Со всех сторон место для набора Звёздной Крови перспективное. Вот только почему внутри всё сжимается при мысли о том, что я собираюсь в эти руины?
Тем не менее я уже отписался Алексею, используя вокс-сеть, поделился своими злоключениями. Мы с ним долго беседовали и решили, что он оформит патент на создание наёмного отряда, раз уж я больше не могу рассчитывать на покровительство Аркадона. Когда это аукнется остальным моим товарищам, решили не ждать, а потихоньку перебираться в выбранное место. Это и так было в наших планах, просто мы их решили немного форсировать.
Договорились, что Ами и Чор примкнут ко мне в Деревне Старателей — небольшом пристанище, ютившееся за Золотой Стеной. А потом я выйду к нашему десантному боту и начну там понемногу обживаться. Особенно понравились рассуждения Соболя о том, что если хотим выжить и процветать в Единстве, то должны держаться вместе.
Наконец, где-то во время этих ленивых размышлений тюремный паромобиль затормозил. Мои мысли прервал грохот тяжёлой задвижки.
Гвардейцы поднялись отстёгивать кандалы и поднимать осоловевших от долгого пути заключённых на ноги, кого окриками, а кого и пинками. Выбираясь из вонючего кунга, ощутил, как струя раскалённого воздуха ударила в лицо. Что же, здравствуй, Кровавая Пустошь, я вернулся. Давненько не виделись.
Выйдя из кузова, я увидел пыльную улицу небольшого городка — придорожный посёлок с редкими постройками из побитых временем камней и досок. Из подворотен тянуло прогорклым дымом и запахом помоев. Где-то позади дребезжал колокол.
— Проваливайте, — буркнул один гвардеец, снимая с меня кандалы. — Дальше ваша безопасность — не наша забота.
Я едва удержался от колкости. Но сейчас выяснять отношения было себе дороже. Сдуреть от вынужденного безделья очень легко, а мне нужно продолжать жить. И жить, желательно, долго и процветать.
Впереди бескрайняя пустошь, равнина с жидкими клочьями степной травы кустиков; вдалеке позади высилась тёмная линия — Золотая Стена, величественная громада аркадонских укреплений.
Вместе с десятком таких же «счастливчиков» я остался стоять на жаркой улице, не особо представляя, чего ждать дальше и с какого конца начать. Ясно было только одно: они выкинули неудобного меня подальше, чтобы сгинул, исчез и больше не мешался, пока сильные мира сего делят власть. И теперь моя жизнь снова зависела лишь от меня самого. Как и всегда, впрочем. Раз кое-кто считает, что от меня можно так просто избавиться, — они крупно просчитались. Я вгляделся вдаль и ощутил, как в груди нарастает холодный гнев.
269
Все депортированные как-то незаметно разбрелись кто куда, ещё не успела осесть пыль, поднятая гусеницами. Поняв, что остался один, я медленно пошёл по пыльной улице, словно охотник на незнакомой территории.
Стоял хмурый жаркий полдень, из пустоши дул пыльный ветер. Я не искал гостеприимства — всего-то требовалось, что найти того, кто продаст мне тауро или цезаря, чтобы на следующее утро отправиться в Посёлок Старателей. У меня имелся Обжора, но он не способен нести меня круглые сутки, время его призыва ограничено. Живой скакун тоже не сможет, но так я смогу пересаживаться с уставшей животины на свежую. Спросить дорогу было не у кого, местные все попрятались по жалким хибарам, служащим им жильём. Неплохо, конечно, сразу было бы приглядеться к местным, жившим здесь, потому что доверие к незнакомцам никогда не было моей сильной стороной.
Остановившись перед огромным сараем с обшарпанной древней вывеской, поскрипывавшей на двух цепях, я прищурился. На ней было грубо выведено: «Тауро и цезари Лукса Грита».
Войдя через приоткрытую створку, я оказался внутри. Здесь пахло прелым сеном, навозом, пеплом и чем-то ещё, неуловимым, будто напоминавшим о том, что здесь бывало много животных и чужих, и своих. Но к запахам в Единстве я уже успел если не привыкнуть, то притерпеться уж точно: хуже было, что внутри царила гнетущая тишина.
— Чего надо? — раздался недовольный голос. — Ты из тех, кого привезли? Работы нет!
Я обернулся и увидел босоногого паренька, что стоял передо мной, с небрежно заломленной шляпой. На нём были старые штаны, державшиеся лишь благодаря потрёпанному куску верёвки. Вид у него был откровенно скучающим, а в глазах отчётливо читалось безразличие.
— Нужен тауро или цезарь. Есть?
Пацан с сомнением посмотрел на меня.
— Есть, — ответил он, сдерживаясь, будто ему не терпелось ответить как-нибудь погрубей. — От пятидесяти до ста ун…
— Покажешь?
— В конце сарая.
Земляной пол бы утоптан до твердокаменного состояния и был завален сеном, эти органические остатки гасили звук шагов. В стойлах длинного сарая действительно нашлись три нахохлившихся, по виду больных цезаря и тауро с почти метровыми рогами.
Я знал, что у тауро рога растут на протяжении всей жизни. Этот экземпляр был уже в почтенном возрасте. Но если задуматься, он и нужен мне ненадолго, доехать до Посёлка Старателей, выстроенного вокруг оазиса. Это несколько дней верхом вглубь Кровавой Пустоши. После встречи с Ами и Чором, уже пересяду на свой броневик, специально заказанный мной для таких вот вылазок. После этого от тауро можно и избавиться. Больных птиц в качестве транспорта лучше не рассматривать вовсе.
— Сколько за тауро? — спросил я.
— Сто ун…
— Животное старое, я столько платить за него не буду. Давай сойдёмся на шестидесяти?
— Сто ун… Этот тауро стоит сто ун, — упрямо проговорил паренёк, протягивая руку.
— Больше шестидесяти я не дам за него.
— Семьдесят пять.
— Семьдесят, — отрезал я. — И ты назовёшь своё имя, чтобы я знал, с кем больше никогда не торговать в ваших краях.
Парень недовольно поджал губы.
— Мокари Кут, — представился юный грабитель в шляпе. — Семьдесят ун и забирайте своего тауро.
— Почисти его и хорошенько и накорми. Завтра до обеда я за ним зайду.
— Пять ун. Плати вперёд.
— Послушай, мне нужно, чтобы быка кто-нибудь очистил от навоза, сказал я негромко, стараясь держать себя в руках, — а не отвёл его в баню и парил с вениками и мыл с шампунем.
— Пять монет, — упрямо насупился он. — Плата вперёд.
Захотелось усмехнуться, но я не показал этого. В глазах юного бизнесмена отражалась негодующая наглость, которую я привык встречать у юнцов, знающих, что любой пришлый вынужден платить по их правилам. Городок на периферии освоенных краёв жил по собственным законам. Звякнув, местные дырявые монеты ссыпались ему на ладонь.
— Хотел бы сказать, что с тобой приятно иметь дело, но это не так, — сообщил я малолетнему пройдохе.
Паренёк приоткрыл рот для ответа, но не успел сказать и слова: в дверях конюшни показался крупный мужчина с тяжёлыми чертами лица. На нём были кожаные штаны, на голом торсе бугрилась впечатляющая мускулатура, взгляд его не обещал ничего хорошего. Мокари заметно напрягся, стоило гиганту подойти ближе.
— Что он уже наговорил вам, сударь? — буркнул здоровяк, косясь на меня настороженно.
— Мы договаривались, что он продаст мне тауро, вычистит и накормит его до завтра, — пояснил я. — А вы…?
— Моё имя написано на вывеске, — здоровяк кивнул и представился. — Звать меня Лукс Грит. Он не взял с вас больше шестидесяти пяти монет?
— Меня устроила цена, — кивнул я, не став вдаваться в подробности о жадности этого юнца.
Мокари вжал голову в плечи, взглянув на меня, потупился. Его лицо выдало смущение, смешанное с лёгким страхом перед хозяином.
— В сестру мою пошёл, — пояснил Лукс расстроено. — Слишком мечтательный. Уже два года вколачиваю в него уважение к старшим. Видать, уродился таким.
Затем он повернулся к парнишке и прикрикнул:
— Чего уши растопырил? Займись тауро.
— Да, сударь, — буркнул Мокари.
Лукс указал мне на сёдла и седельные сумки, развешенные по одной из стен сарая.
— Можете у меня приобрести за пару-тройку ун…
— Благодарю, — кивнул я. — Не требуется.
