Рената влезла в его голову не только, чтобы напоследок реабилитировать Корстнева. Увидеть сопоставимое по красоте представление случалось, наверное, единицам.
А вот этого ей видеть уже не стоило бы…
Белой гуашью на каменистом теле плато растекались первые фигуры. Системы «Тура» вели подсчёт и ранжировали: два, восемь, двенадцать — вооружение неизвестно, скорость семь километров в час, строго парами; три — вооружение отсутствует, скорость пять километров в час, арьергард, приоритетная цель, вероятно командование.
Это только начало. Первая волна. Её стоило бы подпустить ближе, где-то на километр-два, и только потом запускать основные системы. Буров вырубил «Тура», оставив активными лишь системы наблюдения. Его ведь наверняка прощупают, а так он «выглядит» выпотрошенным, как те экзотела у придавленного модуля.
Когда количество приближающихся пар перевалило за десяток, он понял, что ждать дальше нет смысла. Всех не накроешь, да и не в этом суть. Суть в том, чтобы они вошли под гору как можно позже. В идеале — не вошли вообще.
Панель озарилась приятно-синим; всего за пару секунд низкий гул аккумуляторов возрос до почти неразличимого фальцета — запели протоволны. Преднастройки отработали одна за одной. Буров не просто так ждал, просматривая глаза в вечерние сумерки, он всё приготовил заранее. Псевдоамериканец объяснял доступно.
Майкл. Его звали Майкл.
У белотелых не было шансов среагировать на пробуждение углепластикового Человека-Из-Горы на той стороне каньона.
Присутствие Ренаты истаяло одновременно со стартовым хлопком — первая из трёх противопехотных ракет пошла вдоль видимой ей одной прицельной параболы. Соискатели бросились врассыпную лишь когда она вынырнула из-за обрыва. Слишком поздно.
Раздался взрыв, плато на миг озарилось, пронзённое свистом множества поражающих элементов. Издали это скорее походило на дешёвый турецкий фейерверк, чем на детонацию боевой ракеты…
Но датчики движения смолкли.
— И только мёртвые с косами… — Буров пока не двигался. Судя по тому, какие отверстия проделывали чёрные стержни в стволах деревьев, камень ему не защита. Да и не укрытие — они теперь видят его наверняка. Он уповал только на расстояние. Ну не мог же всепробивающий луч лупить на полтора километра!
Или мог?..
Первые иглы вошли песок Ясной около пяти часов назад, и именно с их стороны приближались отведавшие металлических шариков белотелые. Значит, удара с фланга можно не опасаться ещё долго. Да и видно их будет, спускающихся со склона, как на ладони.
Буров вытащил из кителя остатки контрабанды и закурил. Долго же он терпел, не позволял себе дымить по любому поводу!.. Табака оставалось очень мало, всего-то на пару раз. Но случай особенный — «финита ля комедиа». Куда уж особенней.
ИИ «Тура», видимо, не разделял его любви к табаку и попытался вразумить тревожно-красными восклицательными знаками. Но Истукан только отмахнулся, настроив вентиляцию на «частичную разгерметизацию», когда сброс углекислого газа интенсивнее, как и сублимация «линьфэньских» таблеток. Курить в тесноте бронетехники ему не впервой. На фронте ещё и не такое было.
Слева, в тесных креплениях аварийной дыхательной системы, висел протоволновой излучатель. Под ним однотонной гирляндой беззаботно побрякивала связка наступательных РГД-21. Этакий комплект «когда всё пошло не совсем так, как планировалось».
Датчик неуверенно пискнул. Затем ещё. Вектор тот же, но группа новая, меньше. И медленней, осторожней. Буров не стал выжидать и пустил вторую гончую, начинённую убийственной шрапнелью. Вряд ли она повторит успех предшественницы. Да этого и не требовалось. Роль у неё другая.
Ракета нырнула в каньон, вмиг преодолела его и взвилась ввысь перед смертоносным пике. Но вдруг взорвалась, осыпав поражающими элементами лишь голые камни да тела уже убитых соискателей.
Росчерка Буров не заметил. Он спешно высчитал расстояние, на котором сдетонировала ракета и для верности выпустил третий снаряд.
Нет, они всё же стреляли. Стержень почему-то был еле различим на фоне озарённого «северным сиянием» неба. Последняя противопехотная ракета также взорвалась вхолостую, на подлёте, вообще никого не ранив.
Впрочем, на другое Буров и не рассчитывал. И сильно разочаровался бы в противнике, прихлопни вторая ракета хоть кого-то. И уж тем более — третья. Отстреливать остальные, противотанковые, смысла не было. Они нужны для третьей фазы.
Буров вывернул из-за камня, когда белотелые немного успокоились и снова пошли в наступление. В мощных трёхпалых манипуляторах тяжёлого экзотела хрустнула клин-затвором «тридцатка».
— Пли! — по-старинке вслух скомандовал Истукан, и прицельный алгоритм начал работу.
Первых двух порвало пополам точным попаданием в живот. Ещё одну пару развернуло в почти балетном фуэте. Соискатели вмиг залегли. Судя по тому, что Буров был ещё жив, в рассчётах он не ошибся — стержни били приблизительно на восемьсот метров. Он понял это по тому, что белотелые постарались сбить обе ракеты на максимально возможном от себя удалении.
Соискатели приноровились быстро. Вышло как и с ракетами: атака имела плоды только на первых порах. Спустя каких-то пол-минуты, белотелые сменили тактику и уже снова приближались, двигаясь перебежками по-одиночке из разных пар, метров по пять. И расстояние между целями всякий раз было слишком большое, чтобы «Тур» успел переприцелиться и выстрелить до того, как тощая белая фигура начисто сольётся с песком.
Буров осклабился. Первым в бою погибает план боя… ну-ну…
Запас патронов таял на глазах. Противник и вправду вёл себя ферзём на шахматной доске — всякий его ход умножал на ноль все старания Бурова хоть как-то его задержать. Оставалась последняя, третья фаза плана…
«Десантный режим» — зажглось на панели, когда боезапас себя исчерпал. А рядом очередное предупреждение. Мол, слишком большая высота, риск для жизни оператора, подтвердите и всё такое. Иконки тревожно помаргивали, будто сам ИИ не особо-то верил в то, что обозначенные пятьдесят пять метров до дна каньона им напару с оператором удасться преодолеть невредимыми. Но его никто не спрашивал.
Буров шагнул к краю, ощущая, как фиксаторы больно притягивают всё тело к мягкой подложке. И спрыгнул.
Одноразовые пневмотормоза отстрелили воздух под сумасшедшим давлением, «Тур» сгруппировался, выставляя полусогнутые ноги для лучшей пружинистости под правильно рассчитанным углом. Но удар об песок всё равно ненадолго вышиб Бурова из реальности. Когда он пришёл в себя, некоторые системы экстренно перезагружались, а дыхание никак не хотело возвращаться, точно разобидевшаяся на пьяную выходку подружка.
Вход в тоннели, где скрылись Рома и остальные, когда-то пытались выработать под что-то крупное, но, видимо, передумали. Громада «Тура» проходила туда едва-едва, да и то только полуприсядом, не глубже метров восьми. Но другого и не требовалось. Идеальное место для повторения подвига царя Леонида.
Буров повернулся спиной ко входу, опустился на максимум, который позволил ему пятиться, втиснулся в проход, наглухо его закупорив. И первым делом отдал ИИ решающую команду.
В случае исчезновения показателей жизнедеятельности оператора привести в действие протокол самоуничтожения. Для этого-то и были припасены оставшиеся ракеты — с ними взрыв наверняка завалит проход начисто. И белотелым придётся хорошенько потрудиться, чтобы попасть внутрь. Поэтому они не станут оголтело лезть на рожон. А если станут, значит, так тому и быть. Возможно, Роме и остальным придётся искать новый выход наружу, но это точно лучше, чем получить внезапный удар в спину.
Площадь обстрела отсюда была никакой: простреливался только совсем небольшой пятачок прямо перед проломом.
На той стороне каньона что-то мелькнуло, и «тридцатка» дважды гаркнула с хриплым присвистом дульного тормоза. Датчик движения при этом промолчал, точно постеснялся. Проверяют.
Послышались какие-то звуки, похожие на бульканье огромного чана с кипящей смолой, если бы в нём при этом заживо варился десяток ленивцев. И чавканье — мерзкое такое, рисующее в голове пренеприятные образы.
