— Привет, — без улыбки сказал я, уворачиваясь от поцелуя в щёку.
Таня нахмурилась.
— Сеня, что-то случилось?
— Тебе лучше знать, — выдавил я из себя кривую усмешку.
— Ты о чём? — немного хищно прищурилась она, и в её глазах я увидел отголоски если и не страха, то как минимум волнения.
— Я о том молодом человеке по имени Женя, который вчера в ресторане «Нева» тебя то и дело целовал в губы, а ты не только не возражала, но и всячески демонстрировала, как тебе это приятно.
— Откуда…
Она запнулась, прикусив нижнюю губу, при этом лицо её побледнело, однако на щеках ярко загорелся румянец. Ну вот и всё, грустно подумал я, теперь если даже начнёт оправдываться, я уже всё прочитал по её глазам и лицу.
Но оправдываться она не стала. Напротив, глаза её вовсе превратились в две узкие щёлочки, обрамлённые чёрными, подкрашенными ресницами, а ноздри стали хищно раздуваться.
— Хорошо, — сквозь зубы сказала она, — пусть так. Пусть я целовалась с Женей… Ты его должен помнить, его семья жила этажом ниже… Живёт… Неважно! Его дядя работает в МИДе, помог ему поступить и закончить МГИМО, а после пристроил в Министерство иностранных дел, а в следующем году обещают отправить сотрудником посольства в Никарагуа… И у него есть перспективы. А у тебя? Будешь всю жизнь прозябать простым врачом в больнице? Максимум — заведующий отделением?
Вот тут она в точку попала, невольно хмыкнул я про себя. В прошлой жизни именно с этой должности я ушёл на пенсию.
— Зачем же ты собиралась за меня выйти замуж, за бесперспективного?
— А не было у меня других вариантов… Пока Женя в Пензу на неделю в отпуск не приехал, родных навестить. Встретились с ним на лестнице, он меня сначала в кафе пригласил, а вчера в ресторан. И там попросил меня не спешить со свадьбой. Приглянулась я ему, представь себе!
— Собственно, я и хотел тебе сообщить, что свадьбы не будет. Платье можешь оставить себе… Для другой свадьбы. А мне, сделай одолжение, больше не звони.
— И не собиралась, — процедила она.
Я поднял воротник плаща, раскрыл зон, развернулся и пошёл прочь, спиной ощущая прожигающий взгляд бывшей невесты. Хотелось выть от обиды и злости, но я только крепче стиснул зубы и распрямил плечи, демонстрируя предательнице, что это для меня пусть и стало ударом, но я его выдержал стойко. Мало того, зная, что она меня видит, я демонстративно остановился у ларька с мороженым и, отстояв очередь из одного человека, попросил наложить в вафельный стаканчик побольше пломбира, да ещё и полить сверху вишнёвым вареньем. Пусть думает, что мне на неё плевать. Шёл и давился этим самым пломбиром. Как говорится, ёжики кололись, плакали, но продолжали есть кактус.
Глава 3
Мясникову я лично решил сообщить о том, что свадьба отменяется. Перед этим обзвонил своих приглашённых друзей, к кому-то пришлось идти ногами. Георга Васильевича оставил, так сказать, на сладкое. Хотя какая уж тут сладость, сплошная горечь.
Но он позвонил первым. А дело был так… Шла утренняя летучка у Романовского, и тот, паразит этакий, расхаживая по кабинету, заложив руки за спину, взялся распекать меня практически ни за что.
— Сегодня утром от пациента Горемыкина из 3-й палаты поступила жалоба на Коренева. Якобы он вчера обращался к своему лечащему врачу — а именно к Арсению Ильичу — с просьбой обеспечить ему спокойный дневной сон, так как соседи постоянно общаются, отчего он не может заснуть.
Я не выдержал, не дав начальству договорить, подал голос с места:
— Андрей Сергеевич, вообще-то ни в каких правилах не прописано, чтобы запрещать больным общаться от подъёма до отбоя. Я и так попросил их впредь делать это потише, а они говорят, что и так практически шёпотом разговаривают, лишь бы вредный дед до них не докапывался. У этого Горемыкина на фоне хронического алкоголизма вообще сдвиг по фазе. Он мне ещё пытался вчера втереть, будто из окна напротив соседнего отделения на него постоянно кто-то смотрит. Говорит, вон, глядите, опять пялится. Я посмотрел — никого не увидел. Ему бы лучше в психиатрии полежать.
— Коренев, вы что себе позволяете? — повысил голос Романовский.
Правда, продолжить не успел — задребезжал телефон на его столе. Раздражённый тем, что его только что начавшуюся отповедь кто-то посмел прервать, он схватил трубку и недовольно в неё бросил:
— Слушаю!
А секунду спустя он вдруг выпрямился по стойке смирно, нервно сглотнул, отчего кадык на его шее дёрнулся вверх-вниз, и как-то даже испуганно пролепетал.
— Да, здесь… Одну секунду.
После чего протянул трубку в мою сторону:
— Коренев, это вас.
М-да? Интересно, кто это на проводе, что завотделением аж немного взбледнул? Ну ничего, сейчас всё прояснится.
— Алло, Коренев слушает.
— Арсений, здравствуйте! — услышал я знакомый голос Мясникова. — Вы сейчас не чоень заняты?
— Ну как…
Я покосился на всё ещё стоявшего столбом Романовского.
— Так-то у нас планёрка у заведующего отделением, потом обычная текучка.
— Бросайте всё, я сейчас за вами вышлю машину, спускайтесь вниз, она будет минут через десять. Здесь одному человеку нужна ваша помощь.
— У заведующего отделением ещё нужно отпроситься, — попробовал я возразить.
— Считайте, я вас уже отпросил. Дайте-ка ему трубочку.
Я вернул трубку Андрею Сергеевичу, тот выслушал, что ему сказал Мясников и, как болванчик, часто закивал.
— Конечно, Георг Васильевич, конечно! Хорошо… Всего доброго!
Положив трубку, ещё пару секунд глядел на телефон, как на гранату без чеки, затем повернулся ко мне и произнёс почему-то осипшим голосом:
— Коренев, можете быть свободны.
Порог кабинета Мясникова я переступил примерно четверть часа спустя. Георг Васильевич тяжело поднялся мне навстречу, лицо его выражало озабоченность.
— Извините, что пришлось оторвать вас от насущных дел, но тут действительно без вас не обойтись.
— А что случилось? И с кем?
— Заместитель начальник областного отдела здравоохранения товарищ Румянцев Николай Кузьмич, вскоре должен подойти, у него кабинет в другом крыле здания. У него что-то с сердцем после совещания у руководства, стенокардия, что ли. Таблетка не помогла, собирался «скорую» вызвать, но тут я его уговорил чутка повременить. Мне моя секретарша вовремя сообщила, Елена Владимировна, я и набрал Румянцева. Расспросил, и говорю, мол, не спеши, сейчас попробую одного человека вытащить в обком, он настоящие чудеса своими руками творит.
— И иглами, — добавил я.
— Какими иглами?
— Так я же дома ещё и иглоукалывание практикую, восточная методика. У меня и книга специальная есть, там подробно объясняется, при каком заболевании куда их втыкать. Я эти иглы, кстати, с собой постоянно ношу, мало ли что. Вот сегодня, думаю, и пригодятся.
— Иглы, — задумчиво поскрёб лом Мясников. — А может, лучше по старинке, массаж, а?
— Да не переживайте вы, Георг Васильевич, всё будет в порядке, — улыбнулся я. — Вреда от иглоукалывания практически никакого, а вот польза… Кстати, я ведь всё равно собирался с вами встретиться, сообщить с глазу на глаз одно неприятное известие.
Глядя на моё посерьёзневшее лицо, Мясников тоже нахмурился.
— Что ещё за известие? — буркнул он.
— Свадьба отменяется.
Повисла пауза, которую собеседник нарушил вопросом:
— То есть что значит — отменяется? Вы что, разругались?
— Можно и так сказать, — вздохнул я.
— Давайте-ка подходите ко мне? Через час получится? Тогда жду.
Ровно час спустя я сидел в его кабинете. Причём оказался здесь впервые, в той жизни также не доводилось здесь бывать.
— Елена Владимировна, принесите нам чайку, пожалуйста! — попросил он по селектору, после чего сцепил пальцы в замок на столе.
— Так что, Арсений, всё настолько серьёзно?
— Серьёзнее не бывает, — вздохнул я.
— Изменила, что ли? — без обиняков рубанул Мясников. — Или вы попались на горяченьком… Вернее, горяченькой?
