"Фантастика 2024-39". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Плахотин Александр

— Это правда? — Спросил пран Жильон, кивнув в ответ на приветствие капитана.

— Истинная правда, клянусь святым великомучеником Чиро Арбустианским.

— И свидетель у тебя есть?

— Он едва стоит на ногах, но согласился повидаться с вами.

— Хорошо… — Адмирал задумчиво побарабанил пальцами по столешнице. — От себя что добавить сможешь?

— Что я могу добавить? — дёрнул плечом капитан. — Северо-западная оконечность острова. В трёх морских лигах от мыса Акьяно мной обнаружен двухместный ял с совершенно измождённым человеком. Я забрал его на борт «Ведущей». Мой лекарь смазал солнечные ожоги, напоил общеукрепляющим отваром, а потом и мятой. Спасённый спал почти сутки, а когда проснулся, поведал мне историю. Её я и изложил в рапорте.

— Значит, браккарцы снова начали зверствовать… — протянул Жильон, не спрашивая, а рассуждая вслух.

— Да. Захватили пять «купцов». Команды пытались сопротивляться. Открыли стрельбу из фальконетов, ранили кое-кого из пиратской братии. Однако силы были слишком неравны. Суда взяли на абордаж, а после этого трюм одного из них — «Синей жужелицы» — освободили от товара, загнали туда всех наших, расстреляли из пушек и пустили на дно вместе с людьми.

— А этот спасшийся?

— Тёмная история… Утверждает, что вынырнул и забрался в уцелевший ялик. Я не верю.

— А ты что думаешь?

— Думаю, скорее всего, его усадили в лодку браккарцы. Зачем? Возможно, из глупой бравады. Может, хотели запугать остальных купцов — ведь если слух о расправе до них не дойдёт, то и бояться они не будут. Не исключаю, что ему просто не пожелали быстрой смерти. Но ручаться не могу. Не внушает он доверия.

— Ты уверен, что это не ловушка, Начо? Что это не попытка заставить нас плясать под дудку браккарцев?

— Я ни в чём не уверен, Жильон… — Развёл руками капитан. — Кром этого, нельзя сбрасывать со счетов, что он врёт, преследуя какие-то свои цели, а то и вовсе бесцельно.

— Верно, — кивнул адмирал. — Иной врёт, как дышит. А зачем врёт? И сам понять не может.

— Допрашивать купца будем?

— А смысл? Что он нового нам расскажет?

— Согласен. — Вздохнул альт Рузба. — Выходит, зря волок его сюда.

— Не зря. Отдай его моей охране. Скажи, пусть надёжно запрут. Кормят, поят вволю. Но гулять не выпускают. Подозрительный он. Лучше будет, если какое-то время под стражей посидит. Надёжней.

— Согласен. — Снова кивнул капитан галеры.

— А мы пока устроим браккарцам кровавую баню.

— Будем пиратов резать? — Оживился и, можно сказать, просиял пран Начо.

— Будем резать всех.

— А великий князь?

— Он или поддержит нас, или в Трагере будет новый великий князь. Высокие Дома только того и ждут.

Капитан ничего не ответил. В некоторых делах он всецело полагался на мнение старшего соратника. Ведь именно благодаря умению просчитывать события на несколько шагов вперёд, трудолюбию и упорству, глубоким познаниям в играх Домов, тот и сделался адмиралом, пока остальные ходили в капитанах. Поэтому пран Начо просто поклонился и вышел. А Жильон позвонил в колокольчик, вызывая адъютанта — капитаны судов должны были немедленно получить подробные интсрукции.

[1]

Шхеры — архипелаг, состоящий из мелких скалистых островов, разделённых узкими проливами и покрывающих значительную часть прибрежной морской полосы.

[2] Галера-фуста — облегчённая разновидность галер, более узкая, способная нести меньше груза, но имеющая преимущество в скорости. Использовались, как посыльные суда и для разведки.

Пролог. Ч. 2

Вахтенный с флагманской каракки «Королева Севера» южной браккарской флотилии, уроженец Тер-Порта, Кворр дремал вполглаза, прислонившись к кофель-нагельной планке. Под зад он предусмотрительно подложил бухту отличного каната, а внутри неё припрятал и бутылочку вина, которую отыскал на ограбленном купце и припрятал раньше, чем его неблаговидный поступок мог бы быть замеченным боцманом или старшим помощником. Знал, что заступать на вахту во вторую ночную стражу. А сменят только на рассвете. Самое собачье время. Под утро спать хочется сильнее всего. А помогает только полоска солёного и высушенного мяса кальмара, твёрдая, как подошва. Жуёшь её, жуёшь… И, вроде бы, челюсти заняты. А коль челюсти заняты и глаза не слипаются. Но вина выпить всё равно хочется. Кворру нравилось трагерское вино, чуть терпкое и в меру сладкое. Кевинальские вина казались ему приторными, а аркайлские слишком кислыми. Браккарцы поголовно предпочитали пиво, но светлобородый крепыш, выросший в самом большом торговом порту северного королевства любил вино. Иной раз даже скандалил с товарищами, которые подкалывали его, называя неженкой и сластёной. Но широкие плечи и кулаки, не уступавшие по размерам киянкам для конопачения швов на бортах корабля, позволяли ему всякий раз выходить победителем из споров.

Кворр снова отхлебнул из горлышка и посмотрел на небо, лениво почёсывая колено через штанину — блоха укусила, не иначе. Тонкий серп луны прятался за облаками. Звёзды, яркие и большие, как всегда на юге, то появлялись, то исчезали. Будто играли в странную игру с непонятными правилами. От этого знакомые с детства созвездия приобретали совершенно немыслимый вид. Большой Серп делался похож на Колесницу, а Кормчий на Рыбу-луну. Какое-то время матрос развлекался, угадывая где какая звезда — он хоть и не готовился в шкиперы, но ходил на разных судах больше двадцати леи и кое-чего нахватался. Кстати, именно ходил, а не плавал, как любят говорить сухопутные крысы. Любой браккарец скажет вам — моряки ходят, а плавает то, что в воде не тонет никогда и в прорубе болтается. Но вскоре забава прискучила моряку, он снова отпил из бутылки и поудобнее утсроился на канате.

Проводя четвёртый месяц в море, Кнарр уже порядком скучал по суше, хотя о браккарцах и говорят, что они рождаются на палубе, да и умирают на ней же. Но иногда хочется и отдохнуть. Не стоять вахты, не ходить на абордаж. И женщины у него не было очень давно, хотя матросы и намекали капитану, что можно высадиться в какой-нибудь прибрежной деревушке и помять местных красоток — смуглых и черноволосых. Но капитан по какой-то неведомой причине отказывал. Ссылался на договорённости между его величеством Ак-Орром и великим князем Пьюза Третьим. Какие, тысяча каракатиц и три кракена, могут быть договорённости?! Браккара разбила трагерский флот в пух и прах, принудила к невыгодному миру, а значит, с тех пор браккарцы могут делать с побеждёнными всё, что их душе угодно. А тут даже грабить приходится тихонько, под покровом ночи либо подальше от берега, чтобы с самых высоких башен не было видно. Капитаны, получившие королевский патент на каперство, по нескольку месяцев бороздили воды. С одной стороны — охраняли свои купеческие суда от возможных нападений, а с другой — стригли трагерцев, как овец. Но чем дальше, тем руно становилось жиже. Купцы не хотели пользоваться торговыми путями, которые оседлали грабители, и прибегали к всяким разным выдумкам. Например, гнали груз в Аркайл, Унсалу или Лодд, а оттуда уже везли по морю туда, куда он изначально предназначался.

Конечно, увеличение пути и окольные тропы приводили к подорожанию, но когда торгаши от этого мучились. Грабить унсальцев или лоддеров тоже можно было, но не приветствовалось при дворе. Тем более Аркайл, считавшийся с недавних пор союзником Браккары. Таким образом, вскорости каперам, которых на материке по глупости называли пиратами, только и оставалось, что грабить суда с Калвоса. Дорогое сукно ценилось во всём мире, а на островах особенно. Кроме того, его можно было вывезти в Тер-Веризу и Кранал. Особенно в последний — там и мужчины и женщины ходили в юбках, на ещё и раскрашенные в цвета со значением, в зависимости от клана и положения, занимаемого в нём. Но и поток сукна с острова, перевозимый через пролив Бригасир, ощутимо слабел. Трагерцы боялись выходить из-под защиты береговых фортов. Некоторые караваны купеческих судов шли под охраной галер, слишком слабых, чтобы в открытом бою противостоять браккарцам, но как раз открытого боя каперам и не позволялось. По странной прихоти его величество запрещал грабить на виду. Ак-Орр предпочитал сохранять видимость, что правящий Дом Браккары здесь ни при чём, хотя самый последний дурачок в каждой из двенадцати держав знал, кто промышляет на море.