Тем временем девушки стремительно повернулись ко мне, и по их лицам можно было точно сказать, что они в бешенстве. Я едва успел отпрыгнуть из дверного проёма, как две дружные очереди оставили целую россыпь алых пятен на противоположной стене. Похоже, они немного расстроились из-за проигрыша.
— Эй, подруги, а вы не забыли, что вы считаетесь убитыми? — попытался я воззвать к их разуму.
Ответом мне послужила ещё пара выстрелов в проём.
— Мы ещё посмотрим кто тут убит!
— Хорошо, я сейчас связываюсь с Генрихом и требую дисквалификации вашей группы.
— Ты сначала докажи, что у нас пятна появились раньше.
— Вы что, собрались врать судьям? — поразился я. — Я даже не хочу представлять, что с вами сделают Матери ваших родов, когда вас вышвырнут из Академиума.
В комнате зашептались.
— Хорошо, мы не будем больше стрелять, — наконец донеслось оттуда.
— Этого мало, — ответил я. — Теперь этого недостаточно
— И чего ты хочешь? — удивились в комнате.
— Ваша группа признаёт поражение. Вы все снимаете и выбрасываете наружу свои нашивки.
— А ещё чего ты хочешь? — вопрос был задан совершенно издевательским тоном. — Может, сразу и отдаться заодно?
— Если вы не согласны, то я вызываю судей и требую вашей дисквалификации. Вы проиграли и так и так. Я всего лишь предлагаю вам выбор: просто проиграть или проиграть с позором.
В комнате замолчали, а потом послышался тихий шёпот. Некоторое время там происходило какое-то обсуждение.
— Ты что, в самом деле подашь на нас жалобу?
— Конечно, подам. Я не собираюсь устраивать здесь рыцарский турнир. У меня появилась возможность победить без риска для своих людей, и я ей обязательно воспользуюсь.
В комнате послышались сдавленные ругательства, затем там опять зашептались. Прошла минута, потом другая.
— Я теряю терпение, — напомнил о себе я. — Через десять секунд я вызываю Генриха.
— Мы сдаёмся, — наконец донеслось из комнаты и оттуда вылетели две нашивки.
— Теперь девушка в комнате справа, — напомнил я, и она тоже выбросила нашивку.
Я подобрал нашивки.
— Лен, как дела у тебя?
— У меня всё в порядке, — выглянула она из своей комнаты.
— В таком случае, девушки, мы с вами прощаемся, — объявил я. — Пожалуйста, следуйте к месту сбора.
— Мы не в последний раз встречаемся, Арди, — со злостью сказала одна из девиц, проходя мимо меня. — Не думай, что всё закончилось.
— Сомневаюсь, что я подставлюсь так же глупо, — отозвался я. — Но если вдруг, то ты будешь в своём праве.
Все четыре девушки промаршировали мимо, всем своим видом демонстрируя презрение. Последняя, к моему удивлению, мне незаметно подмигнула.
— Хм, — сказала Ленка.
— Что? — с раздражением отозвался я. — Надеюсь, хоть ты не будешь читать мне нотацию по поводу благородного поведения?
— Даже и не подумаю, ты всё правильно сделал, — ответила Ленка. — Четвёртая запросто могла кого-то из нас с собой забрать, это не наш Ваня. Мы боевики, а не спортсмены, какое здесь может быть благородное поведение? Да и вообще, Кени, я последний человек в мире, который станет тебя осуждать.
Меня немного отпустило. Формально я был со всех сторон прав, но заниматься подобным шантажом мне никакого удовольствия не доставило. Подача официальной жалобы доставила бы ещё меньше удовольствия, хотя я бы и это сделал, если бы они не согласились сдаться.
— Ну и ладно, сейчас надо дать возможность нашим тоже пострелять, — сказал я. — А то нехорошо получается, что мы сами всё делаем.
— Мещан трое осталось — я поиск сделала, они все за машинами, — кивнула мне Ленка. — Наши должны легко справиться. Мы их отсюда придержим, а Ваня с девчонками пусть их сзади обойдут.
Я кивнул и взялся за мобилку.
Глава 18
Смоленский вокзал, как и всегда, бурлил. Я никогда не любил большие вокзалы с их грязью, суетой, какими-то странными и неприятными людьми, а главное, с ощущением напряжённого и томительного ожидания. Они всегда вызывали у меня ассоциацию с лимбом [78], когда ты ещё не там и уже не здесь, а находишься в каком-то чуждом всему живому междумирье.
Встреча группы была назначена во втором зале возле пальмы. Место мы нашли без труда — там уже стояли наша тройка однокурсников и ещё пара девчонок, которые робко жались сбоку. Вскоре подтянулся ещё народ, и неожиданно подошла Анета Тирина, которая в ответ на мой вопросительный взгляд улыбнулась и сказала: «Еду с вами».
— Давайте хотя бы познакомимся, — предложил я.
Как оказалось, с нами ехали трое ремесленников — парень-ботаник и две девчонки, а также две алхимички и лекарка. Все с третьего курса, исключаю пятикурсницу-лекарку, которая поглядывала на мелочь свысока. С нами, однако, она общалась очень вежливо и никакого гонора не проявляла — боевики имели устоявшуюся репутацию туповатых и резких дикарей, которые совершенно не понимают дружеских шуток и норовят прописать в табло по любому пустячному поводу. Словом, мы были не теми людьми, с которыми разумный человек стал бы конфликтовать из-за такой ерунды, как старшинство.
Вскоре стало понятным и присутствие Анеты, когда к нашей небольшой кучке подошла Алина Тирина.
— Все собрались? — Алина пересчитала нас по головам. — Для тех, кто меня не знает, сообщаю: меня зовут Алина Тирина, я Владеющая одиннадцатого ранга и руководитель нашей маленькой экспедиции. На время нашего путешествия при посторонних зовите меня просто Алиной. Чтобы не запутаться, разрешаю называть меня так и без посторонних, но всё же советую не забываться. Фамильярность я не люблю. С вами я познакомлюсь уже в вагоне, с каждым отдельно, а сейчас пойдёмте, посадку на Трапезунд [79] уже объявили.
И мы двинулись к вагону в сопровождении носильщиков с доверху нагруженными тележками. Как выяснилось, Академиум взял для нашей группы вагон второго класса целиком. Одно купе заняли мы с Ленкой, во втором расположились Смела с Дарой, третье занял Иван с безымянным пока ботаном, который с опаской посматривал на своего нового соседа. Анета поселилась с лекаркой, ремесленницы и алхимички заняли ещё два купе. Последнее, седьмое купе досталось Алине.
Ленка быстро обследовала весь вагон и пришла в ужас.
— Девочки, это же просто кошмар, — взволнованно докладывала она набившейся к нам компании боевиков. — Купе сами видите какие, повернуться невозможно. Будем жить трое суток как в шкафу. Душевых кабинок всего две на весь вагон, а ведь нас в вагоне тринадцать человек едет. Ванну принять вообще негде. Не понимаю — неужели нельзя было взять обычный первый класс?
По мне, так Ленка слишком драматизировала — купе было заметно больше знакомого мне четырёхместного купе. Два удобных дивана и шкаф для одежды, застеленный свежей скатертью стол, на котором лежит меню на сегодня, небольшой холодильник с прохладительными напитками — что ещё нужно воину, привыкшему к лишениям?
— Лен, мы в боевом походе, — объяснял ей я. — Это значит, что мы должны превозмогать и преодолевать. Какая ванна, о чём ты? Верблюд в тебя плюнул, вот и помылась. А нет, так штык-ножом грязь отскребла, и дальше ползёшь в атаку. Да и вообще — откуда такая изнеженность? В Каменном Логе ты в ручейке мылась, и ничего, не возмущалась.
— Там как раз понятно, там нормальным условиям неоткуда было взяться, — возражала она. — Но здесь-то вроде как цивилизация — почему мы не можем рассчитывать на минимальный уровень комфорта?
— А я, когда в Академиум поступала, ехала в Новгород в третьем классе, — поделилась пережитым Дарина. — Там душевых совсем нет.
— И как же ты ехала? — поразилась Ленка.
— Так ведь Русса совсем рядом. А вообще в хозяйственном вагоне есть общая помывочная.
Совершенно шокированная Ленка не находила слов.
— А ещё там в купе четыре человека едут, — добавила ужасов Дара.
