— И остальную память вернуть сможешь?
Но Греттен уже не слушал, деловито отправился в уборную по своим мансовским делам, гордо задрав тонкий хвост.
Что было дальше я и сама вспомнила, без наведенных сновидений. Я много часов плутала среди промозглых серых гор, пока не вышла к покосившимся воротам. Грязную, замерзшую и оголодавшую девочку приютили в Обители святых мучениц Майстры и Верены, узнав от меня лишь имя и оставив прочие расспросы на потом. Трое суток я металась в горячке, не сумев принять дикие и невозможные события, и детский разум рассудил по-своему, предпочтя вообще забыть, как я очутилась здесь совершенно одна.
Эйслинн и Катрайна, прошептала я, пробуя забытые имена на вкус. Мама и тетя. Вот бы лица еще вспомнить! И прадед-маг. Осмыслить все это толком не удалось, хлопнула входная дверь. Умное убежище только двоих беспрепятственно пускало в любое время — Мексу да Хельме, последний и ворвался с воплями:
— Спишь еще?! — возмущенно, а в глазах дикий восторг плещется. — Едем же! О-ооо, и как едем!
Подскочил к окну спальни, дернул штору:
— А? Видела?!
Мексу за последние несколько дней мы извели расспросами — что, когда да как. Хельме прыгал вокруг нее в нетерпении степным хьортом, вопрошая каждый час:
— Мы уже едем, да? А сейчас? А скоро поедем? А когда?
Немногословная дочь Леса отвечала односложно: «Скоро»; «Увидите».
Аландес еще вчера вечером отбыл с помпой, хотя что уж там эффектного — в портал шагнуть в специальном зале перемещений. Впрочем, для первокурсников и порталы пока предел мечтаний, если только сам на портальщика не учишься. А так до третьего курса — ни-ни, в соседний Ровель и то трястись пару часов по заезженной дороге.
Я думала, мы тоже порталами воспользуемся, все-таки, И-Н-Келата — путь неблизкий, а съезд высоких гостей уже на вечер назначен.
Замоталась в одеяло, подошла к окну и остолбенела. В небе кружили невиданные твари. Ящеры, не ящеры? Тела длинные, гибкие, чешуйчатые. Черные, болотные, коричневые. С головы на холку переползают костяные выросты, такие же на поджатых к брюху небольших лапах. А крылья-то! Кожистые, плотные, тень от одного такого все общежитие накроет! Два, четыре, семь… Не менее пятнадцати!
— Это что… драконы? — вырвалась мысль вслух. — Я думала, сказки… Только не говори, что за нами…
Вещи с вечера были собраны, своенравный балахон-невидимка тоже упакован, вот и пакет от чудесной госпожи Скарты с надписью «в дорогу» дождался своего часа. Там оказались широченные темно-синие брюки-обманки с поясом-кушаком — в брюках вообще на людях ходить невместно, это на тренировках девушки могут себе такую вольность позволить, а в этих поди угадай секрет! Юбка и юбка, так сразу и не подумаешь. Там же обнаружилась свободная белая рубаха мужского кроя, шерстяной тяжелый плащ алого цвета и мягкие кожаные сапожки с невысоким квадратным каблуком. Ай да швея, вот кому смелости не занимать! Необычно, скорее для парня наряд, зато как удобно в дороге будет!
Вся Академия высыпала наружу, преподаватели только рукой махнули на сорванные занятия. Когда еще такое увидишь? Все с криками бежали к каретному двору у южных ворот, тыча вверх на невиданных тварей. А на просторной площадке, где обычно по воскресеньям не протолкнуться от лошадей и экипажей, развалился черный ящер, исходя паром. Водил лениво змеиным глазом по замершей толпе, топорщил шипастый гребень, но не двигался.
— Поехали? — самым будничным тоном спросила Мекса, незаметно подойдя сзади.
Отделилась от ошарашенных студентов, подошла вплотную к чудищу, дунула тому в ноздри — толпа так и ахнула. И ловко забралась ящеру на спину, махая приглашающе рукой. Под брюхом ящера два крепких унварта уже подвязывали ремнями наши вещи.
Я растерянно схватила Анхельма за руку — что, вот так, серьезно?.. Хельме, кажется, тоже такого не ожидал. Первым, презрительно фыркнув, пошел манс. Обнюхал подозрительно громадину, попробовал толстую броню на зуб. Ящер повернул страшную морду — что еще за букашка? Греттен не сконфузился, тихонько рыкнул. Вот же козявка самоуверенная, никак главнее даже такого монстра себя мнит?
Ящер мягко обдал того белым паром из ноздрей и отвернулся, уставился выжидающе на нас. Разумные они, что-ли? А, была не была…
Вскарабкались, цепляясь за грозные шипы, между ними и устроились, примостившись на широкой спине позади Мексы. Жестковато, но ремни крепко держат, не свалишься. С высоты огляделась еще раз — народ замер в восхищении. Да уж, пересудов на пару месяцев хватит.
Ящер тяжело перевалился с лапы на лапу, неуклюже поднялся, распахнул крылья. Мамочки, страшно-то как!
Обдало теплым ветром, толпа бросилась врассыпную с визгами и в одну секунду осталась внизу, на земле. А мы уже стремительно набирали высоту. Дух захватило от восторга! Восхитительное чувство полета перебило все страхи, Хельме орал во весь голос — не от ужаса, от счастья! Греттен вцепился в меня когтями, шерсть дыбом, на морде одни только глаза-плошки и остались.
Ящер вильнул всем телом, резко развернулся, оставляя далеко под собой Ровельхейм, и устремился к стае сородичей.
— Мекса, это драконы? Настоящие? Они разумные? — старалась я перекричать ветер.
Первые восторги улеглись, зато осталось ликование от пьянящего простора и скорости. Внизу стремительно проносились поля, леса, мелькали деревушки. Земля черная; снег уже сошел, вот-вот пробьется почва первой зеленью.
— Это теммедраги! — откликнулась Мекса. — Драконы ушли.
— А в чем разница? Выглядят как драконы в сказках!
— Разница как между мансом и манчем!
— А, то есть драконы как мансы, а эти теммедраги искусственные, как манчи?
— Наоборот!
— Погоди, я запутался совсем! — жалобно прокричал Хельме. — Так эти разумные? И кто от кого выведен?
— Условно разумные! Как Греттен!
— Так а драконы тогда? — взмолилась я. — Они совсем дикие или, наоборот, еще умнее?
— Драконы дикие и умные! Потому и ушли!
— А-ааа! Ничего не понимаю!
— На привале объясню-юю!..
Пришлось поумерить любопытство, ветер уносил половину слов, не поговоришь. Теммедраги, кем бы они ни были, казались животными послушными. Наверняка тоже магические, как и почти все в Лесу. Сколько же там тайн еще кроется! Всегда считала драконов выдумкой, а вот на тебе — действительно были! Куда ушли, зачем ушли? А о теммедрагах этих почему никто не слышал?
Мозг, переполненный с недавних пор Праязыком, услужливо подсказал: temme — «прирученный». Так они у унвартов навроде одомашненных лошадей! Крылатые только и размером с большую академическую арену.
Самый огромный ящер с астархом летел впереди. Еще трое, включая нашего, следом, а за нами с десяток ящеров поменьше. Это все семья Мексы? На каждом можно различить по одному-два человека… ну, не человек, конечно. А как нас, людей, примут? У них, наверно, свой ранжир — кто-то главнее, кто-то попроще, мерила я унвартов на привычные людские мерки. Хотя… сам астарх нас уже принял, теперь ничего не страшно!
Спустя несколько часов спикировали на широкую поляну — обещанный привал. Знала бы — хоть подушечку с собой взяла! На попе наверняка вся замысловатая мозаика чешуйчатой брони отпечаталась.
Я ждала каких-то церемоний, знакомств. Нет же! Нам приветственно помахали руками несколько наездников, коротко кивнул сам астарх, и народ слаженно стал доставать припасы, разводить огонь.
— Хе́льтинге! — воскликнула Мекса.
Мы обернулись — с самого крупного ящера спешилась спутница астарха. Уж на что Мекса порой необычно выглядела, а названной даме и в подметки не годилась! Нет, не дама это… Воительница, по другому не скажешь! Закованная в жесткую кожу, проклепанную металлом, в кожаных же облегающих штанах. И хвост наружу, напоказ! За поясом кинжал в ножнах, за голенищами высоких сапог еще несколько ножей угадываются. Прическа как у Мексы — жгуты и косы в хаотичном порядке, но над загорелым лбом высятся заметные костяные наросты. Признак особого статуса, это я уже поняла. Подтянутая, гибкая, хотя лет ей наверняка немало. Я даже в своем «мужском» дорожном костюме почувствовала себя расфуфыренной фифой на балу.
