Свим выслушал выродка со вниманием, а высказался по другому поводу:
– К”ньюша, с чего это ты стал так много и подробно говорить? Монолог вот закатил непомерной длины. Это Камрат на тебя так плохо действует? – засмеялся он своей шутке. Выродок в ответ фыркнул неодобрительно. – Но ты позабыл о тескомовцах на шарах, они-то уж хорошо знают пути-дороги от города к городу. У них, поди, и схемы есть.
– Не уверен, – К”ньец прижал к голове уши – знак полного несогласия с собеседником. – Они летают не везде…
– Всё, всё! – воскликнул Свим, предваряя всякие возражения или новые рассуждения. – Подробности оставим на дорогу. Сейчас завтракать и в путь! Малыш нас выведет…
– Но я не знаю, где она начинается! – в отчаянии выпалил Камрат.
– В каком смысле – не знаешь? Это тоже надо понимать как-то по-иному? – глаза Свима приморозили мальчика своим свирепым взглядом к полу.
– Как хочешь, так и понимай! – отчаянно воскликнул Камрат. – Я её вижу, но не знаю, от какого места она начинается. Я же даже рядом с ней никогда не был… Там… Там такое… одно большое дерево… Я вижу его и – всё!
– Где там? – закипал Свим праведным гневом, этот мальчишка опять преподносит нечто неразумное, чего он воспринять не может. Или опять хочет выкрутиться?..
– Ну как ты не можешь меня понять? Это дерево вот здесь, – Камрат от безнадёжности убедить дурба словами стукнул себя кулаком по голове. – Я его вижу! Вижу… Там дерево… Ведь я не знаю даже, где мы сейчас находимся, и даже где этот Крем, о котором ты всё время говоришь!
Мальчик выдохся, руки его покорно опустились.
– Вот что, Камрат, – мурлыкающим и успокаивающим голосом пропел хопс. – Мы сейчас выйдем на дорогу по направлению к Тукле и ты, я уверен, увидишь то самое дерево. Будет ли оно находится от Крема, а мы сейчас в нём, на расстоянии двадцати берметов или в пяти свиджах, не важно. И мы свернём рядом с тем деревом на нужную тропу… Так, Свим?
Дурб лишь с удивлением покачал головой. Рассудительность К”ньеца поражала. Находясь под его опекой вот уже почти два года, выродок никогда не проявлял подобных качеств: говорить в нужный момент и, главное, убедительно и верно, да ещё с кем – с мальчиком, ребёнком человека.
– К”ньюша прав, – сказал он кратко.
Они ступили на дорогу из Крема спустя две праузы.
Солнце, багровое и огромное, поднималось на востоке – тяжело и неприветливо. Точно покидало своё ночное ложе с неохотой, не видя ничего хорошего в своём появлении над погибающей природой Земли. Над руинами, над толпами разумных выродков, теснящих из года в год, из века в век своею численностью сокращающуюся популяцию людей, до того неразумно царствующих на планете несколько десятков тысяч лет. Над бессмысленно сражающимися между собой и тех и других неизвестно из-за чего, бредущих по дорогам и тропам неизвестно куда и зачем.
Глаза бы их не видели! Лучи бы их не достигали! Тепла на них жалко и света!..
– День будет тёплым, – определил по солнцу дневную погоду К”ньец и поёжился от утреннего ветерка – происходил он из тех кошек, у которых извека не было хорошей шерсти для защиты от холодов.
– По дороге согреемся, – с деланым оптимизмом пообещал Свим.
– Х-хорошо бы, – Камрат тоже замёрз, пока они выбирались из хаоса покинутого древними города.
За спиной остались не менее трёх свиджей, когда Камрат, уже отчаявшийся увидеть нужное дерево, радостно закричал:
– Вот оно! То дерево!
Шедшая впереди них ватага выродков из лис, путров пятнадцать, оглянулась и быстро перестроилась, ожидая то ли нападения, то ли собираясь напасть самим. Роста они были небольшого, зато воинственности у каждого хватало на двоих. Отбиться от них можно, но затевать драку на дороге, никому не позволено.
К”ньец презрительно зафыркал, изображая независимость и пренебрежение подготовке потомков лисиц.
– Собаки, – мяукнул он. – Не люблю!
– Мог бы о том так громко не кричать, – спокойно, но готовый ко всему, сказал Свим. – Но, что случилось, то случилось. Давайте-ка постоим на месте и сделаем вид, что нам до них нет дела… К”ньюша, перестань пялиться в их сторону, загляни лучше в придорожную канаву, будто бы что-то ищешь, а ты, малыш, не стой истуканом, делай что-нибудь. Поправляй сапог, что ли.
Изображая суету, все трое занялись мелочными делами, не обращая внимания на компанию путров из собачьих. Те посовещались, спрятали кинжалы, развернулись и побрели дальше по дороге. Большинство из них соблюдали правило путров – ходи как люди, то есть вертикально. Однако для некоторых, тем, кто постарше, такая ходьба была уже, возможно, в тягость, и они опустились на все четыре конечности, сбивая неприспособленные к тому лапины до крови.
Выждав и находясь в полной уверенности, что их никто не услышит, Свим высказал хопсу своё негодование:
– Сколько раз я тебе говорил, К”ньюша? Ты не в гурте каком-то там, в Диких Землях, а идёшь со мной по тескомовской дороге. Потому тебе нет дела, собаки вокруг тебя или кто-то другой. Тебе что, хотелось прямо здесь устроить свалку?.. Тескомовцы только того и ждут.
– Им сейчас не то того.
– Помолчи! Вон там идут люди. Пропустим их.
Сам Свим занялся перестёгиванием пояса, а Камрат просто уселся на турусовый покров дороги и опять стал снимать и надевать сапог.
Трое, по виду тронутые изменением, чинно и гордо проследовали мимо, не находя нужным перекинуться несколькими словами с нормальными людьми в лице Свима и Камрата.
– Это кто, тронутые? – поинтересовался Камрат.
О них он неоднократно слышал от бабки, но видел едва ли раза два – в Керпосе их стражники сразу отводили на выделенное им подворье.
– Они, – подтвердил Свим. – Видишь, как идут? И вот так до самого Побережья будут идти. Шаг в шаг. И даже между собой не говорят, а если говорят, то каждый только о себе. И несут при этом такое, что и слушать нет охоты.
– Они могут говорить между собой без голоса, – сказал Камрат и важно добавил: – У нас в городе тронутых не принимают.
– Кто это тебе сказал?
– Все так говорят. И я их у нас в самом городе не видел. У них, как у тескомовцев, своё гетто. А что?
– Слушай больше. Они люди, значит, вхожи во все города… К тому же среди горожан они ведут себя нормально. Ладно, хватит о них. Ты считаешь, что это то самое дерево, которое ты видел… Вот тут, – Свим ткнул себя пальцев в темя.
– Да, оно.
– Тогда… веди! И побыстрее, пока никого не видно на дороге. И вообще никого вокруг.
Камрат не дошёл до толстой в комле низкорослой сосны шагов десять, с сомнением посмотрел вдоль окраины дороги и сразу же увидел тонкий, едва заметный намёк на тропинку. Она виднелась ему желтоватой нитью, проложенной почти перпендикулярно дороге, и в берметах двадцати терялась в зарослях кустарника, за которым поднимались голые сучковатые кроны передовых деревьев приземистого редколесья, соединяющимися колками уходящего вдаль.
– Здесь, – показал мальчик и прыгнул через неширокую канаву, заспешил, путаясь ногами в прошлогодней траве, кое-где уже пробитой тонкими стебельками подступающего лета – у дороги почва была, наверное, теплее, вот новая трава и торопилась взглянуть на солнце.
За ним последовали спутники, а когда они вошли в подлесок, и их не стало видно с дороги, Свим объявил остановку.
Он поднял голову вверх, потрогал низкую ветку ближайшего дерева, сокрушённо вздохнул.
– Не люблю я в лесу ходить. Вам, конечно, он нипочём, а я вот намучаюсь, цепляясь головой о сучья. Давайте передохнём, прежде чем в него соваться.
Глава 10
Едва заметная с дороги тропинка, чем дальше уводила в лес, тем становилась шире и проходимее. Свим повеселел – не надо продираться сквозь заросли, над головой угрожающе не нависают ветви деревьев. Он занял место впереди маленького отряда, К”ньец его замыкал. Камрат опять мог видеть перед собой широкую спину дурба, его толстые ноги, рукоять ножа в сапожном кармане…
