— Поверьте, я намного хуже, чем он. Отец на моем фоне — образец адекватности.
— Этого я и боялась, — вздохнула она.
В этот момент Софи притащила чай с рогаликами.
— Надеюсь, ты не плюнула мне в кружку? — задал я провокационный вопрос. — Впрочем, если да, то тебе хана, — и шустро поменял свою чашку на чашку ректора.
— А ты нахал!!! — уважительно протянула она. — Тогда, Софи, от меня тот же вопрос — с кружкой все нормально?
— Да, конечно, — подозрительно стрельнула та глазками и явно собралась удрать.
— Пусть выпьет сама, — жалости к ней у меня не было, а вот желания выплеснуть злость хоть завались.
— Выпей сама, — повелительно протянула Упырева секретарше кружку. По-моему, ректор от души развлекалась.
— Я… Я не хочу… Мне много жидкости вредно… Я для вас гото…
Но договорить я ей не дал. Вскочил, легкий удар по руке, а когда она открыла рот, чтобы завопить, влил ей чай и, зажав рукой нос, заставил проглотить.
— А теперь подождем, — сел я обратно, с удовольствием наблюдая, как бледнеет лицо секретарши.
Ну точно, отравить меня вздумала или еще какой дряни подсыпала. И не побоялась же княжеского гнева, сучка крашеная! Ой, кажется, началось!..
Глава 27
Взгляд секретарши вдруг стал очень жалобным — вот прямо как побитый щеночек, а потом… Потом ее ка-а-ак начало выворачивать! Хорошо, я успел отскочить. Нет, реально — будто фонтан изнутри открыли! Представляю, что если бы я сидел напротив Упыревой, и это началось… Жуть. Подставить меня захотела, тварь⁈ Тогда лови еще и отложенную очистку кишечника. Мелкое проклятье сорвалось с моих пальцев и незамеченным вошло в нее. Дамочка, дура, защиту не поставила, за что и поплатилась. Три дня поноса ей гарантировано, минут через сорок начнется.
Я поймал взгляд ректора. На ее лице появилась легкая улыбка. Спалила да? Но молчит. Значит, одобряет. Черт. Хорошая же бабка! И чего на нее все гонят⁈
— И…извините, — проблеяла бледная Софи и рванула на выход.
Хлопнула дверь, отрезая нас от повторных звуков безудержной рвоты. И где она умудрилась столько сожрать, что ее так полоскает?
Бытовой артефакт очистки уже работал, убирая следы неудавшейся диверсии и заполняя комнату приятным запахом лаванды.
— Пожалуй, давай перейдем к делу, без чая, — сказала ректор, вновь устраиваясь напротив меня.
— Весь внимание и почтение.
— Не ерничай, тебе не идет. Хотя, приятно, что скрывать… М-да. Ладно, забыли. За Софи не переживай, я с ней поговорю.
— Да? И почему я должен это простить?
— Поверь мне, — ее глаза сверкнули, -после того как Я с ней поговорю, она будет жалеть, что не сдохла раньше.
— Верю, конечно же, я вам верю. Видео разговора пришлете?
— Не наглей, мальчик.
— Ни разу и никогда. Просто не люблю, когда подобную работу делают за меня. Но я вам верю, потому как очень доверчивый.
— Ладно, доверчивый ты наш, вернемся к нашим баранам, а точней, к светлым, которым ты уже столько мозолей оттоптал, что никаких ног не хватит.
— А если поискать? Я отлично умею искать и находить.
— Ничуть не сомневаюсь в этом. И, как я понимаю, ты делаешь это специально.
— Совершенно верно, — кивнул я. — Новая сила пришла в эти стены и намерена взять все, что можно и что нужно.
— Похвально. Скажу честно, меня не устраивают нынешние расклады по группировкам академии. Слишком они давно сформировались, слишком жмут новичков. Зажрались настолько сильно, что и администрация им не указ. Поэтому давно пора была встряхнуть их и показать место. В связи с этим у меня к тебе предложение — администрация поддержит вас… Напомни-ка, будь добр, как вы себя называете? — с легким любопытством кивнула она на шеврон.
— Ватага Мранных.
— Да, вот именно их.
— И в чем будет выражаться поддержка?
— Мы, скажем так, будем иногда закрывать глаза на всякие непредвиденные ситуации с вашим участием. А если и начнется расследование, то вестись будет не слишком тщательно, если будет вообще. К тому же ты получишь полную информацию о любом интересующем тебя студенте.
— Что взамен?
— Исполнять мои личные просьбы. Только мои и ничьи другие.
— Стать убийцей на службе академии?
— Да упаси боги! Мне это не нужно. Но иногда придётся поставить на место слишком уж много возомнившего о себе студента, перед этим, возможно, сломав ему руки и ноги и вырвав язык. Да мало ли процедур, после которых любой станет сговорчивей.
— Становиться чьей-то бойцовой псиной, рвущей врагов по команде «Фас» я не буду.
— Да причем тут псины? — всплеснула она руками. — Разве же я предложила бы подобное темнейшему князю, так хорошо себя показавшему на Красном заказе? Чтобы просто вырвать кому-то глотку, мне не надо обращаться к тебе — тупых исполнителей хватает. Мне надо, чтобы глотка была не просто вырвана, а со значением и донесением информации до всех, кто должен ее услышать. Это не должно быть моим самоуправством или произволом администрации. Нет. Это должна быть ставшая уже привычной борьба за лучшее место в академии.
Ты — новичок, отлично показавший себя за ее стенами, и конечно же, заявивший свои права уже здесь. Ты все равно сцепишься со многими. Но не лучше ли это сделать более упорядоченно и под прикрытием администрации?
— Я слышал, что среди преподавателей нет единства. И стоит мне договориться с вами, кто-то из них начнет жестко вставлять палки в колеса.
— Верно. Гамаюновна. Но ты с ней и так вроде как поссорился, так что ничего не потеряешь. Насчет других можешь не переживать — против меня они не пойдут. Впрочем, не в твоих интересах афишировать нашу совместную работу, если ты на нее согласишься.
— В принципе предложение заманчивое, но вот я одного не пойму — у вас же есть дисциплинарный комитет. Сила, мощь, скудоумие и отвага — все, как говорится, присутствует. Почему нельзя действовать через них?
— Ты их председателя видел? — чуть поморщилась она. — Роман Рюрикович — абсолютно беспринципная светлая скотина.
— Еще и на вкус мерзкая, — вспомнил я откусанные пальцы.
— На вкус? — удивилась она. — Ах да, драка в «Притоне». Видела ее, и она оставила самое приятное впечатление… о тебе. Впрочем, о Романе, я думаю, ты сможешь скоро забыть.
— Чой-то? Неужели выпустится досрочно⁈
— Ну, можно сказать и так. Когда мы закончим разговор, очень рекомендую сходить к центральному входу в академию. Сам все увидишь.
— Прямо заинтриговали, Фрида Иннокентьевна. Но все равно, мне надо подумать — недолго. Точней, посоветоваться с друзьями. Сразу скажу, они надежны, и дальше них разговор не уйдет. Я говорю про Трупкипанидзе и Темноводную. Остальным знать не обязательно.
— А этим?
— Этим надо. Играть с ними в темную я не смогу. И клятва не позволит, и совесть. Они не подведут, но подобные решения мы принимаем совместно.
— Ах, этот юношеский максимализм. Как прекрасен он в своей поре, -закатила она глаза. — Столько стремлений, сколько свершений, сколько битв… Кстати, что по твоей магии?
— А что по ней? Работает без сбоев.
— Она серая.
— Ну, так бывает. Если есть темная или светлая, почему бы не быть серой?
— Потому, что такой раньше не было. Ни у кого.
— Люблю быть уникальным. Это так возбуждает…
— Когда магичишь, эфир только серый?
— Неа. Могу и темным зарядить, и светлым. Но серым проще — сил на плетение меньше уходит, а удар мощней получается.
— Продемонстрируй.
— Да пожалуйста.
Я повел рукой, и вот на ее столе заплясали язычки света, тьмы и чуть побольше серого пламени.
— Удивительно, — она осторожно коснулась пальцем каждого из плетений. Причем на сером задержалась, будто оценивая урон. Бесполезно, я влил по минимуму, на уровне отрока — просто для демонстрации. — Я так понимаю, это идет изнутри. Благословение Бога или аномалия?
— Тайна рода, госпожа ректор. Если есть по этому поводу вопросы, вам их надо задавать главе.
