Про надвигающиеся проблемы меня предупредил навык Предчувствия.
Оглядевшись по сторонам, я легко обнаружил надвигающийся источник проблем. К нам подходила Эмгана. Если не обращать внимание на её бледное лицо и неестественно прямую спину, то ничего необычного в ней не было.
— Эмгана! — окликнул я её, когда она поравнялась с открытой верандой кафе, — Иди к нам.
Абсолютно не меняя бесстрастное выражение лица, Эмгана, словно робот, свернула с дорожки и пошла на звук моего голоса.
— Присаживайся. Держи, это тебе. Пей! — пододвинул я ей второй заказанный бокал "опохмелятора", до которого у меня до сих пор руки не дошли.
Мои пожелания, наверное, со стороны похожие на команды, староста восприняла без возражений, и всё с тем же отсутствующим выражением лица монотонно выдула весь бокал. Потом она замерла и уставилась немигающим взглядом куда-то поверх наших голов.
— Я, пожалуй, пойду, — заторопился вдруг мой собеседник, изрядно озадаченный увиденным,— Надо ещё на занятия собраться.
— Ага, счастливо, — машинально отозвался я, наблюдая за Эмгой.
Минуты две или три ей потребовалось, чтобы начать приходить в себя. Сначала чуть щёки порозовели, а потом и глаза заморгали.
— Полегчало? — участливо поинтересовался я, сам переживший процесс возрождения несколько минут назад.
— Что это? — спросила она, указывая пальчиком на бокал.
— Гениальная штука. Изобретение одного из выпускников. Рабочее название — "опохмелятор", — бодро доложил я.
— Святая Релти! Как же я низко пала, — чуть слышно простонала староста, — Сначала напилась так, что ничего не помню. Потом проснулась в чужой постели. А теперь, с раннего утра, пью "опохмелятор"…
— Не вижу ничего страшного, — начал я излучать тот же оптимизм, которым совсем недавно меня поразил сосед за столом, — Или ты считаешь, что было бы лучше, если бы ты доучилась до четвёртого курса и продолжала бегать всё в тех же детских туфельках и гольфиках? Ты вступаешь во взрослую жизнь. Будет вполне правильно, если ты не станешь сильно отличаться от других студенток. Иначе, опять окажешься белой вороной, и все девушки в Академии будут воспринимать тебя, как вызов. Хотя бы потому, что ты не такая, как они. Не пьешь на праздниках, не дурачишься, не следишь за модой, не заигрываешь с парнями. Считай, что вчера ты просто выполнила обязательную программу, чтобы стать своей.
— И с кем я заигрывала?
— Со мной, с кем же ещё? Кстати, не хочешь рассказать, как мы с тобой оказались у меня в комнате, а то я ничего не помню.
— Ты очень быстро наклюкался и улёгся спасть прямо за столом.
— Упав лицом в салат? — уточнил я весьма вероятную подробность.
— Что?
— Нет-нет, ничего, продолжай.
— Все наши куда-то разбежались, а тут подошёл Борхуз с каким-то его другом. Он пытался тебя разбудить, но ничего не вышло. А потом я попросила их помочь довести тебя до дома. Ну, и сама с ними пошла, чтобы проконтролировать. Нам никто не открыл, и парни посадили тебя на лавочку у ворот, а сами ушли. Вскоре откуда-то появился Федр, но ты оказался таким тяжёлым, что мне пришлось ему помогать. Дальше уже я ничего не помню.
— Видишь, как всё отлично получилось, — облегчённо откинулся я на спинку стула.
Я-то уж себе чего только не напридумывал, прикидывая, как мог похулиганить по пьяному делу.
— Отлично?! — взвилась староста, перейдя на змеиное шипение, — Я бы очень хотела услышать, что это означает в твоём понимании.
— Сейчас объясню, — примирительно поднял я обе руки, обратив их ладонями к девушке, — Но сначала заказ сделаю.
— Я ничего не буду.
— Зря. Могла бы выбрать, а так будешь есть то же самое, что я себе закажу, — не стал я спорить.
Я заказал каждому из нас острый супчик с морепродуктами, гуляш с яичницей и местный аналог кофе с пирожными.
Для раннего завтрака многовато, но у меня вдруг проснувшаяся регенерация усиленно заработала, выводя токсины из организма. Нет бы ей раньше очнуться.
— Итак, подсчитаем плюсы нашего приключения, — продолжил я разговор, усилием воли удержав себя, чтобы не проводить взглядом весьма интересную официантку в очень короткой юбке, — Может не сегодня, но дня через два, общественное мнение окончательно признает тебя моей девушкой.
— С чего бы вдруг, — пробурчала Эмгана, разглядывая свои ногти, — А, потом, мне-то до всего этого какое дело?
— Ну, как же! — искренне изумился я, так как меня несло на волнах "опохмелятор", и выплёскивающие за край чувства требовали выхода, — У тебя появилась шикарная возможность стать королевой Академии. Хочешь ты того или нет, но я сейчас первый парень на деревне, а ты — моя девушка. Я же прекрасно знаю, что тебе в поведении студентов многое не нравится. Но, если раньше твоё мнение никого не интересовало, то теперь у тебя есть шанс.
— По-моему, ты несёшь чушь, — рассеяно заметила староста, осторожно пробуя принесённый суп.
Я специально выдержал паузу, отметив про себя, что супчик у неё неплохо пошёл, чтобы не отвлекать девушку от процесса.
— Послушай меня внимательно и постарайся понять. Ещё вчера твоё мнение мало кого интересовало. Даже начни ты кричать о нём, выйдя на порог общаги. Но уже послезавтра тебя окружит свита, и каждое твоё слово будут повторять десятки раз. Поверь, я вовсе не считаю, что ты сможешь что-то напрямую запрещать или разрешать. Этого и не нужно. Тебе достаточно будет пошутить, что даже малолетние портовые шлюхи не носят юбки такой длины, чтобы из-под них было видно трусы. Или невзначай поинтересоваться, можно ли назвать проституткой парня, живущего на деньги своей девушки. И это даст результат. Может быть, не сразу, но он обязательно будет.
— Ларри, а тебе от этого какая польза? — спросила Эмгана, отставив в сторону свою пустую тарелку из-под супа.
— Никакой, — не сразу ответил я, сначала дожевав прилично жестковатый гуляш, — Разве, что мы сделаем хоть небольшую частичку этого мира чуть лучше.
— Тогда для чего тебе это нужно?
— Эмга, я просто возвращаю тебе дружбу, — пожал я плечами, в третий раз тыкая тупой вилкой в неуловимый кусок гуляша с хрящиками, и снова безрезультатно. Ускользает, как намыленный.
Странное дело, наша староста всегда меня поправляла, когда я сокращал её имя, но сегодня даже попыток с её стороны не наблюдалось. Неужели настолько прониклась возложенной на неё миссией, что позабыла это сделать?
* * *
Только сегодня узнал, что в высшем обществе считается дурным вкусом приобретать мебель.
Оказывается, истинные аристократы мебель наследуют.
— Опаньки, — сказал я сам себе, потирая руки, — Какая замечательная традиция!
На память мне невольно пришёл Стас, наш силовой акробат, заработавший на арене травму позвоночника. Мы с ним долгое время дружили, и его вынужденный уход из труппы я тогда воспринял болезненно. Каково же было наше удивление, когда через два года мы заехали в Челябинск, где когда-то оставили Стаса в больнице, и он явился к нам на встречу на новеньком Мерседесе вместе с женой — красавицей. Гастроли у нас были расписаны и за десять дней пребывания в этом городе мы со Стасом очень неплохо посидели раза три, расходясь порой только в середине ночи. Приятель от меня ничего не скрывал, более того, он тогда прямо предлагал мне бросить цирк и начать зарабатывать деньги, и объяснял, как. Так что я вполне реально представляю, сколько может заработать региональный представитель одной из фирм, производящих шкафы — купе в моём мире. Но ещё больше меня впечатляет доход головного предприятия.
С учётом отсутствия конкуренции в этом мире, проект сказочно интересный. Но пока я его не потяну. Вводить моду на мебель буду лишь ближе к готовности. А денег на его реализацию, даже на первом этапе, потребуется столько, сколько у меня никогда не было.
Время пока есть, и есть, к чему стремиться. Появилась ещё одна тема, которую можно поднять, чтобы стать состоятельным человеком. За новый писк моды аристократы будут платить золотом, чуть ли не по весу.
