Ночной кошмар (СИ) - Левин Александр Анатольевич

— Система постоянной продувки, — усталым голосом ответила девушка, — В нижние вентиляционные коробы затягивает воздух, а из верхних его накачивают в тоннель. В случае пожара, сегмент, где зафиксировано возгорание, изолируется. Подача воздуха прекращается, а выкачивание из него продолжается. За счет этого огонь, лишившись кислорода, гаснет.

— Ты неплохо в этом разбираешься, — улыбнулся я, хоть и понимал, что шлем скрывает моё лицо.

Шли мы по чертовому тоннелю уже около двадцати минут. И, что удивительно, темнота здесь уже не ощущалась столь давящей, как в секторе D. Не было странного давления на виски и сковывающего волю и разум иррационального страха. Увы, но дроида пришлось бросить. Он не смог перебраться через завалы мусора. В итоге, я просто отдал ему единственную у меня плазменную гранату и приказал активировать её, если его камеры засекут движение.

Первое время, что я, что Грейс хранили молчание, но затем хоть как-то разговорились. На душе у меня было пусто и затхло. По большому счету, я действовал уже, скорее, на автопилоте, нежели осознанно. Да и наличие рядом О’Брайн заставляло хоть как-то собраться и взять себя в руки.

Потеря корабля — тяжелый удар для меня. Причем, не столько материальный, сколько моральный. Уж заработать на новый я смогу, тем более, что на моем счете в Имперском Банке хватает денег на покупку аналогичного «Тайфуна» даже в его последней комплектации, которую нам обеспечило СВР. Нет… Дело не в нём.

Немезида. ИскИн, что благодаря отсутствию блокираторов стала полноценной личностью и моим верным другом, напарником и помощником. Фактически, за прошедшие годы, она стала единственным разумным существом в этой галактике, которому я доверял полностью и безоговорочно. И мне было плевать на то, что она ИИ. В первую очередь, она являлась личностью со своей волей, взглядами, желаниями…

Я собирался приобрести для неё специализированную платформу MSX-720G. По сути, кибернетический организм. Основа — металлический скелет с биореактором, в черепе которого находится аналог человеческого мозга, созданный нанитами, имитирующими нейроны. Остальной организм — био-синтетический аналог плоти, почти не отличимая от настоящей.

Немезида очень хотела стать именно частью экипажа, а не просто быть машиной. А благодаря MSX-720G это было бы возможно, да ещё и с сохранением контроля над кораблем и его системами.

Собственно, если бы не чертова ситуация с родианцами, то она уже обладала бы своим телом. И, кто знает, как бы развернулась нынешняя ситуация? Вдруг, она смогла бы остановить Лейпфа? Или мы строили бы другие планы исходя из её возможностей?

— Это моя работа, — пожала плечами О’Брайн, вырвав меня из тяжелых раздумий и мрачных мыслей, — Я по первому образованию инженер-проектировщик слаботочных систем — пожарная безопасность, видео наблюдение, контроль доступа… Это включает в себя и знание СНиПов, которые используются при строительстве, понимание работы комплексов пожаротушения…

— А гипер-связь? — поинтересовался я, сделав вывод, что Грейс, учитывая её познания, успела поработать не только инженеров в чистом кабинете.

— Это уже потом… Можно сказать, что не отдельное образование, а курсы повешения квалификации и действующее рабочее удостоверение, — ответила О’Брайн, — Меня туда направила корпорация…

В этот момент тишина, нарушаемая лишь звуком наших шагов, оказалась нарушена громким скрежетом и протяжным стоном металлических конструкций. Мы, замерли, водя по сторонам фонарями и стволами оружия.

— Полагаю, что либо станция продолжает остывать, из-за чего происходит уменьшение размера металлических конструкций… за счет снижение Брауновского движения молекул, либо… это последствия взрыва корабля, — спустя несколько минут напряженного ожидания произнесла Грейс.

— Очень на это надеюсь, — кивнул я, решил продолжить движение, — Учитывая то, что произошло на «Тайфуне»… Я ещё не видел, чтобы трупы шевелились.

— С твоих слов получается, что здесь орудует какая-то дрянь из нанитов, — покачала головой О’Брайн, — Если это так, то… Мы ничего не знаем об их программе действия. В нашей медицине наниты пытались использовать, но из-за невозможности менять их софт и полноценно контролировать, от этого пути отказались.

— Кстати, а почему?

Насколько я помнил, в Империи и государствах «Триады» нано-технологии ограничиваются информационной промышленностью, военными разработками и нейро-процессорами ИИ. В гражданский сектор их если и пускают, то весьма ограниченно.

— Чтобы контролировать нанитов в организме необходимо имплантировать нейро-сеть в кору головного мозга и позвоночник, а так же специальный бокс-завод рядом с сердцем, — ответила Грейс, — И то, полностью поменять программу каждого нанита не получится. Отсюда проистекает проблема… Видишь ли, наниты выполняют заложенную программу даже тогда, когда она уже выполнена или нужно остановиться. Их очень сложно программировать и контролировать. Даже столь серьёзные импланты не дают гарантии того, что удастся нивелировать все проблемы, связанные с нанитами. И это без учета негативных последствий для организма … Отторжения, например.

— Ну да, — кивнул я, — Да ещё и запрет на установку нейро-сетей гражданским…

— Вот именно, — кивнула девушка. — Это риск не только медицинский, но и для безопасности общества… Нейро-сеть с течением времени срастается с головным мозгом до такой степени, что удалить её становится невозможным. Она же частично берет под контроль функции организма… А теперь представь что произойдет, если её смогут взломать? И, например, установить на неё шпионскую программу или что-то, способное полностью перехватить контроль над телом человека и превратить его в машину смерти?

— Ты думаешь, что Кэтрин…

Махнув свободной рукой, девушка фыркнула:

— Я только предполагаю. Но исключать вариант того, что наниты каким-то образом смогли попасть в её организм и уничтожили разум, а затем пытались использовать уже мертвое тело, исключать нельзя.

Дальше мы шли молча, обходя кучи мусора и периодически останавливаясь, чтобы прислушаться к окружающей обстановке.

— Какая-то ты уж очень разносторонняя для простого инженера, — усмехнулся я, нарушая долгое молчание.

— Моя сестра была нейро-программистом… Занималась созданием программного обеспечения для нейро-сетей, — ответила Грейс с нескрываемой грустью, — А когда у неё нашли рак, попыталась найти способ борьбы с ним с помощью нанитов, но не преуспела в этом… Болезнь убила её раньше.

— Прости.

— Ничего… Это было давно и… Я уже свыклась с мыслью о том, что её больше нет.

В этот момент луч тактического фонаря на моей винтовке прошелся по стене, заставив меня замереть на месте, схватив Грейс за плечо. Вернув его в то месте, что меня заинтересовало, я медленно опустил ствол винтовки ниже. В небольшом круге света мы увидели полосу из давно засохшей крови, что спускалась вниз к полу.

Наведя фонарь на небольшую гору тряпья, показавшуюся мне в темноте просто кучей мусора, я покачал головой, крепче сжав цевье винтовки. Грейс же, громко выдохнув, произнесла:

— Надо осмотреть его.

Перед нами был изломанный труп в грязной, порванной одежде. Руки и ноги оказались вывернуты под невероятными углами и далеко не в районе суставов. Собственно, из-за этого тело выглядело компактный и мы едва не прошли мимо него.

— Думаю, не стоит, — попытался я вразумить девушку, но та просто оттолкнула мою руку и направилась к нашей жуткой находке.

— Боже, — выдохнула она, подойдя ближе, — Посмотри… Кто и зачем это сделал?

Выполнив просьбу О’Брайн, я принялся осматривать покойника. Темные волосы оказались похожи на грязную тряпку и образовывали на голове отвратительный, покрытый паутиной, комок. Черев целым не выглядел точно — район темени оказался вмят кем-то или чем-то.

Помимо того, что он выглядел тряпичной куклой, настолько много было переломов, так в довершение всего у него отсутствовали глаза и нижняя челюсть. От провалов пустых глазниц по высохшей позеленевшей коже лица вниз шли коричневые дорожки запёкшейся крови. На месте нормального рта оказалась лишь верхняя челюсть — нижнюю, судя по всему, оторвал, вместе с кошей и мышцами щек и верхней губы. Завершением этой неприглядной картины был язык. Он попросту висел на месте нижней челюсти.