— Расскажите мне подробнее об этих семьях…
Беседа затянулась до поздней ночи. Когда Дорохов покидал особняк, его записная книжка была полна бесценной информации. Список британских аристократических семей, их связи, размеры состояний, конкретные болезни… Все это представляло огромный интерес для Авроры Сергеевны.
Ну а каким образом она склонила этого лорда к такой беседе, Дорохова не слишком интересовало. Иногда лучше не задавать вопросы.
Неспешно шагая по туманным улицам, Дорохов размышлял о странностях судьбы. Кто бы мог подумать, что работы Марии Леонхарт всплывут в его жизни? Точнее сказать, работы матери Темникова. Слишком уж большое влияние он оказал на него.
Впрочем, сейчас его интересовала только практическая сторона вопроса. Эта информация позволит Романовой перехватить контроль над финансовыми потоками и получить компромат на влиятельные семьи по обе стороны Ла-Манша. Влияние всегда у того, кто крепче держит поводок.
* * *
Я сидел за своим столом, внимательно изучая стопку листов, испещренных строчками стихов. Второй сборник… Кто бы мог подумать, что я соглашусь на это. Но, что ни говори, стихотворения приносили просто огромную прибыль, к тому же Лисовецкая очень настойчиво давила на меня.
Солнечный свет, пробивавшийся сквозь высокие окна кабинета, играл на корешках книг в шкафу и отражался от хрустальной чернильницы. Я перечитывал строки, выбирая лучшие для публикации.
Наконец, отложив перо, я откинулся на спинку кресла. Выбор сделан. Теперь предстояло встретиться с издателем и обсудить детали публикации. Но прежде…
— Себастьян! — позвал я.
Дворецкий появился бесшумно, словно материализовавшись из воздуха.
— Да, господин?
— Подготовь, пожалуйста, для меня костюм.
— Конечно, господин. Позволите узнать, по какому поводу?
— Встреча с издателем. Точнее, с его дочерью. Она большая поклонница поэзии, и… моя головная боль. В хорошем смысле, разумеется.
— Понимаю, сэр. Будет сделано, — кивнул он, позволив себе мимолетную улыбку в ответ на мои слова.
Через час я уже входил в один из небольших, но весьма изысканных ресторанов Санкт-Петербурга, где мы договорились встретиться с Наталией. Хрустальные люстры отбрасывали мягкий свет на белоснежные скатерти и начищенные до блеска столовые приборы. Воздух был наполнен ароматами блюд и тихой музыкой струнного квартета.
Наталия Александровна, дочь моего издателя, уже ждала меня за столиком у окна. Ее золотистые локоны изящно обрамляли лицо, а глаза сияли восхищением, когда она увидела меня.
— Максим Николаевич! Как я рада вас видеть!
Я галантно поцеловал воздух над ее рукой.
— Наталия Александровна, это взаимно.
Мы сели, и официант тут же появился рядом, чтобы принять заказ. Пока мы выбирали блюда, девушка не могла сдержать своего энтузиазма.
— Ваши новые стихи просто великолепны! Мне так не терпится узнать мнение общества по этому поводу. Во втором сборнике намного больше интересных и глубоких стихотворений.
— Благодарю, Наталия Александровна. Я рад, что они нашли отклик в вашей душе.
— О, не только в моей! — воскликнула она. — Отец тоже в полном восторге. Мы решили увеличить тираж вдвое по сравнению с первым сборником. Уверена, книги окупят затраты на печать с лихвой!
Эта новость одновременно обрадовала и немного встревожила меня. Популярность — палка о двух концах, особенно для человека в моем положении.
— Что ж, посмотрим, как оно будет на самом деле.
Девушка рассмеялась, и ее смех напомнил мне звон серебряных колокольчиков.
— Ох, Максим Николаевич, вы слишком скромны! Ваши стихи — настоящее сокровище. Знаете, у меня есть идея…
Она наклонилась ближе, и ее глаза заблестели.
— Давайте добавим в книгу ваш портрет! Читатели будут в восторге, увидев лицо человека, чьи строки так трогают их сердца. К тому же вы явно недурны собою.
Я почувствовал, как внутри все напряглось. Портрет? Это уже слишком.
— Наталия Александровна, — начал я мягко, но твердо, — боюсь, это невозможно. Видите ли, помимо поэзии, у меня есть и другие обязанности. Я служу в Судебном Бюро, и излишняя публичность может помешать моей работе. Лучше, чтобы мое лицо не было известно широкому кругу лиц.
Ее лицо на мгновение омрачилось разочарованием, но она быстро взяла себя в руки.
— Ох, конечно! Как глупо с моей стороны. Я совсем забыла о вашей службе. Что ж, тогда оставим все как есть. Уверена, ваши стихи говорят сами за себя.
Остаток обеда прошел в приятной беседе. Мы обсудили детали публикации, сроки и Наталия даже пыталась уговорить меня созвать творческий вечер, но я отказал все по той же причине. Когда пришло время прощаться, девушка еще раз выразила свое восхищение:
— Максим Николаевич, я так рада, что мы работаем вместе. Ваша поэзия — настоящий дар для нашего издательства и для всех читателей.
Я поблагодарил ее за теплые слова и, попрощавшись, вышел на улицу. Свежий воздух помог прояснить мысли. Несмотря на успех в литературных кругах, я не мог забыть о своих основных обязанностях. Дело Корниловых требовало моего внимания, но дабы совсем не поехать крышей, такие вот перерывы просто необходимы. Да и глупо отказываться от возможности пообщаться с красивой девушкой, когда тем более это еще и несет пользу.
На следующий день я снова оказался в крыле Законников. Массивные двери с замысловатой резьбой бесшумно отворились, пропуская меня в святая святых имперской безопасности. Воздух здесь был пропитан магией и тайнами, каждый шаг отдавался эхом в просторных коридорах.
Я направился прямиком в архив, надеясь найти больше информации об исследованиях моей матери. Стеллажи, уходящие под потолок, были заполнены папками, свитками и древними фолиантами. Пыль, клубившаяся в лучах света, придавала месту почти мистический ореол.
Часы летели незаметно, пока я погружался в изучение документов. Упоминания о работе Марии Леонхарт встречались то тут, то там, но все они были слишком разрозненными и неполными. Однако даже этих обрывков хватало, чтобы понять масштаб ее влияния.
«После внедрения методики М. Л. смертность при родах снизилась на 40 %», — гласила одна из записей.
«Применение формулы регенерации тканей позволило спасти жизнь графу N, после тяжелого ранения», — сообщала другая.
Но самым интригующим оказался документ, спрятанный в самом дальнем углу архива. В нем говорилось о нескольких аристократических семьях, которые «обрели наследников благодаря вмешательству М. Л.». И что самое удивительное — все эти дети оказались одаренными магами.
Я откинулся на спинку стула, чувствуя, как от напряжения ноет шея. Моя мать… Кем она была на самом деле? Гением медицины? Тайным благодетелем империи? Или кем-то большим? И почему каждый раз, когда я задаю вопрос о ее смерти, то никто не может дать мне внятного ответа.
Внезапно мой взгляд зацепился за странную пометку на полях одного из документов. Почерк был неразборчивым, словно кто-то торопился записать мысль, прежде чем она ускользнет.
«Вечный город», — гласила надпись, зачеркнутая, но все еще различимая.
Вечный город? Что это могло значить? Я перерыл все доступные материалы, но нигде больше не нашел упоминания об этом загадочном месте. Очередная тайна, добавившаяся к и без того длинному списку вопросов.
Выйдя из архива, я чувствовал себя одновременно воодушевленным и растерянным. Информация, которую я обнаружил, открывала новые горизонты для расследования, но в то же время порождала еще больше вопросов.
Погруженный в свои мысли, я не сразу заметил, как ко мне приблизился адъютант первого принца, Петра Алексеевича.
— Господин Темников, — обратился он ко мне с легким поклоном. — Его Высочество просит вас о приватной встрече. Если вы не против, экипаж уже ждет вас у входа.
Приглашение от первого принца было крайне несвоевременным. Головной боли хватало и без него. Но и отказываться без причины я просто не мог.
