Ознакомительная версия. Доступно 28 страниц из 137
Рогатку?.. Значит, надо взять с собой нож, жгут, кусок кожи…
Но голос добавил: «Возьми с собой ружье».
* * *
Волков, пользуясь темнотой, накрывшей Горную Долину, подкрался к дому Баженовых в тот момент, когда Шериф разбил ворота и въехал во двор.
Волков терпеливо ждал, когда он выйдет из машины. Едва Шериф скрылся в сенях, Волков метнулся во двор, озираясь в поисках подходящего оружия. Он чувствовал только неутоленную жажду и знал, чем ее утолить.
Нога наткнулась на обломок толстого бруса, которым были заложены ворота. Ничего лучшего и искать не нужно. Волков поднял брус и притаился в тени уазика.
В сенях что-то происходило. Он слышал какой-то шум, затем луч света скользнул по занавескам, и вслед за этим грохнул выстрел. Потом их было еще пять.
Волков слышал, как Шериф переговаривался (точнее, перекрикивался) со своей женой. Наконец он выскочил из дома, счастливый и улыбающийся, словно сорвал джек-пот в лотерее.
Волков оскалился. Ничего, посмотрим, что ты сейчас запоешь.
Шериф быстрым шагом стал обходить дом, светя, себе фонариком под ноги. Он не ожидал нападения сзади.
Ну и зря! После того, что ты сделал, ты должен бояться. Каждую минуту должен бояться.
Уазик подслеповато светил единственной фарой. Под капотом что-то щелкало, остывая. К запаху сгоревшего бензина примешивался запах сырой травы.
Волков выглянул из-за машины. Шериф уже подошел к углу дома и собирался повернуть.
Волков бросился за ним. Он не бежал, а летел, едва касаясь мокрой от росы травы. Четырьмя упругими скачками он догнал Баженова и занес дубину над головой. Он успел увидеть медленно поворачивающегося Шерифа и настороженную удивленную улыбку, появившуюся на его лице.
— Ха! — Волков коротко выдохнул и с размаху опустил брус на знаменитую шерифскую шляпу.
Он видел, как сминается тулья, и шляпа превращается в плоский блин. Затем что-то хрустнуло, будто кто-то переломил сухую ветку. Руки Шерифа отяжелели, словно налились свинцом. Баженов медленно, как во сне, стал поднимать ружье. Рука его дрожала и подергивалась, как у старика, больного паркинсонизмом.
Волков замахнулся еще раз, его щуплое тело изогнулось дугой. Он представил, что пытается расколоть колуном огромный дубовый чурбан. Он снова опустил брус на шляпу, вложив в удар всю силу и тяжесть тела.
Шериф покачнулся. Глаза его закатились. Шляпа по-прежнему прочно сидела на голове. Из-под нее побежали струйки темной густой крови.
«Как джем, — подумал Волков. — Как джем, стекающий с торта».
Шериф медленно оседал. Пальцы дрожащей руки разжались, и ружье упало на землю, а Волков все продолжал наносить удары. Наконец, когда бездыханное тело простерлось у его ног, Волков взял ружье и сказал, повторяя чужие слова, исполненные дикой нечеловеческой злобой:
— Как пса… Как БЕШЕНОГО пса! ПРИСТРЕЛИТЬ! — и нажал на спуск.
Ружье дернулось, будто хотело вырваться из чужих рук.
В спине у Шерифа появилась огромная дыра. Военная рубашка вокруг дыры тихо тлела, но выступившая кровь быстро ее погасила.
Волков передернул цевье. Дымящаяся пластиковая гильза упала на спину убитого Шерифа. Волков усмехнулся.
У него оставался еще один патрон. Еще один — чтобы избавиться он лишних свидетелей.
Он видел раскрытое окно. Оттуда доносился голос Анастасии…
Этой толстозадой сучки, вообразившей себя царицей. Посмотрим, чего ты стоишь без муженька…
Волков пытался сделать шаг и не смог. Он почувствовал, что в штанах у него все напряглось и затвердело. Во рту стало сухо, еще суше, чем когда он сидел в участке. Он снова был одержим жаждой. Но это была уже другая жажда.
Ничего… Теперь я знаю, как ее утолить… Это несложно…
В его воображении промелькнули картины, как он забирается в окно, бьет Анастасию по лицу, срывает с нее одежду, хватает за полные белые бедра…
Сейчас ты у меня попрыгаешь, шлюха!
— Кирилл? Что случилось? Сейчас узнаешь, что случилось… Он прикрыл лицо рукой и ответил, стараясь изменить голос:
— Все в порядке. Убил еще одну тварь. Я иду…
Белое «очко» в углу камеры, убитый Шериф, страшный мальчик-мужчина с отломанным пальцем — все забылось в один момент. Он ничего не видел, кроме пышных бедер Анастасии, до сих пор — по недосмотру или злой иронии судьбы — принадлежавших только ее мужу. Он переступил через тело Шерифа и направился к открытому окну.
* * *
Пинт вел свой маленький отряд по переулку. Издалека он увидел уазик, стоявший на крыльце, и услышал выстрел, раздавшийся где-то за углом дома.
— Тихо! — Он отвел руку назад, останавливая Тамбовцева. — Что это?
Тамбовцев пожал плечами:
— То же, что и везде. Шериф отстреливается от каких-нибудь тварей.
Пинт подождал. Больше выстрелов не было.
— Лучше постойте пока здесь, а я посмотрю, в чем дело.
— Нет, пойдем вместе, — возразил Тамбовцев. — У нас одно ружье на всех. Если вы уйдете, что нам делать? Читать молитвы?
— Это неплохая мысль. Прочтите хоть одну, если знаете.
— В том-то и дело, что не знаю. А в ружье все-таки два патрона. По-моему, это надежнее.
— Вы закоренелый материалист, коллега, — назидательно сказал Пинт.
— А что мне остается делать? Нет уж, вы как хотите, но мы идем с вами.
Пинт понял, что теперь они обречены передвигаться только вместе. Единственное ружье на всех — это сильный аргумент. Ну что поделаешь? Если уж ему не удалось уговорить их остаться в больнице… Он вздохнул.
— Пойдемте, только старайтесь не шуметь.
— Мы и не шумим, — обиженно сказал Тамбовцев.
— Вы так дышите мне в спину, что она уже мокрая. Боюсь простудиться.
— Это не самое страшное, что может с вами случиться, — парировал Тамбовцев.
Пинт поднял руки, словно говорил: «Сдаюсь!»
— Пойдемте. Только давайте по очереди. Когда мы идем кучей, в нас трудно не попасть. Я иду первый, а вы — считаете до ста и потом идете за мной. Валерий, — Пинт обернулся, — а вы будете прикрывать наш тыл. Все понятно?
— Понятно, — пробурчал Тамбовцев. Ружецкий кивнул.
— Ну, с богом!
Пинт пригнулся и короткими зигзагами побежал к воротам.
Он делал это автоматически. Если бы кто-нибудь сказал ему, что он в точности повторяет действия солдата в бою, записанные в боевом уставе, он бы сильно удивился.
