Псайкер. Путь изгоя (СИ) - "Клайн Илларио"

–Мы тебя любим, папа, – голос Илии едва не дрогнул.

– И я вас.

Прекрасно понимая всю серьёзность ситуации, Лукулла не менее спешно обменялась с мужем объятиями и несколькими поцелуями.

– Береги себя…и возвращайся, хорошо? Монастырь безопасное место, мы оттуда вряд ли куда-то денемся, но вот ты…

– Я буду исполнять свой долг старшего арбитра так, как подобает. Ну всё, любимая, мне пора…

Она всё же решилась, в последнюю секунду дернув его за рукав и прижав к своему животу. Дугал моментально всё понял.

– Лукулла!.. И как долго ты...

–Сейчас уже не время, дорогой, – она поцеловала его в последний раз, – тебя уже действительно ждут, как и нас. До встречи. Пусть Владыка приглядит за тобой.

Она направилась к эвакуирующим грузовикам, он – к чёрным «Носорогам» со знаком Арбитрес на бортах.

Этот сон тревожил Лукуллу всю дорогу до монастыря святого Себастьяна, пока Марон, сидевший у неё на коленях, не начал активно дёргать её за рукав:

–Мам! Мам, кажется, мы приехали! Смотри, все останавливаются.

Грузовик действительно остановился, сидевшие в нём люди негромко засуетились. Всех заботил один вопрос: действительно ли приехали?

Мужчина из ПСС с автоганом на груди замахал рукой:

– Выходим, граждане! Храм святого Себастьяна, собственной персоной.

Крепко держа детей за руку, Лукулла покинула тесный транспортный грузовик, битком набитый теми, кто по тем или иным причинам не мог защищать Атоллу: такие же женщины, старики, калеки, дети. Прямо за ней полутемную утробу покинула молодая девушка лет пятнадцати, ведущая за руку пожилого одноногого мужчину, опорой которому служила ещё и обычная деревянная палочка.

– Подожди, дедушка, тут ступенька, аккуратно.

– Я вижу, Мария, спасибо.

Мягко вцепившись маме в пояс, Марон начал тыкать пальцем куда-то ей за спину:

– Мам, смотри! Это он, да? Это храм?

Лукулла подняла взгляд.

–Да, сынок, это он. А теперь не шуми, пожалуйста, мы тут всё-таки не одни.

Пока из грузовика продолжали выходить люди, она вновь оценивающим, тревожным взглядом окинула храм. Достаточно большое восьмиэтажное белокаменное здание стояло посреди широкого лесистого холма, на фоне огромных монолитных гор. Шум и суета столицы не достигали этих вечно спокойных, умиротворяющих мест. Лукулла бывала здесь раньше – и всегда храм святого Себастьяна Тора казался ей невероятно тихим, словно отрезанным от остального бренного мира. Маленький Марон, подсознательно это уловив, тут же действительно замолк в благоговейном трепете.

Над лесом в ясно-голубое небо с тихим перезвоном взлетела небольшая стая птиц.

Крохотный отряд бойцов ПСС повёл гражданских выше по тропе, к храму. Несмотря на то, что дорогу почти всю замело и она была едва видна, идти по ней всё равно оказалось легко и приятно. Лукулле в очередной раз при посещении этого монастыря показалось, что она прикасается к чему-то святому, чему-то вечному. Шли они совсем недолго, и вскоре впереди показались красивые резные ворота, возле которых остановилось несколько белоснежных «Носорогов». Лукуллу это почему-то встревожило ещё сильнее.

Что здесь делает великое Сестринство? Неужели в этом святом месте не спасение, но свою погибель мы найдем? Неужели ситуация настолько тяжела, что для защиты этого неприкосновенного убежища потребовались силы Его Дочерей?

Будто в такт её словам огромные ворота распахнулись, и оттуда вышел небольшой отряд сестёр битвы в полном боевом облачении. Несколько мирных граждан на секунду дёрнулось, но вскоре успокоилось. Все ведущиеся шёпотом разговоры моментально стихли. Святые воительницы двинулись им на встречу.

– Ещё одна партия праведных? – голос сестры казался таким же острым, как силовой клинок, висящий у неё в ножнах. – Ведите же их внутрь. Святой отец Антонио с нетерпением ждёт вас.

Лукулла невольно выдохнула. Святой отец Антонио был настоятелем этого храма сколько она себя помнила. Глубокий старец, он пользовался таким же глубоким уважением и безоговорочным авторитетом, давно прослыв действительно святым человеком. Под его защитой любая опасность казалась несущественной, преодолимой. Заметив облегчение на лицах людей вокруг, Лукулла поняла, что не одинока в своём мнении.

Шесть сестёр приняли конвой, отпустили солдат Планетарной Обороны и сами провели гражданских через ворота. Во внутреннем дворе монастыря окружающий мир чудился ещё более тихим, застывшим окончательно. Ни один внешний звук не проникал сюда: Лукулла даже не услышала, как уехали грузовики. Только едва слышимое пение птиц да вой горного ветра нарушал покой этого отрешенного места.

Возле большого мраморного фонтана в простом кресле сидел старик с достаточно пышной снежной бородой. Ему помогла подняться парочка молодых послушников.

– Ещё одна группа праведных пришла искать убежища у ваших стен, святой отец, – преклонив колено, отчиталась та же сестра битвы, видимо, являющаяся их лидером.

– Я вижу, Серафина, встань, – прошелестел с трудом уловимый голос Антонио, – и знай же, что не у меня, но у нашего милостивого Владыки эти люди хотят найти защиту. И в своей бесконечной любви к своим детям они найдут её здесь.

Старец постарался выпрямиться, сделал несколько самостоятельных шагов вперед. Молодые послушники держались рядом, готовые в любом момент подхватить его. Антонио остановился перед толпой, осенил её священной аквиллой и прочитал короткую молитву, после чего приветственно улыбнулся морщинистыми губами:

– Проходите же, дети мои, проходите. Не стойте на пороге. Для всех здесь найдутся и теплые одеяла, и горячая пища, и надёжная крыша над головой. Не пугайтесь святых воительниц или солдат храма – они здесь лишь для того, чтобы защищать нас.

– Мы так вам благодарны, святой отец! – крикнула какая-то женщина из толпы. – Спасибо вам!

– Не моя прихоть, но милость Бога нашего, Императора, привела вас сюда. Лишь Его волей я могу дать вам это скромной убежище. Ну же, проходите, не стойте на ветру.

Успокоенные люди двинулись следом за сутулой фигурой старика, тут же подхваченной послушниками. Воительницы Церкви вернулись к своим прямым обязанностям: Лукулла заметила, как многие из них исчезли где-то в пристройках храма. Даже за его зубчатыми стенами виднелись неровные линии гор. Отсюда они казались неприступными, но женщина не позволяла себя обмануть; она прекрасно видела суету, царящую в столице, слышала, о чем говорят все окружающие.

Воспользовавшись её заминкой, Марон немного вырвался вперед и тихо спросил у Антония:

–Дяденька, а вы что, святой?

– Сынок, нельзя отвлекать таких важных людей!.. – спохватилась Лукулла, но отец Церкви только по-отечески рассмеялся:

– Нет, дитя, я всего лишь скромный слуга Владыки Человечества и Его священной Экклезиархии. А как тебя зовут?

– Извините, святой отец, он у меня иногда такой непослушный…– Лукулла попыталась оттащить сына, но Антонио её остановил.

– Не стоит, дитя. Для меня нет разницы в детях Его – все одинаково достойны Его бесконечной благодати. Подойди же, возьми меня за руку, не бойся. Вот так.

Когда рука её сына исчезла в коричневатой, морщинистой ладони святого отца, сердце Лукуллы невольно ёкнуло от трепета.

– А теперь скажи мне, как тебя зовут, дитя?

– Марон Дугал, эм…

– Зови меня просто «святым отцом». Итак, Марон, как ты хочешь служить нашему Императору, когда вырастешь? – на секунду повернув голову, Антонио понимающе подмигнул Лукулле. Этот мимолётный жест окончательно развеял все её сомнения и тревоги.

Столица Сераписа генерала не впечатлила – на родной Лигурии он видел города куда как более величественные и яркие, особенно тот, что стоял возле родового имения Оттонов. Тем не менее про себя он признал, что Атолла не лишена своей мрачной, скупой, суровой красоты: здания, сложенные преимущественно в темных тонах, резко контрастировали со всё ещё идущим снегом. Город, по крайней мере отсюда, ещё при приближении, казался тянущимся от одного края горизонта к другому. Место, выбранное для столицы так же довольно живописное, кругом холмы, далеко на востоке могучая горная гряда, а с запада её омывало море, практически не замерзающее круглый год. Всю столицу, вплоть до последнего мелкого здания, окружал ряд могучих чёрных стен, так же густо украшенных снежным полотном.