— Такое же, как и то, что изменило ее сущность? — голос Эрика прозвучал глухо, вопрос, казалось, не подразумевал никого конкретного, однако, сомнений в том, о ком идет речь, не возникало. Он поднял взгляд, как оказалось, тоже опущенный к рассыпающемуся и улетающему с ветром телу Луизы и внимательно глянул на Альберта.
— В миг, когда она осознала близость смерти, — тихо продолжил молодой граф, — Ее глаза изменились. В них больше не было твоего внушения, твоей, как ты говоришь, «воли», в них не было тебя, Альберт! Тогда это была просто маленькая глупая девочка, попавшая в лапы мерзкого негодяя. Это ты называешь изменением сущности, — порабощенную волю, подчиненный разум, полностью лишенный возможности самостоятельно мыслить?
Маг чуть склонил голову на бок, с любопытством взирая на гневного собеседника.
— Как это мило — слушать обвинения убийцы. Как же у тебя поднялась рука так жестоко поступить с бедной глупой девочкой, мой дорогой племянник? — губы мужчины раздвинула широкая, почти издевательская улыбка, — Ты винишь меня в жестокости, но, похоже, сам идешь по моим стопам… Впрочем, меня это не удивляет. В любом случае, сейчас меня интересует замок. Он оплачен, поэтому я имею право потребовать…
— Оплачен? — граф де Нормонд насмешливо вскинул брови, — Смертью пешки? — он бросил взгляд на стоящего рядом брата, будто передавая ему эстафетную палочку. Роман не преминул с готовностью подхватить ее.
— Кажется, маразм у тебя от молодости тела не зависит, — хладнокровно заявил он, все так же не опуская упертых в бока рук, — Скажи, дядя, ты вообще в курсе о такой вещи, как иерархия преступного мира?
— Увы, нет, — мужчина с очень натуральным огорчением развел руки в стороны и виновато вздохнул, — Видишь ли, милый племянник, мне никогда не доводилось иметь отношения к преступному миру, так что сказать ничего не могу.
— Какая наивность, — Винсент в замке, не наблюдающий более никакой опасности, могущей грозить стоящей рядом с ним девушке, или же чего-то, вследствие чего этой девушке потребовалась бы поддержка, выпустил ее ладонь и, подражая Ричарду, по сию пору не меняющему позы, сунул руки в карманы, ухитряясь в таком положении пожать плечами, — Всегда умилялся негодяям, считающим себя белыми ангелами.
— Винсент, ты уже не в первый раз вмешиваешься в не касающийся тебя разговор, — Альберт, глянув в сторону замка, мягко улыбнулся, — Не заставляй меня поступать с тобой так же, как с тем забавным мальчиком, — с сими словами он кивнул назад, явно намекая на запертого в незримой клетке Владислава.
— Не заставляй меня объяснять тебе популярно, почему мы не любим домогательств по отношению к нашим друзьям, — парировал Роман заметно похолодевшим голосом, однако, глубоко вздохнув, взял себя в руки, — Итак, объясняю глупым выходцам из средних веков и еще откуда-то там, не знающих элементарных вещей. Первопричиной того, за что предложил отомстить, был ты, дражайший дядюшка, поэтому смерть пешки абсолютно не меняет дела.
— Я сломал палку, — в свой черед подал голос его брат, — Но не обезвредил того, кто ударил меня ею. До тех пор, пока ты жив, Альберт, долг не будет оплачен.
— Ну, а когда он будет оплачен, — не выдержав, вновь напомнил о себе хранитель памяти, — То, боюсь, замок тебе уже будет без надобности. На том свете вообще жилья не полагается, разве что склеп где-нибудь на отшибе от цивилизации.
— Какая любопытная позиция, — лицо мага как будто оставалось спокойным, однако откуда-то из глубины его сущности словно проступили темные грозовые тучи, закрывающие собою все миролюбие и жизнерадостность; в глазах отдаленной угрозой сверкнула молния, — Правда, немного не честная. Вы вынуждаете меня применить силу, друзья мои.
— Снова будешь палочками кидаться? — с явно наигранной ленцой в голосе небрежно осведомился Роман, и безмятежно улыбнулся, — Спешу напомнить, дядя, что песики тут не мы и скакать за всякими деревяшками дело не наше.
Ричард в ответ на такой ясный намек неприязненно сморщился, однако, ничего говорить не стал.
Между тем, Татьяна в замке, услышав угрозу Альберта, в отличие от виконта де Нормонд, восприняла ее весьма серьезно и, испуганно сжав собственное платье, нервно шагнула вперед. От внимания мага это не укрылось. Увидев столь явное беспокойство дочери, и не вдаваясь в детали того, кому оно, собственно, адресовано, он изобразил на лице ласковую благодарность.
— Приятно, когда дети так беспокоятся о тебе. Но не стоит волноваться, моя дорогая, я вовсе не планировал лезть в драку, бросаться вперед, как эта глупая девочка, — он бросил взгляд вниз, на тело Луизы, от которого уже практически ничего не осталось, — К чему мне пачкаться в чьей-то крови? Для таких целей у меня есть они, — мужчина на несколько мгновений смежил веки и, разведя руки широко в стороны, вновь распахнул глаза. За спиной его, каким-то чудом умещаясь на небольшом пространстве между явственно опешившим, но шарахнувшимся, на всякий случай, в сторону, Ричардом, и вполне недоумевающим для того, чтобы его можно было счесть непричастным, Владом, взметнулась стена песка или, быть может, сухой земли, пыли из-под ног. Оборотень сделал еще несколько шагов в сторону замка, не подходя к его, замершим кто снаружи, кто внутри, возле дверей, обитателям, но невольно примыкая к ним в едином изумленном порыве. Взгляд его, напряженный и, похоже, даже испуганный, был прикован к стене пыли за спиной мага, в которой уже, оправдывая вполне закономерное ожидание, смутно прорисовывались человеческие фигуры.
— Это еще кто… — сорвался с губ оборотня растерянный, потрясенный и какой-то недоуменно-испуганный шепот, и взоры обитателей замка на несколько мгновений с изумлением не меньшим, нежели вызывали странные, призванные силой мага силуэты, обратились к нему. Альберт же, явственно слышавший шепот соратника, совершенно не прореагировал на него. Он лишь бросил быстрый взгляд в сторону говорящего и, широко, загадочно улыбнувшись, вновь отвел его, устремляя куда-то в незримое небытие.
Силуэты за его спиной, прибавляясь буквально на глазах, приобретали все более четкие очертания. Уже вполне можно было различить отдельных мужчин и женщин разных возрастов, но явно дееспособных; кое-где виднелись и детские фигурки, однако, умиления или жалости они не вызывали. Не вызывало добрых чувств и ни одно из появившихся существ, слишком бледных для того, чтобы казаться живыми, со слишком длинными ногтями, сходными уже больше с когтями хищных зверей, со слишком сильно налитыми кровью глазами и мелькающими периодически между бескровных губ мелкими, острыми зубами. Было их невероятное количество, — казалось, каждая песчинка взметнувшейся по воле мага волны пыли или земли обратилась в странное и страшное чудовище.
Кем были эти существа — не знал, пожалуй, никто, кроме призвавшего их хозяина. Обитатели замка, двое из которых сейчас находились непозволительно близко к возникшей так быстро и так внезапно несметной, растянувшейся длинной полосой армии, невольно напряглись, готовясь или скрыться за прочными дверями, или, при самом плохом раскладе, — принять бой.
Альберт, легко прочитав это напряжение, отразившееся на лицах молодых людей, с насмешливой улыбкой, в которой читалась абсолютная уверенность в победе, поднял руку, собираясь отдать команду к атаке.
— Не думаю, что это займет много времени, — в голосе мага прозвучали металлические нотки, и улыбка на мгновение стала холодной, однако, тотчас же вновь обрела былую насмешливую приветливость, — Думаю, ты будешь не прочь лишний раз доказать свою силу, мой дорогой племянник. Ах, едва не забыл, — он чуть повернулся, вставая к призванной им армии вполоборота и вытянув поднятую руку куда-то в сторону молчаливо ожидающих приказа созданий, щелкнул пальцами. Над холмом разнесся звук лопнувшего воздушного шара, смешавшийся с чьим-то изумленным, негодующим криком, почти сразу оборванным спокойным голосом Альберта.
— Не стоит столь громогласно демонстрировать свое негодование, месье Цепе́ш. Вы можете быть свободны, — мужчина вновь повернулся к своим непосредственным противникам и продолжил, уже стоя спиной к тому, к кому, собственно, обращался, — С сожалением вынужден констатировать, что даже художником ты, мой друг, был лучшим, нежели показал себя сейчас актером.
