— Я уже был близок к тому, чтобы сдохнуть от жажды… — ответил я ему.
— Я и говорю — фартовый, — кивнул он. — Ладно, работа почти закончена — расчистим и можно домой, к жене под бок.
— Спасибо вам, парни! — поблагодарил я всех.
Мужики, покрытые бетонной пылью и потом, сдержанно покивали мне.
— Ты же тоже из БрАВО? — спросил Игорь.
— Да, — ответил я. — Надеюсь, мне не впаяют прогулы по неуважительной причине…
— Ха-ха! — засмеялся Игорь. — Не впаяют, не переживай. Ты скажи только, что, формально, всё это время находился при исполнении должностных обязанностей — может, перепадёт чего?
— Попробую, — слабо улыбнулся я, а затем поднялся на ноги. — Спасибо тебе.
Правая нога сразу же заболела.
— Да не за что, — махнул рукой Игорь. — Кто знает, когда сочтёмся, да? Может, тебе помочь до дома доковылять?
— Нет, я сам, — отказался я. — Спасибо.
— Ладно, ещё увидимся, — кивнул Игорь и встал с корточек. — Мужики, не копошимся! Надо расчистить завал до конца и вытащить всех покойников!
Несмотря на то, что я только что осушил фляжку вкуснейшей воды, в статистике это не изменило ровным счётом ничего.
Физическое состояние — опасное:
Дегидратация — опасная.
Запасы гликогена — исчерпаны.
Гипогликемия — острая.
Катаболический распад мышечной и жировой ткани — средний.
Повреждение мягких тканей правой нижней конечности — угрожающее.
Тупая травма брюшной стенки — лёгкая.
Нужно больше воды…
Иду в сторону «Сити Молла», при каждом шаге ощущая острую боль.
По дороге вижу функционирующий продуктовый магазин. Людей вокруг нет, и очень скоро мне стало ясно, почему — на полках пустота, но продавщица на месте.
— Здравствуйте… — приветствовал я её. — Можно воды попить?..
Тётке лет пятьдесят, если на вид, одета в униформу продавца — синие брюки, фартук, рубашка и пилотка.
— Минералки нет, — покачала головой продавщица. — Ничего нет.
— Да мне хоть водопроводной… — ответил я на это. — Хоть какой…
— Тебе бы к врачу, — рассмотрела она меня.
— Я знаю… — вздохнул я. — Под завалом три дня лежал — воды бы…
— Сейчас вынесу, — сказала продавщица, и ушла в служебное помещение.
Она вернулась через несколько минут, с полуторалитровой бутылкой воды.
— Спасибо большое, — принял я бутылку из её рук, открутил крышку и начал жадно пить.
— Как ты попал под завал? — спросила продавщица.
С неохотой прекращаю пить.
— С отрядом пришли на объект, убирать тела, — ответил я, вытерев рот.
— Так ты из БрАВО? — нахмурилась женщина. — Там кормят?
— Не знаю, — слабо улыбнулся я. — Это была моя первая смена.
— Но обещали? — уточнила продавщица.
— Обещали, — кивнул я. — Комплексный обед и три бутылки минералки.
— М-м-м, — протянула продавщица. — Тебе подлить?
Я уже высосал половину с одного залпа, но чувствую, что нужно ещё.
— Да, буду признателен, — улыбнулся я с благодарностью.
Она сходила в служебное помещение и вернулась с наполненной бутылкой.
— В ополчение лучше не идти, — предупредил я её. — Хотя и в БрАВО тоже не очень безопасно.
— Время такое сейчас, — сказала продавщица.
— Ещё раз спасибо за воду, — поблагодарил я её. — До свидания.
— Прощай, — улыбнулась она.
Выхожу на улицу и вижу два военных внедорожника, проехавших мимо.
Как и вся ультрасовременная военная техника, эти внедорожники обмотаны колючей проволокой, а на передовой машине установлен самопальный бульдозерный отвал.
«Хм…» — проследил я взглядом за удаляющимися машинами.
Ковыляю дальше.
Добираюсь до «Сити Молла» и прохожу через КПП.
— Я за зарплатой… — сказал я солдату у входа в «Детский мир» и передал ему паспорт.
— Проходи, — кивнул тот, посмотрев документ. — И не зарплата, а жалование.
— Как скажешь… — пожал я плечами.
У трёх столов большая очередь — десятки мужчин и женщин, желающих записаться хоть куда-то.
Всё это время я не был оторван от окружающей реальности — писал в соцсети, просил о помощи, но вообще никто не пришёл…
У людей слишком много своих проблем, чтобы тратить время на таких, как я.
Город, объективно, находится глубоко в жопе. У людей кончаются запасы еды, на чёрном рынке цены на тушёнку зашкаливают — рубли, доллары, евро и юани никого не возбуждают, поэтому единственная валюта, принимаемая всеми — это золото.
Ещё есть пайковые талоны, гражданские и военные, но у них особого оборота, как я понял, нет. Всем понятно, что они легко могут обесцениться, если всё рухнет, ну и у них есть срок на реализацию, поэтому копить их нет смысла.
Многим уже нечего есть, а бежать некуда, поэтому горожане голодают и готовы очень на многое.
Частично накал сбивается раздачей нормированных пайков, но там калорий с гулькин хрен — только чтобы не помереть сразу.
Прохожу в отдел «Книги» и подхожу там к столу, за которым сидит худощавая женщина в военной форме.
Лицо у неё бледное, болезненное, русые волосы на голове редкие, а взгляд очень усталый.
— Паспорт, — протянула она руку.
Передаю ей свой тёмно-бордовый.
— Это тебя спасали? — спросила она.
— Да, из-под завала, — кивнул я.
— Сядь, — взглядом указала она на школьный стул.
Сажусь и жду.
— За четыре рабочих дня тебе полагаются четыре военных талона, — сообщила женщина. — Даю тебе один почти истёкший, поэтому его нужно использовать сегодня, а ещё три сегодняшних.
Она вписывает мои ФИО в каждый талон, а затем подписывает и ставит печать.
— Обменивать на что-то ещё даже не вздумай — без паспорта их не отоварить, — предупредила она меня. — Посмотри сайт администрации — есть приказ полковника Белогурова — «Об экстренных мерах по разрешению продовольственного кризиса». Ознакомься, чтобы не совершать глупых ошибок.
— Я уже видел… — вздохнул я. — У меня пауэрбанк был с собой, поэтому я лежал там не совсем один.
Вспомнилась крыса, грызшая ногу Коновалова. М-да…
Женщина молча передала мне талоны, а затем открыла выдвижной ящик и вытащила из него пачку печенья «Юбилейное».
— Возьми, — сказала она.
— Спасибо… — ответил я с искренней благодарностью.
Конечно, можно было начать разливаться всякими «не стоит», «вы слишком щедры», но я не стал. Каждая калория на счету.
— Больше не попадай под завалы, — посоветовала она мне и, впервые за всю нашу беседу, улыбнулась.
— Постараюсь, — улыбнулся я в ответ. — Спасибо ещё раз — я всегда буду помнить об этом.
— Иди, — отпустила она меня. — Столовая на фудкорте, но талоны принимают по всем точкам. Карту столовых ищи в сети. И у тебя есть пять дней больничного, а потом ты должен будешь вернуться к работе. Тебе напишут, в каком ты будешь отряде.
— А больничный… — начал я.
— Не оплачивается, — перебила меня женщина.
Киваю и направляюсь в сторону фудкорта.
Пачку печенья прячу в сумку-кроссбоди, разрезанный ремень которой я завязал узлом. Это временное решение — нужно добыть нормальный рюкзак.
На фудкорте же и была основная толкучка — тут сотни людей ходят, стоят в очередях, едят за пластиковыми столами или просто смотрят, как кто-то ест.
Мне было обещано двухразовое питание, но, пока я «загорал» под завалом, кое-что изменилось — паёк для работников БрАВО сократили до одного приёма пищи, но смягчили всё тем, что это не гражданский паёк, а военный, то есть, более калорийный.
Становлюсь в очередь из людей, похожих на меня. Они тоже грязные, пыльные, усталые, худые и больше всего в жизни желающие лишь поесть и пойти спать.
Передо мной пятеро — на нас, несмотря на наше плачевное состояние, смотрят с завистью.
Наконец, подхожу к пункту выдачи, передаю истекающий талон и получаю от упитанной поварихи поднос со своей порцией.
