Желанный трофей (СИ) - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич

— Пятьсот рублей, — коротко объявил я свою цену.

— Помилуйте. Право, это слишком, — покачал он головой.

— Я не охотник, сударь. Тварь набросилась на меня, и я добыл её, спасая свою жизнь. В таком разе мне дозволено будет продать трофеи где угодно и по большей цене. Просто не хочется возиться. Признаться, устал.

— Без подтверждения уничтожения саблезуба награды вам не видать, — покачал головой чиновник.

— Вот потому я и пришёл в канцелярию его сиятельства. Свежеснятая шкура, полагаю, является достаточным доказательством того, что тварь убита. Так что не вижу никаких препятствий для получения награды. Сам же трофей могу продать хоть в Москве, где выручу и побольше тысячи. Ваше преимущество только в том, что вы можете решить вопрос с финансами без проволочек, — изобразил я самую любезную улыбку.

— А вам палец в рот не клади, господин Дубинин, — шутливо погрозил он мне.

— Я умею считать деньги, — обозначил я поклон.

Вообще-то, на фоне дьяка я выглядел… Скажем так, несколько неприглядно.

Одежда изгваздана, в мелких прорехах, результат трёхмесячной походной жизни и четырёхдневного шатания по лесам. Сапоги в плачевном состоянии с уже начавшей отрываться подмёткой. Кольчуга на правом боку порвана с пятнами уже начавшей местами появляться ржавчины. Словом, тот ещё босяк, да ещё и с дворянскими манерами. Хохма, да и только.

А вот нечего желудок ставить на первое место и жрать в трактире в три горла. Когда спохватился, понял, что если стану приводить себя в порядок, то опоздаю в боярский приказ, а тогда уж только завтра примут, если дело не срочное. Саблезуб мёртв, а потому причин для срочности никаких.

Но у меня нет лишнего времени. До начала учебного года осталось двое суток. Не хотелось бы портить отношения с преподавателями. Они пропуск в первый же день могут воспринять как пренебрежение, к чему относились весьма болезненно. Мне ведь учиться нужно, а не выпячиваться со своим эго, бодаясь с учителями.

— Хорошо. Пятьсот рублей за шкуру, тысяча — премия от его сиятельства. С этим ясно. Покажите добытую сферу, — наконец принял решение боярский дьяк.

— К чему это? — вздёрнул я бровь.

— Ну как же, её ведь тоже следует оценить.

— А с чего вы взяли, что я собираюсь её сдавать в казну? Мне она и самому пригодится. Так что на шкуре с премией и покончим.

— Нет, так не пойдёт, я…

— Ещё как пойдёт. Или я вынужден буду откланяться, — перебил его я.

— Но охотники…

— Я не охотник. Мой договор с Авдеевым не имеет силы с момента нашего возвращения в Покровск.

Для понимания, охотники обязаны проводить все свои трофеи через боярский приказ, где они всесторонне изучаются и проходят оценку. Зачастую не столь уж и придирчивую, так как поблажки охотникам дело обычное. Что-то выкупает сам боярин, так сказать, по праву первой ночи, остальное же охотники распродают сами. Единственное условие, они должны делать это в пределах городской черты.

Что же касается сфер, то до третьего ранга, то есть ёмкостью до двух сотен единиц плюс-минус они имеют свободное хождение. Всё, что выше, подлежит сдаче в казну по твёрдым ценам. М-да. Весьма грабительским, но альтернатива петля. Без вариантов и скидок на благородное происхождение. Так что желающих провести столь специфичный товар мимо казны не так уж и много.

Я же не охотник и сферу получил случайно, сумев выжить в схватке с напавшей на меня тварью. А потому она по закону принадлежит мне, и сдавать я её не обязан. Как, впрочем, не могу и продать. Оставить себе в личное пользование — несомненно, реализовать же — только через казну. В ином случае петля. Но и сдать можно, к примеру, в той же Москве, где цена будет раза в три выше. Это при условии, что я вообще стану от неё отказываться. Тут я пока ещё не решил. Всё же этот поход принёс мне в общей сложности тысячу девятьсот рублей. Большие деньги, если что.

— Но объявление его сиятельства о награде подразумевало, что все трофеи будут сданы в казну за полагающееся вознаграждение, — заметил дьяк.

— Его распоряжение было напечатано в «Покровских ведомостях», и там не было ничего подобного. Вероятно, газетчики что-то напутали, что ввело меня в заблуждение. В таком случае прошу меня простить, вынужден отказаться от премии и откланяться.

— Не стоит так спешить, милостивый государь, — послышался голос за спиной.

— Ваше сиятельство, — обозначил поклон дьяк.

Я обернулся и так же приветствовал боярина. Гагину на вид за сорок, крепко сложён и не лишён изящества. Аристократ бог весть в каком поколении, чего уж там. Одет в синий фрак с темно-вишнёвым воротником, светлую жилетку, на шее повязан пышный малиновый галстук. Брюки прямого кроя, светлые в тёмную полоску, в руке цилиндр. Подпоясан богато украшенным поясом с кармашками для рунных карт, на боку шпага. Пусть клинок и с драгоценными камнями, тем не менее видно, что это не парадная зубочистка, а настоящее оружие для боя. Причём рукоять имеет соответствующее гнездо, куда закладываются карты «Стилет».

На среднем пальце левой руки ранговый перстень с цифрой девять. Неслабо так для его возраста. Правда, это вовсе не показатель того, что у него сильный дар. Быть у ручья и не напиться глупо бы было. Через него проходит огромное количество ингредиентов, наверняка и алхимик знатный в вассалах имеется, а потому и недостатка в зелье роста он не испытывает.

— Газетчики ничего не напутали и прописали всё верно, — произнёс боярин, подходя ко мне. — Просто я уж и не упомню, когда тварь добывали не охотники или местные помещики. А тут одиночка сам по себе упокоил саблезуба. Чудеса, да и только. Позвольте полюбопытствовать, какой у вас ранг?

— Четвёртый, ваше сиятельство, — обозначил я поклон.

— Позволите взглянуть на сферу? — Он чуть склонил голову набок.

— Извольте. — Я извлёк из кармана трофей.

— Однако пятый ранг, — подбросил он в руке лиловый шарик.

— У меня был изрядный запас карт, что позволило пробить его защиту.

— Саблезуб обычно отступает, едва почуяв, что его дела плохи.

— Вероятно, его обмануло то, что я был один.

— Или вы не так просты, каковым хотите казаться.

— Разумеется, я не прост, — с поклоном согласился я.

— И это правильно. Себя следует ценить, — многозначительно потряс он пальцем. — Не желаете ли пойти ко мне на службу витязем? Подобное посторонним я предлагаю нечасто.

Витязи это элитные бойцы, в которых сюзерен серьёзно вкладывается, развивая их дар. Благодаря тому, что город боярина на границе, у Гагина для этого имеются все возможности. Но мне это предложение не интересно, потому что вложения нужно будет отрабатывать. Ну или отслужить. Хрен редьки не слаще.

— Мне позволено будет подумать, или я должен дать ответ немедленно?

— Подумайте, разумеется, — возвращая мне сферу, ответил он, и уже дьяку: — Аркадий Петрович, выплатите господину Дубинину всё сполна. И не забудьте оповестить Авдеева, чтобы он возвращался. И-и да. Выпишите его артели компенсацию в двести рублей.

А что? Нормальный такой хозяйственник. Ни разу не жадный и не самодур. Впрочем, а можно ли вести себя иначе на границе? Это во внутренних землях знать отличает чванство, на границе народ попроще. И я сейчас далеко не только о дворянах. Чернь в одарённых, конечно, нуждается, но не смотри, что крепостное право, тут это вовсе не равно бесправной и покорной скотинке. Тем не менее это не значит и то, что они могут себе позволить многое в отношении аристократов. Так что во взаимоотношениях выдерживается некий баланс.

Распорядившись, боярин вышел из кабинета, а Аркадий Петрович, потеряв ко мне интерес, сел за стол и, взяв какой-то бланк, начал споро его заполнять. Затем хлопнул печать, посыпал песочком и протянул мне.

— Прошу. Направо по коридору дверь с табличкой «казначей».

— Благодарю, — принимая бланк, ответил я, после чего без задержек поспешил на выход. Не хватало только, чтобы у казначея закончился рабочий день. В принципе, только пятый час пополудни, но кто их, чиновничьих душ, знает, когда им взбредёт свалить с рабочего места. Ну или там какой-нибудь переучёт, инвентаризацию или ещё какую хрень учудить.