– Быстро вниз, малыш! – скомандовал он. – К”ньюша, проследи! Клоуда и Ф”ент – в подземелье!
К”ньец помог Камрату спрыгнуть со стены, дальше мальчик спускался как с горы – кувырком. Сам хопс занял место Камрата, но не вставал, а наблюдал за происходящим у стен руин исподтишка.
Преследуемая группа людей и путров подходила к руинам уже вплотную. Мальчик, наконец, подробнее рассказал о преследуемых и преследователях, а К”ньец жестами показал Свиму, где те сейчас объявятся.
Гурт, хопс узнал в них ненавистных ему енотов-выродков, шумно подбадривал себя выкриками и лаем. При их виде К”ньец непроизвольно для самого себя выгнул спину и зафыркал. Встреча с енотами, так открыто напавших на людей, не сулила ничего хорошего.
Надо было возвращаться на площадку и принимать со всеми какие-то меры по защите не только преследуемых, но и самих себя.
Похоже, спокойное и беззаботное времяпрепровождение в руинах закончилось безвозвратно…
Глава 1
Мир тесен – это знали ещё древние и не удивлялись, когда случались невозможные даже в радужных мыслях встречи с теми, о ком думаешь, кого вспоминаешь.
Харан вместе со Свимом и торном вышел навстречу беглецам, готовый оборонить их от посягательств выродков. Гонимые, обогнув руины, устремились, теснясь, через пролом в стене по камням к лестнице, ведущей на площадку. В основном это были женщины, среди них выделялось двое детей – девочек. Мелькали и личины нескольких путров.
Они спешили. Их тяжёлое дыхание прерывалось вскриками отчаяния и поддержки, поторапливающих тех, кто отстал.
Перед лестницей беглецы замешкались, слились в серую неразличимую толпу. Однако Харан мгновенно прирос к земле ногами, ощутив их слабость. Он выхватил из безликой этой толпы только одну фигуру, лишь одно лицо женщины, хотя одета она была как все – в грубые походные одежды, лицо её было измученным и грязным от обильного пота и пыли, а волосы встрёпанными.
И всё-таки это была она, его мечта и беда – Гелина…
Гелина, приёмная дочь правителя бандеки, Гелина Гамарнак…
Она возглавляла группу, преследуемую гуртом выродков, и была полна решимости. Увидев перед собой вооружённых разумных, Гелина не различила их лиц или личин, она видела в них лишь врагов, новую помеху на пути к спасению. Кинжал в её руке сегодня был уже окровавлен неоднократно, и она не собиралась останавливаться перед теми, кто встал на её пути.
Голос Гелины был простужен или надорван и изменился до неузнаваемости, но Харан узнал бы его из тысячи.
– Нам нечего терять! – крикнула она натужено, не оглядываясь на своих спутников: женщин, похожих на неё – измождённых и решительных, озлобленных выродков, способных терзать противника голыми руками и лапинами, и двух повизгивающих девочек, также вооружённых. – За мной!.. Бей!..
Гелина тяжело взбегала вверх по ступеням и профессионально держала кинжал для нанесения удара первому, кто осмелиться оказаться в пределах досягаемости её рук.
Навстречу ей, оттолкнув плечом Свима, готового встретить разъярённую и ничего не соображающую женщину, и охладить её пыл, чтобы привести к осознанию реальности, бросился Харан.
– Гелина!!
Она слепо набегала на него, раскрывшего руки для объятия, повернув клинок прямо в его незащищённый живот.
– Гелина! – пытался в отчаянии дозваться до её разума Харан, ощущая холодок оттого, что не успеет этого сделать. – Гелина! Это же я!!. Харан!..
– За мной! – прорычала она, уже добегая до него, глаза её остановились и были безумными.
– Гелина!! – казалось, это кричит не человек, а весь объём воздуха руин повторяет имя женщины.
Она вздрогнула и успела узнать человека, стоящего рядом с ней, и отбросить кинжал в сторону.
– Харан…
Из решительной и ожесточенной, из стремительной и неудержимой мгновением раньше она вдруг превратилась в испуганную и загнанную обстоятельствами слабую женщину, ищущую защиты.
– Это же Харан, – несколько раз, как заклятие, повторила она, почти в без сознания падая в его объятия.
Большинство её спутниц тоже узнали его. Ещё свежа была в их памяти скандальная история в размеренной жизни правителя бандеки, когда безымянный молодой человек с нэмом по буквам почти в конце алфавита воспылал преступной, по сути, любовью к приёмной дочери – каниле – самого Гунака Гделина Гамарнака!
И, о, ужас и пикантность одновременно, покорил её сердце! Она ответила на любовь не менее пылко и, как могла, отстаивала своё право на неё.
Влюблённые ни от кого не скрывали своих чувств, но и не щеголяли ими напоказ, вызывая у одних яростное неприятие невероятной связи, находя её преступной, а у других – сочувствие. Во всяком случае, все, кто знал о неравенстве нэмов любящих молодых людей, с интересом следили за ходом событий, ожидая реакции правителя бандеки.
Однако как именно поступил Гунак, осталось тайной.
Харан же исчез. Что с ним случилось, никто определённо сказать не мог, включая саму Гелину.
Она, поссорившись с названым отцом и страдая от тоски по любимому, покинула хабулин Гамарнаков и поселилась в доме, выделенном ей, как каниле, кугурумом города. Её горе разделили подруги, часть из них, оставшихся в живых, и сейчас сопровождала её.
Появление Харана в такой критический момент для всех сподвижников Гелины показалось чудом – спасение в его лице пришло на самую последнюю стадию погони: враги уже дышали им в затылок. И руины могли стать для беглецов последним пунктом обороны, из которого, может быть, никто не вышел бы живым.
Вокруг так счастливо встретившихся влюблённых столпились вновь прибывшие, выражая свою радость хриплыми выкриками и истерическим смехом. Женщины старались хотя бы прикоснуться к мужчине, возникшему, по их мнению, из небытия, словно прикосновение могло вернуть им силы и придать больше надежды.
Как ни слабы были женщины и сопровождавшие их путры после долгого бега и необходимости защищаться от нападавших, они довольно легко оттеснили от Харана незначительные в их глазах фигуры: Свима и торна (правда, те постарались сами податься в сторону). А Камрата и, не успевших уйти, Клоуду и Ф”ента, просто притиснули к стене, и не обращали внимания на возмущённое взлаивание выродка, и отчаянные телодвижения Клоуды. Она безуспешно пыталась протолкнуться к Свиму или к более свободному месту на площадке.
– Люди! – сказал Сестерций громко, чтобы Свим мог его услышать через отчаянный гвалт, поднятый вокруг них. – Эмоции их могут убить, а они этого даже не заметят.
– Ну, убить не убьют, а вот потолкаться с ними нам придётся, – тоже напрягая голос, отозвался дурб. – Харана они так вообще затискать могут.
– Что означает – затискать? – осведомился торн.
Свим довольно хмыкнул и повеселел от вопроса биоробота. Так уж бывает, когда одного слова, сказанного невпопад, достаточно, чтобы улучшилось настроение, на всё посмотреть под другим углом зрения и найти какие-то смешные стороны.
А когда смешно – страх и напряжение забот ослабевают.
– Давай оставим объяснения на потом. Вот-вот появится гурт, а мы не готовы его встретить.
Беглецам для того, чтобы попасть в развалины, пришлось их обегать, так как с южной стороны доступа в них практически не было – надо было бы взбираться по крутому склону вверх к стене, которая теперь оказалась серьёзным препятствием для нападавших, в то время как её можно было легко оборонять небольшим числом защитников.
Но преследователи, как то не казалось бы странным, имели на этот счёт свое мнение. На их взгляд следовало обложить руины со всех сторон, благо их численности для того хватало с лихвой, и атаковать скрывшиеся там жертвы нападения, откуда это возможно.
Свим учёл предполагаемые действия енотов и поставил хопса следить за тылами. От него-то как раз и пришло первое сообщение.
– Свим! – мяукнул он, едва покрывая расшумевшуюся толпу беглецов, никак не приходящих в себя от неожиданной встречи с Хараном. – Свим, они уже здесь! Лезут!
