– Я тоже так думаю. Но мне не терпится от тебя узнать, как же это вам удалось совершить? Втроём! Ты, выродок-хопперсукс и мальчик, а? Свим?
– Похоже, тебе не менее других присуще рассказывать сказочки. Наплёл тут. Тескомовские шары, экипажи…
Но вопрос Присмета стегнул неожиданно:
– Где мальчик, Свим?
– Мутные звезды! Ты что, плохо слышишь или соображаешь? Я вчера тебе уже рассказывал о мальчике и как он погиб. Что тебе этот мальчик дался, раз тебе приспичило терзать меня и издеваться подобно извращенцу над Тринером? Ты можешь мне это объяснить? Ты, стоявший у истоков Фундарены и составлявший её Устав? Ты же сам мне приказал, как я теперь догадываюсь, сопровождать этого мальчишку. И я, агент и охотник, таскался с ним по бездорожью, бегал ото всех, кому было не лень за мной увязаться и прищемить мне хвост… На кой он тебе сдался?
– Сколько экспрессии… Где мальчик, Свим?
– У тебя там техника заела, или ты сам?.. Тебе не надоело спрашивать о том, чего уже нет? – Свим устало махнул рукой и присел на диван.
Маниакальное недоверие Присмета к его объяснениям начинала не только тревожить, но и надоедать. Он полностью выложился, придумывая правдоподобную историю, и сейчас голова его оставалась пустой для новых идей.
Не то, по-видимому, происходило у Присмета.
– Мне не надоело, – сказал он назидательно. – Ладно… Ты пока подумай о мальчике и как тебе следует его передать мне. А теперь ответь, Свим, что ты сделал с Гелиной Гонатой Гамарнак?
– Я?.. Сделал?.. С кем? – воскликнул Свим, а сам смятенно подумал об оставленных в руинах людях и выродках. Неужели на них всё-таки вышли тескомовцы?
С Хараном и с Гелиной что-то случилось, если Присмет ставит свой вопрос именно так.
– Успокойся, – прохрипел монитор, – я пошутил.
«Шутки у тебя», – хотел сказать Свим, однако решил выяснить до конца те сведения, которыми обладал Присмет.
– Ты сказал, Гелина… и в общем, Гамарнак. Какое она имеет отношение к правителю бандеки? – Свим говорил деловито, но не забывал показать свою неосведомленность во взаимоотношениях стоящих далеко от него гитов, зато правителя бандеки он знает, обязан знать.
Присмет, похоже, так его и понял.
– Она его приёмная дочь. Канила. Красавица. Разве не слышал о ней? В твоём возрасте такие вещи имеют большое значение.
– Я агент и охотник, есть ли у меня время на такое?.. К тому же я не гит, а инег. – И поторопился деловито спросить: – Так что там случилось с этой Гелиной?
Изображая заинтересованность, Свим хотел отвлечь Присмета от воспоминаний о Камрате. И потом, нельзя ли будет увязать какие-то моменты рассказа фундаренца о Гелине с тем, что, якобы, произошло с его спутниками.
– Что случилось, не знаю, известно только то, что она тоже исчезла где-то у дороги Фост-Перток и как раз дней десять назад. Ты её, ненароком, не встречал?
Свим едва не расхохотался наивности Присмета.
– Конечно! И раскланивался, – Свим встал с дивана, шаркнул ногой перед собой и сделал полупоклон. – Вот так, как это приличествует делать перед канилой и красавицей, а Гелина, как ты утверждаешь, именно такова.
Он мог себе такое позволить, так как с облегчением понял о полном неведении Присмета и тогда, естественно, тескомовцев о Гелине и сопровождающих её людях и выродках. Место нахождения им тоже неизвестно.
Со стороны Присмета вновь появилась пауза в переговорах.
Свим помнил – Присмет всё время подглядывает за ним, потому старался держаться как можно естественнее, но когда тот после его шутливого раскланивания замолчал, он вдруг почувствовал готовность всё-таки рассмеяться или хотя бы допустить какую-нибудь вольность в своём поведении.
На его лице уже растягивались губы, так что пришлось кулаки уткнуть в щеки, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.
С желанием повеселиться стали появляться и другие представления от общения с Присметом.
Во всём, произошедшем ночью и происходящем сейчас, он как будто обнаружил бездарно завуалированную игру наспех отрепетированного и плохо разыгрываемого фарса. В таком свете ему стали представляться все выдвинутые требования и реплики Присмета, его дешёвые умолчания, частые паузы.
Вот и сейчас: наступившее звуковое зияние в их обмене фразами предвещало, похоже, разыгрывание нового акта трагикомедии, где почему-то первой жертвой оказался обычный связник, а теперь хотят подтянуть до того же уровня и его. Но у Присмета или у тех, кто его окружает, что-то там не сработало, а в целом все их потуги выглядят смешными и глупыми.
«Пусть они там придумают ещё что-нибудь», – думал Свим, представляя себе некие лица, с сумрачным видом готовящие ему новые каверзы.
Свим ошибался, считая Присмета участником фарса.
Пауза понадобилась бывшему Координатору совершенно для другого. Он горой навис над монитором, видел ужимки Свима и размышлял совсем не о смешном.
Ему было не до того. Сведения о гибели мальчишки, на которого он поставил многое, как будто подтверждаются. Вупертоков, большой гурт, видели и предполагали об их нападении на кого-то, с большой долей вероятности – на людей. Время и место появления гурта совпадало с рассказанным Свимом. Следовательно, мальчик отпадал… Теперь – Гелина. Тоже как будто желанная добыча Тескома. А зачем она им понадобилась, не его забота.
Итак, Гелина…
Свим, по его словам, с нею не встречался. А может быть, и встречался. Что из того? Практически ничего. Гелина – женщина решительная и своенравная, красивая и знающая себе цену, гордая и спесивая, как все многоимённые, могла со Свимом не вступать в какие-либо отношения – она сама по себе, он тоже сам по себе. Встретились и разошлись. Он перед ней, может быть, и точно расшаркался, а она даже не заметила. Приятно ли Свиму вспоминать такую встречу? Наверное, нет.
«Тогда, – Присмет помял пальцами нижнюю губу, – напрашивается очевидный вопрос – нужен ли ему сейчас Свим? И вообще, нужен ли»?
Или вернее поставить этот вопрос иначе: чем грозит ему живой Свим?
Заниматься перетягиванием бывшего агента на свою сторону Присмету ужасно не хотелось, в основном из-за лени: как подумал, сколько будет возни, дурацких разговоров, бессмысленных упрёков, ненужных намёков, притворных обещаний, клятв – так будь он хоть трижды ценным потом для него агентом, помощником или простым слугой, овчинка выделки не стоит. Больше нервов себе истреплешь, язык измочалишь, чем получишь приемлемый результат.
Убить?.. Тоже как будто бессмысленно.
Отпустить и забыть?..
Но забудет ли он? Не лучше ли натравить на него тескомовцев? Пусть пяток голов своим мечом расколет, зато умрёт с сознанием честного боя, где он один противостоял целой ватаге воинов и смог увести с собой в небытие многих из них. Конечно, лучше…
Но занозой сидело воспоминание о трудном переходе к Бусто… Так и стоит перед глазами меч, нависший над ним, отбитый Свимом…
Присмет потёр лоб кончиками пальцев руки – что-то он ещё хотел узнать у Свима. Но что? Присмет поморщился от собственной забывчивости. Бессонная ночь и суматошный день утомили его.
Новые структуры Южного Тескома, так теперь называлась организация с центром в Примето, находятся в перестройке, обратиться не к кому, никто ничего не знает…
Благо, повезло хотя бы с тем, что происшествие с вупертоками случилось на территории, контролируемой тескомовцами самого Жевитайса. Присмет, после рассказа Свима о гибели мальчика, вначале вышел со своими вопросами прежде к думерту Тлуману, считая безнадёжным добиваться новой встречи с Жуперром.
Связь, налаженная между местопребыванием Присмета в Сохе и резиденцией руководителя Южного Тескома, несмотря на близость, была ужасной, и думерт долго не мог понять, что, собственно, хочет от него эта Гора Мяса, как он уже окрестил Присмета и распространил прозвище среди тескомовцев полукрина, данного тому в распоряжение. О появившемся прозвище сообщил самому Присмету не без умысла Пороп.
Тлуман, поняв, наконец, идею вопроса, ничего определенного не пообещал, кроме как навести справки по своим источникам.
