходи! — в её голосе зазвучала угроза — страшная, первородная. — Ты сам не понимаешь, что пробудил.
Ее рука дернулась в ударе, но застыла в миллиметре от моего лица. Из глаз, что сверкали подобно самым ярким звездам, лились слезы. — Ты меня привязал….
— В смысле привязал⁈ Я тебя спас, -охренел я от подобного наезда. Вот же ж неблагодарная…
— Нет, — она истерично всхлипнула. — Когда живой добровольно делится своей кровью с богом, он привязывает его к себе. За тысячи лет такого никогда не было. Для того, чтобы подобное случилось, должно соединиться великое множество вероятностей. И сейчас это произошло.
— Да что произошло-то⁈ Ну, дал я тебе кровь, так теперь ты не подыхаешь. Живая такая вся из себя…
— Кстати, да, — ее глаза налились злобой так, что я невольно попятился. — Объясни-ка мне, милый друг — почему это ты живой?
— Ну… так получилось, — еще шаг назад, и я уперся спиной в Емелю, который положил мне свою тяжелую руку на плечо. И слегка сжал пальцы так, что я сразу понял — рыпнусь, и мои кости хрустнут.
— Подробности.
— Да какие подробности⁈ Я вообще в другое место хотел портал открыть, а меня к вам закинуло. Волхв сразу просек, что я живой, и запретил мне об этом говорить. Мол, таких тут не любят и сразу сделают мертвыми. Вот я и молчал.
— А потом напоил меня своей кровью! -взмах мечом, но опять мимо. Причем я даже не уворачивался — она просто не могла меня ударить. Будто что-то отводило ее руку.
— Да я спасти тебя хотел, дура набитая!!! — заорал я.
— Лучше бы дал умереть, — плюхнувшись на траву, она закрыла руками лицо и заревела.
— Мне кто-нибудь может объяснить нормально, что происходит? — обратился я к понуро смотрящему на меня отряду.
— Она теперь твоя, — раздался знакомый голос, который я совсем не ожидал услышать здесь.
Повернувшись, я увидел довольного Сварога. Рядом с ним стоял кряжистый мужик с аккуратной, я бы даже сказал, щегольской бородой.
— Отец!!! — вскинулась Мавка.
— Ага. Доигралась, — мужик совсем не был впечатлен или расстроен слезами дочери.
— Сварог, Симаргл, — почтительно склонили все головы.
Ну, всё, кроме меня и Мавки. Потому как я кланяться не привык, а ей было похер. Она страдала непонятно с чего.
— Моя? Что значит — моя?
— То и значит. Вот у тебя есть Навка — злобный дух Нави. А теперь есть еще и Мавка, прежде светлая богиня, а ныне светлый дух. И быть ей в подчинении у тебя до тех пор, пока привязка не спадет.
— Вот только не говорите, что она станет свободной только после моей смерти…
— Хорошо, об этом промолчим.
— Мавка, хочешь стать свободной? –моей шеи коснулся кончик меча Сигурда.
