Ознакомительная версия. Доступно 310 страниц из 1548
Слева расположились две девушки. Одна — типичная отличница, с аккуратно заплетёнными косичками и стопкой идеально прошитых конспектов. Вторая — полная её противоположность.
Начало занятия ознаменовалось тем, что преподаватель лениво поднялся из-за стола и негромко произнёс:
— Тишина в классе.
Преподаватель начал что-то объяснять про кристаллы и печати, но я никак не мог сосредоточиться. Всё казалось неправильным, кривым, как детские каракули по сравнению с каллиграфией мастера.
Словно в моём мире… кажется в моём прежнем мире всё было иначе. Чётче. Совершеннее. Эти примитивные схемы вызывали только раздражение.
— Господин Волконский! — голос преподавателя вырвал меня из размышлений. — Раз уж вы так внимательно слушаете, может, поделитесь своими знаниями с классом? Ваша сестра, помнится, была лучшей по магическим печатям. Посмотрим, что умеете вы.
Я неохотно поднялся. На доске красовалась сложная схема — вроде бы призывная печать, но какая-то корявая.
— Здесь четыре ошибки в северном секторе, — указал преподаватель. — Найдите их и исправьте.
Я взглянул на руны. Действительно, четыре знака были начертаны неверно. Но дело было не только в них — вся конструкция казалась неправильной, будто кто-то пытался собрать часы из деталей разных механизмов.
Исправив указанные руны, я заметил ещё один критический просчёт в базовом контуре.
— Простите, но здесь ещё одна ошибка, — я указал на руну в центре. — Это же призывная печать? В базовом контуре нарушен принцип равновесия потоков.
— Чушь! Вы хотите выпендриться, господин Волконский! — раздраженно отрезал преподаватель. — Это классическая схема из учебника.
По классу прокатился приглушённый смех.
— Довольно! — преподаватель побагровел. — Если вы такой умный, покажите, как надо!
Я потянулся за огромной деревянной линейкой. Древняя, как сама академия, она была вся в зазубринах и чернильных пятнах.
Резко дёрнул на себя — острая заноза вошла глубоко под кожу. Мельком отметил боль, но был слишком увлечён исправлением схемы, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— Вот здесь, — я начал быстро перечерчивать руны, — поток должен идти по спирали, а не замыкаться. И здесь… — линейка скользила по доске, оставляя чёткие линии, — нужен компенсирующий контур.
Последняя руна встала на место. Я отступил на шаг, довольный своей работой, и тут заметил, как по линиям печати растекаются тёмные капли. Взглянул на палец, потом на доску, опять на палец. Блядь! Моя кровь…
Когда только успела⁈
Схема внезапно начала наливаться красным светом. В воздухе запахло озоном, волосы на затылке встали дыбом.
— Твою мать! — только и успел выдохнуть я, когда пространство вокруг схемы начало искривляться.
Всех ослепила яркая вспышка, за ней последовал взрыв и ударная волна…
Глава 5
Аркадий Николаевич Полозов.
Полозов шёл по длинному коридору административного корпуса. Студенты, попадавшиеся навстречу, торопливо прижимались к стенам, стараясь стать как можно незаметнее. И такое «уважение» его полностью устраивало — за двадцать лет преподавания он научился ценить власть страха куда больше, чем власть уважения.
Наконец впереди появилась массивная дубовая дверь с табличкой «Ректор Имперской Академии Магии В. С. Чарский». Полозов коротко постучал и, не дожидаясь ответа, вошёл внутрь.
За массивным столом красного дерева сидел Вениамин Сергеевич Чарский. Его длинная белая борода в сочетании с серым костюмом безупречного кроя создавали образ человека, привыкшего к власти.
На переносице поблёскивали дорогие очки в тонкой золотой оправе, на запястье — платиновые часы. Солидно, без показной роскоши, но каждая деталь говорила о положении владельца. На краю стола стоял МАГбук, по экрану бежали строчки биржевых сводок.
— А, Аркадий Николаевич, — Чарский улыбнулся той особой улыбкой, от которой у многих холодело внутри. И на самом деле, было немало людей, которые предпочли бы увидеть гнев ректора, чем эту его спокойную улыбку. — Присаживайтесь. Коньяк?
— Благодарю, не сейчас, — Аркадий опустился в кресло. — Вам наверняка доложили… у нас проблема с распределительным артефактом.
Чарский неторопливо отставил бутыль. Его движения оставались спокойными, но Полозов успел заметить, как чуть сузились глаза ректора за стёклами очков.
— Снова? — он побарабанил пальцами по столу. — В прошлом году этот шар едва не покалечил сынка Нефтяных Полей.
— Того самого, что оказался пустышкой, — профессор позволил себе лёгкую усмешку. — Папаша тогда пытался купить место в академии. Знаете, Вениамин Сергеевич, иногда я думаю, что артефакт просто… восстанавливает справедливость.
— Как с той девчонкой из старого рода? — Чарский задумчиво провёл рукой по бороде. — Помните, когда шар сорвался с постамента?
— Такое забудешь, — Николаевич качнул головой. — Древний амулет усиления, фамильная реликвия. Думала, проскочит. А артефакт… он ведь не прощает попыток обмана. Никогда.
— Да уж, — хмыкнул ректор. — Хорошо хоть обошлось без жертв. Но сегодняшний случай… — он подался вперёд. — Что думаете? Кстати, Северов мне уже преподнёс личное дело этого мальчика.
Профессор нахмурился, немного помолчал и, тщательно подбирая слова, ответил:
— За всю историю академии распределительный артефакт ни разу не выходил из строя. Были… эксцессы, да. Но чтобы полностью отключиться? — он покачал головой. — Это нечто новое.
— И что интересно, — Чарский постучал пальцем по столу, — сразу после этого Волконского шар отказался работать и с Земской. А ведь она показывала стабильный результат при предварительном тестировании.
— Вениамин Сергеевич, — Полозов подался вперёд, — я тоже изучил личное дело Волконского. Там… любопытная картина. С раннего детства вокруг него происходили странные вещи. Необъяснимые. Пугающие.
— Да-да, — ректор махнул рукой. — Читал. Детские страхи, массовая истерия… Ничего конкретного.
— Именно! — Полозов стукнул ладонью по подлокотнику. — Ни одного доказанного нарушения. Ни одного! Только косвенные улики и показания напуганных детей. А теперь взгляните на это под другим углом — перед нами человек, который с детства научился действовать так, чтобы не оставлять следов.
Чарский задумчиво погладил бороду:
— Вы предлагаете…
— Оставить его в классе «Б», — твёрдо сказал Полозов. — Даже если его реальный потенциал выше — а я почти уверен, что это так — в классе «А» он может стать… проблемой.
— Поясните.
— В классе «А» собраны сильнейшие студенты. Амбициозные. Агрессивные. Добавьте туда Волконского с его… особенностями, и мы получим гремучую смесь. Они начнут давить на него, провоцировать. А он… — Полозов помедлил. — Боюсь, он ответит. И от академии действительно могут остаться одни камни… а под ними наши кости!
— А в классе «Б» он будет… как это говорят? — Чарский щёлкнул пальцами. — Большая рыба в маленьком пруду?
— Именно. Там он сможет доминировать без особых усилий, а значит, не будет нужды демонстрировать… всё, на что он способен.
Ректор откинулся в кресле, разглядывая искусно выложенный потолок:
— Я думаю, — ректор многозначительно поднял палец, — что нам стоит внимательнее присмотреться к юному Волконскому. И да, пусть остаётся в классе «Б». Там… безопаснее. Для всех.
Чарский поднялся из-за стола и неспешно подошёл к окну.
— Знаете, Аркадий Николаевич, — начал он задумчиво, — меня больше беспокоит не сам инцидент с артефактом, а то, какой резонанс он может вызвать. Министерство магии и так дышит нам в затылок.
— Проверки? — уточнил профессор, хотя прекрасно знал ответ.
— Если бы только, — Чарский раздражённо дёрнул себя за бороду. — Комитет по магическому образованию прислал уже третью комиссию за полгода. И каждый раз находят к чему придраться. А я всё думаю — как долго мы сможем скрывать… настоящие проблемы.
Он замолчал, глядя куда-то поверх головы Аркадия Николаевича, а тот, разумеется, и так понимал, о чём думает старик.
Ознакомительная версия. Доступно 310 страниц из 1548
