— Поздравляю, лейтенант.
Иван крепко пожал руку ошалевшему от неожиданности Игорю и вручил ему новенькие погоны, которые всю ночь вышивала Таня.
Собрание началось с приятного. Новоиспечённый лейтенант получил премию в пять маленьких серебряных монеток, наградной кинжал и, сияя как самовар, вернулся на своё место.
Лужин-старший завистливо вздохнул. В его Бахчисарае подготовка ополчения была только начата, а уж до таких дел, как присвоение званий было как до Луны пешком.
— Теперь о наших дальнейших делах.
Народ притих. Маляренко посмотрел на присутствующих. Была вся верхушка Севастополя, Юрьево и Бахчисарая. Все кто ЗНАЛ.
— План простой — освободить и привезти сюда того, кто построил вот это.
Иван указал на всё так же лежавший на песке катамаран налётчиков.
— Серый, пусть твои ребята приведут сюда негра. Он покажет путь.
— Что те сказали? На севере?
— Они пойдут. Не сейчас. Позже. Но тоже пойдут. Я попросил их отсрочить поход, до того момента, как мы построим корабль. Если построим. На 'Беде' вокруг Европы я идти не рискну.
Серый, ты сможешь построить корабль сам?
Звонарёв от неожиданного вопроса поперхнулся и замотал головой.
— Я так и думал. Не знаю, получится у нас вытащить этого корабела, но… на всякий случай. Начинай уже сейчас отбирать лучшие доски и лучший брус, что у тебя есть. Без сучков и трещин, ясно? И закладывай его сушиться.
Прораб кивал и деловито чиркал свинцовой палочкой по бумаге.
— Подумай сам, что ещё может пригодиться для такой стройки. Запасай. Георгий Александрович, помогите ему с этим. Напрягите хуторян. Кстати, как там новосёлы?
Лужин пожал плечами.
— Расселили всех. Живут себе. Строятся. Теперь у нас все хутора в два — три дома будут. Нормально.
— Хорошо. Теперь об оружии. Стас, этот автомат — твой. Он для вашего посёлка.
Бахчисарайские от такого царского подарка едва не попадали с лавок, а Олег недоумённо воззрился на шефа. Он был абсолютно уверен, что всё оружие останется у него.
— Но не сейчас. На этот поход я его заберу с собой. Олег, ты с одним автоматом останешься здесь. В поход пойдут Станислав, Андрей, Франц, Игорь и я. Ещё пойдут двое опричников. Серый, сам решишь — кто. Выходим через неделю.
Ну что, хлопцы, по коням?
Снова мимо левого борта неторопливо проплывали Крымские горы, густо облепленные соснами и кипарисами. Май придавил всех невыносимой жарой, какая здесь обычно случалась лишь в конце июля и весь экипаж, кроме рулевого, валялся на палубе под натянутым тентом. Маляренко впихнул под брезент своё раскладное кресло, разложив его на манер шезлонга и лениво наблюдал за знакомыми местами.
'Здесь посёлок рыбаков был. Дымок. Надо же, кто-то снова живёт'
— Стас. Чего у вас там? Новый хутор?
— Угу. Соль выпаривают, да рыбу ловят.
Лужин даже не соизволил открыть глаза.
— Японец этот. С женой. Из твоих.
'Здесь я Таню подобрал. Надо бы остатки самолёта вывезти…'
'Дальше вроде бы, не ходили…'
На пятый день неторопливого плаванья 'Беда' достигла той точки, за которую она ещё не ходила и встрепенувшийся капитан привёл кресло в вертикальное положение, а на приставленный столик лёг атлас и цейссовский сорокакратный монокуляр.
— Шеф, где мы сейчас?
Лужин купал изрядно вонявшего негра, макая того за борт.
— Где-то в районе Феодосии. Видишь горы ниже становятся. Ну ка, давай его сюда.
Связанный по рукам и ногам Сале, довольно отфыркиваясь, уселся у ног Вани.
— Ты про провал не соврал?
Маляренко снова начал размахивать руками и рисовать на бумажке.
— Там?
Негр закивал как китайский болванчик
— Тааам.
Из допросов, учинённых ещё после налёта, Иван узнал, что катамаран всё время шёл вдоль берега, высматривая поселения. И даже одно нашёл. Там-то они эту белую семью и захватили. А маленькие дети убежали. Отец и мать их защитили.
Маляренко думал найти это место и поискать детишек. Сале почти всё время торчал на палубе и смотрел на берег, но так ничего и не узнал. Он лишь пожимал плечами и показывал, что грёб веслом и ничего не видел.
А вот там, далеко (Сале махал руками как мельница) есть место, где земля лопнула. Вот за ней-то остров, где они живут и находится.
Иван тогда не понял.
— Как лопнула?
Сале выпучил глаза и показал ладонями — вот так лопнула.
— Бум!
Вечером шестого дня Иван понял, что значит 'бум'.
Перешеек Керченского полуострова, судя по атласу, что имелся у Маляренко, особенно гористым не был. Но и затопить его никак не могло. Здесь же горный хребет, который стал совсем невысоким и безлесным, словно отрезало гигантским ножом. Перешейка не существовало. Впереди, в темнеющих сумерках востока был едва виден другой берег. Такой же голый и безжизненный.
Ваня взялся за монокуляр.
— Точно. Как ножом отрезало.
Обрыв был совершенно гладкий и почти отвесный.
— Тааам.
Сале улыбался и указывал на далёкий берег.
— Тааам.
Ужин прошёл в полном молчании. Масштаб происшедшей здесь катастрофы просто не укладывался в голове. Он подавлял своими просто-таки эпическими размерами.
— Шеф, как думаешь, что это? Бомба?
— Нет. Вряд ли. Думаю тут было такое страшное землетрясение что… то-то я смотрю — мы ни одного целого дома не нашли. Только каменные развалины.
'Точно. 'Бум!'
Следующим утром 'Беда' вошла в удобную бухту, укрытую со всех сторон скалами. Прямо впереди, на узкой плоской полоске берега в полном беспорядке были разбросаны три десятка хижин, между которыми суетливо мельтешили местные жители. Оптика отлично позволила рассмотреть, как на пляж, приплясывая от радости, высыпали полуголые люди. Все чёрные, все в травяных юбках. Машут руками и, кажется, орут. Ваня оглянулся на курчавого проводника.
— Там?
— Тааам.
Сале улыбался и неотрывно смотрел на свой посёлок.
— Андрей.
Кулак, величиной с небольшой арбуз, описал короткую дугу и опустился на макушку африканца. Шея хрустнула, и тело Сале улетело за борт.
— Франц, малым ходом к берегу. Всем надеть доспехи. Стас. С автоматом сядь в рубке и не высовывайся.
'Ну чего, ребята. Война план покажет'
Глава 12
В которой Иван врёт
Sir! Sir! Lа, dans la mer, le navire! (Господин! Господин! Там, в море, корабль!)
'Отвали, тварь. Поспать не дают'
За спиной недовольно зашевелилась Анжела. Уснули они только под утро — и вот, пожалуйста. Будят ни свет, ни заря.
'Сволочи'
Мсье ФарИк, как его тут называли все без исключения, сбросил с себя изящную ножку девушки и шатаясь выбрался из хижины.
— Наши вернулись?
Чёрное сморщенное лицо верного Абдуллы выразило тревогу.
— Нет, мсье. Чужой. Чёрный.
Французский у этого сенегальца был безумно коряв. Понимать его получалось с пятого на десятое.
— О кей, Абдулло, пойдём посмотрим.
И вправду — кораблик, а скорее большая лодка, стоявшая в ста метрах от берега, была почти чёрная. Вокруг, в радостном возбуждении, уже приплясывали и орали рыбаки и соледобытчики, размахивая руками и пронзительно зазывая в гости чужеземцев на своём варварском наречии.
Фарик прищурился. В рассветных лучах посверкивал блик. С лодки явно кто-то его разглядывал.
'Бинокль'
Мужчина поднял над головой руки, сжал их в рукопожатии и немного потряс. Сзади, на ходу застёгивая лохмотья шорт, прибежали Герд и его жена. За ними во весь дух к пляжу неслось всё остальное население посёлка.
— Кто это, Фар?
— Пока не знаю. Точно не наши. Вроде бы европейцы на палубе. Не могу рассмотреть.
