— Спасибо, Годаэмон-сан, — вежливо киваю я, вспоминая Тоетоми Сатоши, человека, которому бросили вызов на бой до смерти. Моего ученика, друга Хигу Годаэмона. Он победил, потому что смог измениться.
— И еще одно, парень, — негромко говорит он, когда мы оба уже выходим из палаты, — Озаботься защитой. На турнире будут участники с оружием.
А вот это крайне паскудная новость, которую мне Спящий Лис должен был сказать сразу, но он этого не сделал, хотя знать должен был. Что же, запомним. Этот инвалид, играющий в серого кардинала, может и запутаться в своей паутине, особенно, если ему помочь.
…хотя, кто мешает мне туда заявиться с оружием?
Вернувшись в город, я зашел за Хиракавой, а затем, вместе с ней, отправился в додзё к деду, признаваться в собственной гениальности. Ну, то есть, у нас же есть гениальная Асуми, которая умудрилась инициироваться в шестнадцать лет? Так почему бы не быть гениальному мне, который в беспощадной схватке с собственным сенсеем инициировался тоже, попросту догадавшись, как это правильно сделать?
Проведя некоторое время в копи-центре, мы добрались до додзё, где я, как и всегда, без особых проблем получил аудиенцию у Горо Кирью. Передав деду на проверку кипу распечатанных с тетради Огавазы листов, я принялся терпеливо ждать, пока старший родственник ознакомится с их содержимым. Асуми сидела рядом, изнывая от скуки. Её очередная медитация с моей помощью опять окончилась жестким контролем внутренней энергии, поэтому у девушки сейчас наличествовало легкое отупение и тянущее чувство в низу живота — её сексуальная энергия была «переработана» медитацией и организм обиженно жаловался, что потрахаться расхотелось.
— Акира, ты понимаешь, как оскорбил учителя, передавая его посмертную волю другим на оценку? — хмуро вопросил дед, глянув на меня, — Это неприемлемо.
— Этот «мусорщик» сам признался, что учил меня спустя рукава, — пожал я плечами, — Более того, он, наплевав на всё, что я для него делаю, решил спустить свою жизнь в унитаз, а затем еще и бросил мне вызов. Позорный и эгоистичный вызов. Око за око, джи-сан.
— Это была его жизнь, внук. А это твоя, — тяжело вздохнул человек-гора, продолжая листать записи, — На подлость нельзя отвечать подлостью.
— Ты путаешь себя, уважаемого бойца и основателя стиля, с полудохлой помойной крысой, которую я достал со дна жизни, отряхнул, а затем попытался выжать из него побольше пользы. И когда эта крыса объелась до смерти и подохла, попытавшись утащить с собой меня, хочешь, чтобы я его уважал… просто потому, что ученик всегда уважает учителя? Дед, меня разочаровывают твои слова. Чтобы свернуть с достойного пути, по нему нужно сделать хотя бы шаг.
Асуми подавилась воздухом и захрюкала, а сам дед захрипел носоглоткой на такую отповедь.
— Я всё время забываю, какой ты, — спустя пару минут выдавил он, — путаю со своими учениками. Старость, видимо. Держи свои бумаги… не доверил родному деду даже оригинал. Все с ними в порядке. Огаваза действительно старался, делая эти записи. Некоторые вещи и мне незнакомы… но тебе подойдут. Ох, внук… не удивлюсь, если ты когда-нибудь окажешься и на подпольных боях.
— Уже записался. Буду драться, используя катану.
Скрывать от деда что-либо в этом отношении было бы неразумно, ему так и так донесли бы, что меня видели на турнире, а заодно можно полюбоваться на его багровеющее лицо, на бледнеющее личико Асуми, порадоваться за свое чувство юмора. Не то чтобы оно у меня черное, просто если уж зашел к родственнику, то надо закрыть все вопросы? Вот то-то же.
Теперь нужно дождаться, пока Горо Кирью наберет полную грудь воздуха, и сказать:
— А еще я нашёл нового учителя.
Учитывая, что прошлый учитель еще не до конца окоченел? Великолепные у меня результаты.
Резким выдохом мастера додзё Хиракаву чуть не сорвало с подушки для гостей. Девушка аж прищурилась, а вот меня защитили очки.
— Кого ты нашел? — очень странным голосом почти прошептал Горо Кирью. В его глазах светилось нечто нездоровое.
— Её, — обозначил я кивок в сторону Хиракавы, которая аж подпрыгнула на месте, — Теперь меня будет учить она.
Потом пришлось ответить на вопрос «почему» новостью, что гениев должны обучать гении, а раз я тоже сумел инициироваться в шестнадцать… наверное, это всё-таки было перебором, потому что Горо Кирью соизволил самолично выгнать меня из додзё. Точнее, вынести. На руках. Потом, за воротами, выкинул, конечно, но я приземлился на ноги. Асуми выбежала сама, стараясь не смотреть на лицо моего старшего родственника. Рев мастера Джигокукен, проклинающий внука, мы слышали еще метров сто, удаляясь от ставшего опасным места.
— З-за что ты так с ним? — тихо пробормотала Хиракава, цепляясь за мою руку.
— За то, что он не видит ничего, кроме того, что хочет, — сухо уронил я, — Не только во мне, но и в остальных, включая своих учеников. Когда немного остынет, поймет, что всё, что я сейчас сделал — была голая формальность. Вежливость.
— Вежливость⁈ — испуганно каркнула моя новая учительница.
— Именно. А теперь у меня есть к тебе просьба. Ты можешь сходить к Мане и рассказать ей о том, как всё прошло у нас там, в деревне?
— Акира…
— Ей должно стать легче, если она узнает, что Огавазу я даже не ударил. Но умер он в бою.
Да, Суичиро, я забираю у тебя всё без остатка, всё, что можно и нельзя. Даже любовь твоей дочери.
— Гони деньги на четыре… нет, на шесть банок пива, и я пошла! — такие вещи Асуми понимает куда лучше, чем большинство других. Ну а что насчет преподавания одному скромному мне, так какой же дурой надо быть, чтобы отказаться? Делать ничего не надо, а вот потрахаться можно будет подольше и почаще!
Что за похотливые существа эти женщины…
///
— Слышь, что-то мне ссыкотно как-то… — пробормотал Жирный, ежась.
— Серьезно? — скептически взглянул на него только что закончивший говорить по мобильному Огава, — Ты вот сейчас подумал перед тем, как сказать? Или как обычно?
— Старик ворвался к нам, чуть не выбив ворота, — подумав пару секунд, объяснился бывший борец сумо, — Кем надо быть, чтобы его так довести?
— Это их родственные терки, — отмахнулся сятейгашира, — Ждем.
Ждать им пришлось недолго, калитка дома, невдалеке от которого они стояли, открылась, выпуская Акиру Кирью. Высокий молодой монстр, умудрившийся довести сегодня одну из японских легенд до истерики, сразу засек парочку якудза, отиравшуюся в конце улицы. И пошёл в их сторону.
— Жуткий он парень, — пробормотал Жирный себе под нос.
— Зато свой. Заткнись.
Нельзя сказать, что Огава дружески относился к этому Кирью. Принимал как внука оябуна, уважал за то, что тот делал, но, как старый опытный хищник, сторонился такого же. Недоверие возраста к молодости, можно было сказать. Юность, она такая… непредсказуемая. Тем более, что этот Акира себя очень уж по-взрослому ведет. Вот даже сейчас, идёт, вроде книжку читает, а сам сканирует окрестности в поисках свидетелей. Не увидит ли кто?
Жирный и Огава, оба в цивильном, конечно, но всё равно морды бандитские. Только кто в Аракаве об этом думать будет? Всем известна их репутация. Тем не менее, Кирью перестраховывается по-взрослому. Настораживают такие ухватки. Сразу думаешь — откуда он, пацан, их набрался?
«А ведь он сегодня человека замочил. В бою. Своего же учителя», — некстати подумал Огава, передергиваясь как Жирный. Шестнадцать лет пацану. Ребенком еще быть должен, сопли шмыгать, на мангу передергивать, да о бабьих трусах мечтать… Но нет, он людей убивает.
И они с Жирным пришли, подчиняясь приказу оябуна, для того чтобы уговорить этого чудовищного ребенка убивать еще.
В последние время старым кланам якудза, таким как Сенко-гуми, жить стало куда как тяжело. Репутация — это всё, а когда её постоянно портят выскочки из новичков, бандиты, да эксперименты их дорогого правительства, доходы становятся совсем нерегулярными. Крышевание лавочек и фестивалей многое может дать? Нет. Еще Злой Йадо откинул коньки потому, что они с отчаяния попытались ввинтиться в чужой бизнес.
