Чуть слышный перебор качнул застывший воздух…
Я не верю в сказки, красавица,
Я не верю в верность луны.
Вытри слезы скорее, красавица,
Мы с тобою любовью пьяны.
Голос, показавшийся Леорису при разговоре каким-то сухим и безжизненным, сейчас набрал силу… Казалось, стены трактира расступились, и юноша как наяву увидел ту, о которой пелось. Ту, что тронула сердце исполнителя.
Вытри слезы скорее, красавица,
И скажи мне, что любишь меня.
Я не верю в сказки, красавица,
Только губы твои так пьянят.
Я не верю в сказки, красавица,
Поцелуй лишь мне свой подари.
Вытри слезы скорее, красавица,
Я останусь с тобой до зари…
Стихли последние ноты. Музыкант медленно сошел со сцены и подхватил под локоток пробегающую мимо Мейлу:
– Еще три буду должен.
– Договорились, – улыбнулась она. – Хотя знаете, мастер Лингур, одна ваша песня стоит десятка.
Вернуться к своим новым знакомым Найрид не успел: из-за ближайшего столика к нему вдруг шагнул высокий, крепко сложенный парень. Схватив музыканта за рукав, он воровато оглянулся по сторонам и затарабанил:
– Мастер Лингур, простите, я не знал, что вы сегодня в столице, да еще и зайдете сюда! Это все Фрина виновата, иначе я бы вас обязательно узнал…
– Стоп! – предупреждающе вскинул руку музыкант. То, что его собеседник был молодым орком (перерождение еще не наступило), он понял с первого взгляда, но вот кто это такой и откуда они могут быть знакомы, оставалось для менестреля загадкой. – Я вас знаю?
Юноша хлопнул себя по лбу:
– Простите, мастер Лингур, я совершенно не подумал. Меня зовут Роз, я…
Какое-то странное подозрение шевельнулось в мозгу у Найрида:
– Роз?
– Да. Вы, наверное, меня не помните: я еще ребенком был, когда вы в табор заходили.
– Роз, сын Мэхая и Тавы?..
– Да, но я хотел сказать совсем не об этом…
Договорить мальчишка не успел: менестрель мгновенно вцепился ему в ухо, резко крутанул:
– Ты вообще понимаешь, что ты натворил?! – Он и сам не заметил, как перестал «выкать». – Мать уже семь лет места себе не находит, отец так выглядит, словно три перерождения прошел, а ты тут по столице гуляешь?!
– Мастер Лингур, – жалобно проскулил юноша, – я…
– Для тебя – барон! – зло прошипел Найрид, за ухо оттаскивая Роза подальше от сцены: разговор и так привлек слишком много любопытных.
Киас, невесть когда вышедший из-за стойки, легонько коснулся его плеча и кивнул в сторону неприметной дверки, видневшейся неподалеку, одними губами произнеся:
– Сейчас свободна.
Музыкант пинком распахнул дверь, затолкнул мальчишку внутрь комнаты и шагнул вслед за ним. Но тут в ему плечо вонзились острые когти.
– Не трогайте Роза! Отпустите его немедленно!
Мужчина резко обернулся… Стоявшую за его спиной девушку иначе чем фурией и назвать было нельзя. Светлые волосы растрепались, а в глазах горел гнев.
– Отпустите Роза! – потребовала она, грозно подбоченившись.
– Ты кто такая? – зло прищурился менестрель. Прерывать воспитательную беседу он не собирался.
– Меня зовут Фри…
– Мастер Лингур, – выглянул из-за ее плеча невесть откуда нарисовавшийся дворянин, приведший музыканта сюда, – вы обещали…
Девушка резко обернулась.
– Айзан, какого черта ты сюда лезешь?! – гневно ткнула она пальцем в грудь юноше. – Это мое дело! И я сама разберусь, какого Скхрона этот джальдэ утащил Роза!
– Но позвольте…
– Не позволю!
– Но поймите…
– Не собираюсь!
– Но…
– Тихо! – рявкнул менестрель, которому окончательно надоел этот фарс. – Лорд, я помню о нашем деле, но давайте продолжим его… например, завтра в полдень, в этом же трактире. Леди, не знаю, кто вы, но вас это не касается…
– Меня не касается?! – взвилась девица. Найрид краем глаза заметил, как трактирщик побледнел и вжал голову в плечи. Да и трактир как-то резко начал пустеть – даже зеваки, заинтересовавшиеся разговором музыканта с Розом, куда-то пропали. Кажется, завсегдатаи очень хорошо знали эту девушку, кем бы она ни была. – Меня не касается?! Да я его невеста! И если вы хоть пальцем еще раз тронете Роза, я…
– Фриви, успокойся! – жалобно протянул вышеупомянутый Роз из-за спины Найрида.
– Не собираюсь! – взвизгнула девица. – Если ты, Розви, позволяешь…
Частички странной загадки окончательно сложились в четкую картину.
– Фриви?.. – беспомощно выдохнул менестрель, вдруг как-то очень ясно осознавший, кто стоит напротив него.
Перед глазами как наяву встали давнишние события: жесткий взгляд Элеты, цепляющаяся за руку женщины девчонка, называющая ее мамой, детский смех: «Лозви!»…
Мужчина сглотнул комок, застрявший в горле, и посторонился, тихо проронив:
– Проходи, разговор будет. – А затем, переведя взгляд на потрясенного дворянина, повторил: – Давайте продолжим беседу завтра, лорд.
Едва из комнатки все вышли и затворилась дверь, как девушку словно подменили. Убедившись, что злобный менестрель не собирается ничего делать с «несчастным Розви», его невеста мгновенно успокоилась.
– А вы правда барон? – с любопытством спросила она, изучающе оглядывая Найрида.
– Нет, – мрачно буркнул музыкант, мучительно размышляя, что делать дальше. – Но для Роза – да.
Тонкая бровка взметнулась вверх.
– Почему? Как это можно одновременно быть и не быть бароном?
– Фриви, не начинай, – страдальчески протянул Роз, потирая покрасневшее ухо. Молодой орк сейчас был расстроен, как никогда.
– Да нет, все нормально, – отмахнулся менестрель. Для него эта бессмысленная болтовня была спасением, возможностью собраться с мыслями. – Барон табора сейчас Нелан, но за пределами клана я, будучи дальним родственником, могу выполнять его обязанности.
– А, так вы не дворянин, – огорченно протянула Фрина, наматывая на палец локон золотых волос.
– К сожалению, нет, – чуть насмешливо хмыкнул музыкант, по-прежнему не зная, о чем же говорить. Он стоял и просто любовался девушкой. Сейчас она, как никогда, походила на свою мать. Те же глаза, те же губы, те же повадки, что и у Элеты…
Однако, как ни крути, а разговор стоило начинать. Менестрель мотнул головой, с трудом припоминая, о чем же он собирался побеседовать… Вспомнил и, настроившись на воспитательный лад, тихо заговорил. Благо на этот раз следовало всего лишь поведать юноше о том, что его родные очень хотели бы узнать, где его носит.
* * *
В первый момент Леорис Орнэйт оробел. Он совершенно не ожидал, что такая прекрасная возможность получить информацию о мужчине, который так похож на него, столь внезапно ускользнет. Нет, конечно, со слов менестреля получалось, что он обо всем расскажет завтра, но кто знает, что там завтра произойдет? А вдруг еще какая Ночь Алого Платка приключится? Что будет завтра, известно лишь богам.
Юноша вздохнул, отведя злой взгляд от закрывшейся двери, и… вдруг столкнулся взором с разносчицей-орчанкой. Девушка, как раз собирающая со стола грязную посуду, посмотрела ему прямо в глаза… и, покраснев до кончиков волос, поспешно отвернулась.
Молодой дворянин не придал бы этому никакого значения, тем более что отец уже встал из-за стола и сейчас о чем-то разговаривал с трактирщиком, но внезапно он вспомнил, как разносчица назвала его, когда они только вошли в заведение, и решительно шагнул к девушке:
– Простите, вы… назвали меня Айзаном?
– Ну назвала, – равнодушно отозвалась девица, старательно не поднимая взгляда. Собрав посуду и водрузив загруженный поднос на соседний стол, она вытащила из кармана передника тряпку и принялась с особым усердием протирать освободившуюся столешницу. – Теперь вижу, что ошиблась.
