Впереди была зала не меньших размеров, чем та, из которой они сбежали. Центр свода также подпирала колонна, но она была как бы… недоочищена? У основания лежали различные инструменты и вездесущие контейнеры, только пустые. Роберт глянул лишь мельком, на ходу.
Они счищали с колонны слой изумрудного стекла. Притом без привычных человеку следов выработки: ни тебе куч отколотой породы, ни пыли вокруг, ничего. Просто продолговатые борозды в теле стекла, как если бы его кто чайной ложкой черпал. А сама колонна с барельефами иероглифов виднелась глубоко внутри. И опять у её основания проступал символ-трезубец.
Силы в очередной раз покинули его у выхода из этой залы. Роберт почти уронил Вику и рухнул на спину сам, тяжело дыша. Сердце гнало кровь натужными рывками, шумно откликаясь в голове.
Всё. Пусть хоть что! Сил нет…
Мутный взгляд бесцельно поплыл по потолку. Но прошла минута, вторая, и Роберт, толком ещё не переведший дух, уже всматривался — любопытство родилось раньше него.
Тут было на что посмотреть. Словно кто-то очень прожорливый день ото дня поедал стекло со стен небольшой ложечкой, как сладкий студень «Тархун». А внутри, за ним, темнела стена. Малахитового цвета, с иероглифами и фигурами, часто казавшимися объёмными. И «морская звезда». Почти такая же, как и первая, что он разглядывал долгие часы из своего кокона. Она тоже замерла как бы в воздухе, словно застыла в движении.
Слой стекла тут был повсюду. На полу и даже на потолке. Это навело на мысль, что когда-то зала была «затоплена» им полностью. А белотелые теперь очищали её с помощью «ложечной» выработки.
Роберт встал, чтобы идти дальше, но его внимание привлекла дальняя часть залы. Она была почти нетронута — толща стекла там выглядела внушительной. И то, что он разглядел, стоило потраченного времени.
Это была могила. Братский саркофаг из изумрудного стекла. Если, конечно, существ внутри вообще можно было назвать братьями…
Роберт прильнул к стеклу и случайно коснулся его лазурным яйцом. Послышалось шипение, и из-под руки взвился дымок. Он инстиктивно закрыл нос рукавом, но дымок оседал и стелился только вдоль стены, медленно исчезая. От него-то и исходил убойный запах «мятного нашатыря». Роберт поднёс яйцо ещё раз и с нажимом провёл. Ярко-голубой след истаял быстро, а на его месте осталась неглубокая борозда. Как от чайной ложечки.
Три фигуры в толщи мутно-зелёного стекла были абсолютно разными, но совершенно точно принадлежали некогда живым существам. Наверняка разумным — что животное бы делало тут, в этом городе?! Тем более, что застыли они так, словно в последний момент ничего не подозревая контактировали…
Меж тем и многоногое низкое существо, похожее на краба, и зависший над ним диск с несколькими тоненькими, почти невидимыми щупальцами, и вполне себе антропоморфного карлика высотой Роберту до пояса объединяло одно — наличие у всех той самой «морской звезды». Она виднелась в разных местах, порой была почти неразличима, но всё же.
Хоть абориген и уверял, что белотелых тут больше нет, подолгу оставаться на одном месте не очень-то хотелось. Нужно идти дальше, мимо какого-то могильника. Роберт поднял Вику и тяжело зашагал.
Едва он подумал, что никакого могильника они не встретят, как из-за поворота полился яркий свет. Роберт остановился. И тут же вскрикнул от неожиданности — Вика впилась зубами в ухо!
Скинуть её с себя как можно мягче стоило большой ловкости — девушка вдруг взялась лупить и царапать его единственной рукой. Хорошо хоть не верещала… Сообразив, что просто так истерика не кончится, он на секунду прижал её лицом к полу. От ударившего в нос мятного нашатыря она закашлялась и сникла.
Роберт сел напротив, прямо под яркий свет из белоснежного помещения в конце поперечного коридора. Замер, не сводя глаз с девушки. Ждать её реакции долго не пришлось.
Но вместо воплей со слезами Вика остолбенела. Она не моргая уставилась на обрубок руки. И молчала. Отёкшее лицо — поразительно спокойное — не выражало ничего. Прошло несколько минут, а она по-прежнему невидяще таращилась и даже не думала плакать.
Роберту стало страшно за неё. Он не умел говорить. Да и что тут скажешь?.. Какое-то время он просто сидел рядом и пытался заглянуть бедняге в глаза. Безуспешно. Словно Вика теперь не видела ничего, кроме ополовиненной руки.
Он поднялся, брякнул в никуда что-то типа «я рядом». Она не отреагировала, но руку опустила. И теперь таращилась перед собой, просто в пустоту.
Пусть. Надо дать немного времени… Несколько минут ничего не решат. Он должен знать, правильно ли они идут. Где-то тут должен быть какой-то могильник.
Роберт прикрылся рукой и медленно, шатко пошёл навстречу холодному свету. Холодному в прямом смысле — по ногам повеяло вполне ощутимо. Роберт то и дело оглядывался, находя Вику на том же месте.
Коридор ожидаемо закончился невидимой стеклянной преградой. Роберт хотел было прорезать вход голубым яйцом, но, вспомнив предостережение аборигена, передумал. Вместо этого отошёл вбок и заглянул внутрь.
А вот и могильник.
Сверху клубился густой пар, а вдоль белых стен висели прозрачные коконы. Роберт потёр глаза…
Внутри находились люди. Обнажённые трупы без одной руки, обтянутые затвердевшим стеклом. И двое из трёх видимых — точь-в-точь тот, кто их вызволил.
В двух коконах висел разделанный на части абориген.
Глава 4. Запоздалый клич
Роман чертыхнулся, когда поймал себя на мысли, что ему не хватает бёрдовских констатаций очевидных вещей. «Ясная», — говорил чаще всего Майкл, когда они выходили на поверхность.
— Что-то случилось? — спросил Иван.
— Нет. Всё путём. Трогаем! — и два оставшихся в строю боевых экзотела двинулись на северо-восток, где высился поросший деревьями холм и виднелась небольшая прогалина.
Брать с собой третьего разумно было разве что в качестве приманки. «Сапфир» для Карины не более чем разноцветная фольга для детворы под ёлкой — конфеты будут съедены так или иначе.
Он ждал её ещё на опушке. Потом был уверен, что услышит зацикленный смех среди тёмных лиан и эфемерного тумана. Но позади осталось добрых две трети пути, если верить системам «Осы», а Карина никак не желала появляться. Злой азарт тлел, потрескивал: убить, на этот раз искромсать тварь бронебойным калибром во что бы то ни стало! За Саныча. За отличного человека, которого теперь нет.
— Вот ведь как бывает! — нарушил гнетущую тишину командир. — А, Иваныч? Живёшь рядом. Споришь, доказываешь что-то. А потом — бац!.. Как в старых книжках про верность и предательство.
— Он нас не предавал, — негромко отозвался Иван.
С дерева спускался апатичный клещ. Роман, как шёл, так и наступил со злости на одну из ходовых лап. Не полегчало.
— Скажи ещё, что мы казнили его.
Тишина была красноречивее ответа.
— Ты серьёзно так считаешь?
Иван упорно молчал, а Роман тихо злился, напрочь игнорируя ток-предупреждение.
Вскоре песок пошёл крупными ухабами. Ближе к цели деревья истончались и выглядели моложе, что подтверждало их с Буровым предположение. Но изменения леса начались слишком рано, Роман ждал чего-то подобного метров за пятьсот от предполагаемого центра холма, никак не за полторы тысячи.
Время шло, а он всё не успокаивался. И чем ближе они подходили к поросшему взгорку, тем сильнее накипала злость. Роман никак не мог понять её природу. Шедший впереди Иван обернулся, когда его коснулось эхо вмешательства. Казалось, даже антрацитовое троекрестие сейчас взирало с укором.
— Командир, — спустя некоторое время окликнул Иванов.
Лазерный целеуказатель скользнул по чему-то вдалеке и тут же преломился, распавшись надвое. Космопроходцы сделали ещё пару шагов, а красный лучик в это время, расщепляясь, плясал дивной цветомузыкой.
— На стекло похоже. Или изумруд какой…
То там, то тут из-под песка выглядывали валуны зелёного цвета. Словно впереди притаились черепахи размером с машину и с почти прозрачным панцирем. Деревья редели, становились зримо моложе остального леса и почти не цеплялись друг за друга лианами.
