– Слов его намеки… Ты, Тринер, сам поэт.
Свим, тяжело переставляя ноги, в задумчивости заходил по комнате туда-сюда.
«Как бы он поступил на месте Тринера?» – задался он непростым вопросом, потому что на него, наверное, не было однозначного ответа. Смог ли он так решительно отказаться от помощи убежать отсюда куда подальше. Ведь ему ясно, как и мне: уйду я, он останется тескомовцам и Присмету на заклание, а то и к более изощрённой смерти.
Плохо думалось, плохо соображалось. В голову лезли посторонние мысли. Пожалуй, надо было действовать, ночь-то проходит, а он всё медлит…
Вдруг Тринер встрепенулся, на слабых ногах подошёл к столу и приложил к нему ухо.
– Они пришли, – сказал он упавшим голосом, устало поднял голову и показал рукой вниз, в подполье.
– Что ж, – ни один мускул не дрогнул на круглом лице Свима, только резче обозначились складки у крыльев носа.
Он как-то уже смирился с таким исходом притязаний Присмета и был готов продать свою жизнь как можно дороже. Он, возможно, потому и медлил – уходить или не уходить, – так как ожидал полной развязки событий.
Рука его нашла рукоять меча, и он попробовал легкость его высвобождения из ножен.
– Хороший слух, – похвалил он Тринера, – Как слышишь, их много?
Последние слова у него вырвались произвольно, он не хотел спрашивать о численности противника – какая разница, сколько их там?
Тринер, приложившись вновь к столешнице, замахал рукой с растопыренными пальцами,
– Это не тескомовцы, – пробормотал он, – Кто-то лёгкий, подвижный… Их там двое. Знаешь, какой-то будто бы перестук молоточков…
– Мутные звёзды! Принесло их… – Свим резко обернулся, выхватил меч и полным замахом саданул плашмя всей его тяжестью по видео глазу, превращая его в совершенно непригодную вещь.
– Что? – отпрянул от дурба Тринер.
– Это мои… Не медли, Тринер! Мы теперь не одни… За мной! – Свим бросился к двери, открывающей спуск в подвал, рванул её на себя и нос к носу столкнулся с мяукнувшим от неожиданности К”ньецем.
– Свим! Живой! Малыш…
Свим взвыл от реальности собственного предчувствия.
– Зачем ты его притащил сюда? Молчи! Не упоминай о нём! – Он заглянул через голову К”ньеца и увидел Камрата. Тот спокойно стоял у самого стола, подняв к нему лицо. – И ты молчи! Все ни звука! Тринер, – ухватил он связника за рукав. – Уходим!.. Уходим!!.
Командир полукрина влетел в комнату, облюбованную с позволения кугурума Присметом под кабинет, и остановился в замешательстве. Присмет спал прямо в кресле с широко раскрытым ртом – огромным провалом, способным вместить голову обычного человека.
– Шейн! – негромко позвал Пороп. Повторился громче. Вскоре он уже кричал: – Шейн, проснись! Шейн!
Его отчаянные крики повисали в воздухе безответно.
Поропу пришлось быть грубым и настойчивым, употребить всю свою силу, чтобы вначале раскачать неимоверную тушу этой Горы Мяса, потом уронить её на пол, после чего Присмет, наконец, проснулся.
– А? Что? – открыл он глаза, но подниматься с пола не торопился.
– Шейн, ещё кто-то перешёл ограду по подкопу.
Похоже, только после этих слов командира полукрина Присмет полностью проснулся и стал не собранно и тяжело подниматься.
– Когда, и по какому? – наконец занял он место за столом и посмотрел на схему. – Ну, показывай! – зевая, разрешил он высказаться тескомовцу и тут же с отвращением отметил, что ноготь у командира так и остался сломанным, а палец толстым и коротким. Оттого Пороп водил пальцем по схеме, будто кого-то на ней неловко и безуспешно ловил.
– Несколько минтов назад… Гм… – Пороп с легким осуждением глянул на Присмета и поправился: – С полпраузы тому назад кто-то прошёл по подкопу номер двенадцать. Вот он. Подкоп старый, неудобный для пользования, как мы решили во время его осмотра. Мы там даже охранение не выставляли.
– Почему? – Присмет совсем проснулся и старался выглядеть суровым и неприступным.
Тескомовец выкатил глаза на Присмета с негодованием.
– У меня же всего двадцать три бойца. Четверо у ваших дверей. Шестеро у дома Свима дежурят. А одних подкопов пятьдесят два. И потом…
– Не надо! Нет смысла ставить меня в известность, сколько у тебя людей и сколько надо охранять подкопов. Важно, что кто-то одним из них воспользовался. Что ты предпринял?
– Послал троих из резерва.
– Так, но куда ты их послал?
– К подкопу… – Пороп споткнулся и умолк.
– И что они у тебя там делают?.. – ядовито начал осведомляться Присмет, но оборвал себя. – Ладно, дело сделано. Смотри лучше сюда. От этого подкопа до дома Ольдима всего… э-э…
– Около трёх кантаров, – подсказал Пороп.
– Не больше. Почти рядом, только пустошь пересечь. Ты у его дома засаду держишь?
– Да, там трое. Один снаружи, двое в самом доме.
Присмет потёр внушительных размеров пухлые ладони, пожимая при этом движении широченными плечами.
Командир полукрина, сам крупный и сильный, с уважением посмотрел на простые, казалось бы, движения Присмета. По сравнению с ним любой разумный выглядел младенцем. К тому же, тескомовец вырос в столице и был не только о нём наслышан, но однажды в детстве с восторгом видел его выступление: он один тянул за собой верёвку, в которую уцепились десять здоровенных дядек, чьи ноги скользили по земле, поднимал пыль. Одни только названия его необыкновенному феномену что стоили: Сильнейший из разумных, Один против десятерых, Богатырь из сказки…
Первые минты общения едва не сделали Поропа в глазах Присмета идиотом, так он был переполнен случившейся встречей и перспективой работы бок о бок с самим богатырём богатырей. Когда же он покидал гетто с полукрином, переполненный чувством необыкновенной удачи, словно из воздуха появился Тлуман и, как всегда, кривляясь, высказался, испортив хорошее настроение и радужные предположения командира полукрина:
– Ты, полкринейтора, поосторожнее там с этой Горой Мяса. Он из тех, кто спокойно предает тех, с кем работает тем, кому о тех хочется всё знать. Я понятно выразился?
– Тех у тех… – Отмахнулся от думерта Пороп. – Очень понятно!
Многие позавидовали ему тогда. У командира крина даже челюсть отвисла, поскольку он сам себя наказал, отказавшись перед этим ходить под началом какого-то шивды – не тескомовца. Почему бы, удовлетворенно поразмыслил Пороп, не позавидовать даже Тлуману, кем он там ни был бы. Вот и прозвище придумал незавидное, дабы каким-нибудь образом умалить удачу, свалившуюся на полкринейтора.
Непосредственный контакт с легендарной личностью в течение нескольких дней слегка разочаровал командира полукрина. Присмет как человек оказался ленивым, медлительным и донельзя погрузневшим – поистине Горой Мяса. Пройдоха Тлуман как всегда был точен, давая прозвище. А лысая голова из-за относительной своей малости терялась на обширной платформе плеч бывшего кумира разумных. И одевался герой его детства до безалаберности небрежно: полуспущенные брюки в бермет длиной и шириной, огненно-красная рубаха, оставшаяся, по-видимому, от славных его лет выступления перед публикой, не застёгнутым воротом косо выглядывала из-под странного цвета фуфайки. А башмаки! В каждом из них можно спрятаться небольшому человеку. Оказалось, спать он способен мертвецки в любом положении. О еде, вернее, о её количестве, которое он съедает в один присест, лучше не вспоминать.
Но, с другой стороны, Присмет и такой ни на кого не похожий, и, стало быть, одно лишь сознание приобщения к миссии человека, чьё имя знает больше разумных, чем правителя бандеки, возвышало Поропа до небес…
– Об Ольдиме я уже распорядился. Убить! – Присмет приложил ладони к лицу, снимая с него следы сна. – А теперь посмотрим, что там поделывает Свим. Спит, поди. Нервы у него оказались хорошими. Итак. – Он включил монитор, на экране промелькнула тень, потом что-то сверкнуло и раздался грохот. – Что бы это означало?.. Он что, решил поиграть в прятки? Вот подлец, испортил видео око. Ну, я ему..,
