Особой радости по этому поводу на лицах членов совета не наблюдалось. Каждый из них был занят мыслями о том, что теперь делать и как обезопасить себя. Если кто-то и хотел потребовать от Вульфрика ответов на поставленные мной вопросы, они оставили это желание при себе. Я тоже настаивать не стал. В конце концов, особого толку слушать очередную порцию нелепой лжи не было.
Сам Белецкий повел себя странно.
— Благодарю за ваше время, господа, — он повернулся ко мне, — Не знаю, что вы себе там придумали, молодой человек, однако советую смотреть на жизнь не через призму героев и злодеев. Тогда, может быть, и поняли бы, какой вздор несете. Как, несомненно, понимают все остальные здесь, — он кивнул и направился к выходу из вагона, напоследок одарив меня взглядом, что мог значить только одно — совет почаще теперь оглядываться по сторонам.
Но кое-чего Вульфрик так и не понял. Я не считаю его каким-то злодеем из сказок. Не считаю даже злом, как делает Родион. В моих глазах Белецкий — всего лишь беспринципный делец, не больше и не меньше. Это можно было заметить ещё по тому, как он использовал свою собственную дочь.
Благо, она оказалась достаточно умна, чтобы вовремя заметить это. Я был уверен в том, что, какой бы не была причина, по которой она решилась помогать Родиону, узнать её будет мне не лишним. Ведь при всем, что я знаю, в плане Вульфрика до сих пор остается одно большое пятно.
Белецкий — делец. Страна, независимость, даже власть… всё это хорошо.
Однако дельцы не делают ничего без прямой, личной выгоды.
Я ухмыльнулся, глядя на то, как широкая спина Вульфрика исчезает в дверном проеме.
Похоже, пора наконец-то поговорить со своей невестой по душам.
Глава 23
После ухода Белецкого члены совета толком ничего не обсуждали. Впрочем, ничего удивительного. Голова каждого из них была забита лишь одной мыслью — как бы поудобнее извернуться, чтобы не оказаться в дураках и вне милости Вульфрика одновременно.
От множества неоднозначных взглядов меня это, впрочем, не уберегло. Преимущественно они были злобными, однако «злобный» тоже может означать разные вещи. Кто-то смотрел так, словно я лично оскорбил их своей речью, кто-то больше с обидой за то, что разрушил красивую картинку, созданную Белецким, а некоторые и вовсе снисходительно, как на какого-то малолетнего дурака, ничего не смыслящего в жизни.
Не то, чтобы мне до этого всего было какое-то дело, конечно.
Я бросил взгляд на молчаливого Председателя. Тот перебирал пальцами на столе, однако выглядел куда менее нервно, чем его коллеги по совету. Он мертвецки глянул на меня с головы до ног, словно оценивая, однако, говорить ничего не стал.
Атмосферка в комнате была так себе, да и делать мне здесь было больше нечего, а потому я встал со своего места и улыбнулся.
— Благодарю за совет, господа, — я откланялся и последовал в ту же дверь, за которой несколькими минутами ранее скрылся Белецкий.
И все шло вполне себе неплохо, не то чтобы дорога до двери занимала больше пяти секунд. Однако даже этого времени было достаточно, чтобы меня со спины остановил грубый голос Платова.
— Раз уж все молчат, — он громко прочистил горло, — то я скажу. С таким поведением в наших кругах не выживают, малой. Учти это на будущее.
Я медленно повернулся к нему и приподнял бровь.
— С каким поведением? — я фыркнул. — Сомневаюсь, что хотя бы один из вас не прокрутил в голове то, что я сказал вслух.
Кое-кто из клановских покосился на Председателя, но опровергать мои слова, как и соглашаться, не решился ни один из них.
Платов недовольно скривил лицо и решил сменить тему.
— Я бы предпочел сидеть здесь, на случай, если этот психопат Долгов не шутит насчет мертвого города. — было заметно, что мужчину не на шутку взволновал такой исход событий.
Я посмотрел на Платова и ухмыльнулся.
— Первый раз?
Моя небольшая речь, судя по всему, заставила клановских на мгновение забыть о небольшом ЧП с захватом поезда, потому как после слов Платова некоторые господа, вроде Манна и Гродского, помрачнели ещё пуще прежнего. Только сейчас я поймал себя на мысли о том, что мертвый город, при всей своей дурной славе, не вызывает во мне никакого страха. Нет, не то чтобы со мной там хотя бы раз произошло что-нибудь хорошее, однако… я понимал, что вряд ли встречу в нем смертельную опасность. Перспектива посещения мертвого города пугала меня только тем, что место это донельзя скучное.
Пустые улицы, жутковатое население многоэтажек и бродящие то тут, то там чудища. Безусловно, неподготовленный человек (а под неподготовленным я подразумеваю любого, кто не провел в таких местах добрые пару лет, как Родион, и не был бессмертным, как я) будет ощущать себя в такой обстановке как в фирменном кошмаре наяву, однако мне же…
Не грозило быть бесповоротно растерзанным на куски. А значит, все эти ужасы были не более, чем досадными помехами в моем передвижении по городу… что-то вроде пробок, только с клешнями и клыками.
Как бы там ни было, больше меня задерживать в вагоне никто не стал.
На самом деле, мне хотелось как можно быстрее выскочить вслед за Белецким, однако если бы я подорвался с места, то это бы вызвало определенные подозрения, а потому пришлось потратить какое-то время на общение с советом и надеяться, что это самое время не станет решающим. Очевидно, что Вульфрик прихватил с собой охрану и направился прямо в кабину машиниста, а потому, как бы сильно мне ни хотелось выцепить Элизу для разговора тет-а-тет, сначала придется разобраться с этой неувязкой.
Не то, чтобы я держал старика за идиота — наверняка он ожидал, что к нему начнут ломиться сразу же после объявления по громкой связи, однако в такой щепетильной ситуации, как наша, что угодно может пойти не так.
Я толкнул дверь вперед и прошел до вагона, в котором мы с Говардом и Элизой сидели в самом начале совета. В глаза ударил солнечный свет, льющийся через окно. Впервые с самого начала совета мне удалось посмотреть на улицу. Каких-то разительных изменений снаружи поезда заметить мне не удалось. Мимо нас проносились кривые ряды хвойных деревьев и редкие трансформаторы со служебными будками по обочинам. Никаких следов мертвого города пока что видно не было, однако как я хорошо помнил ещё со своей первой поездки в поезде, оскверненная территория начинается довольно внезапно.
Можно было бы и вовсе сказать, что ничего странного не происходит, если бы только не скорость с которой проносилась зелень за окном. Поезд мчался куда быстрее положенного. Только сейчас я заметил, как непривычно часто колеса стучат по шпалам, одним своим звуком разжигая небольшую тревогу где-то внутри. И дело было даже не в скорости как таковой — само по себе это совсем не страшно. Просто приятный ритм, с которым колеса ударяются о металл, является сильным образом, что настолько прочно засаживается в любом, кто хотя бы раз пользовался железной дорогой. А слышать, как этот ритм нарушается, да ещё и в довольно жуткой… напоминающей щелчки кнопок на клавиатуре, манере, ощущалось… неправильным.
И странное поведение поезда заметил не только я.
Клановские наследники, которых по какой-то причине не пустили на совет, сбросили свои вежливые маски и больше не носились туда-сюда по вагону, налаживая взаимовыгодные и не очень связи. Теперь они все сидели за своими столами и опасливо смотрели друг на дружку, совсем как их старшие товарищи в вагоне по соседству. Мне стало любопытно, как в такой ситуации себя чувствует охрана всего этого сброда. Насколько я понял, телохранителей и прочих бугаев, которых клановские взяли для собственной охраны, разместили в вагоне около головы поезда, подальше от самих шишек, чтобы создавалась иллюзия того, что все здесь друзья. Впрочем, все эти люди были сильными пробужденными и могли постоять за себя, поэтому нужды в том, чтобы рядом толпилась целая кипа охраны, тоже не было.
В любом случае, что-то мне подсказывало, что настроения сейчас были примерно одинаковыми на любом уровне.
