— Принц, — поправляю я его.
— И я принц, — бесстрашно заявляет Андраник.
— И я тоже, как оказалось, — присоединяется к нам Гилберт.
— Тилли, и ты? — воет Невен.
— Нет, я — нет, — вздыхает она. — Хоть и происхожу из знатного рода, но с королями мы не роднились.
— Да угомонись ты уже! — вмешивается Эбнер, стуча сухоньким кулачком по лохматому затылку Невена. — Короли, не короли, здесь от этого проку нет. Все мы тут просто людишки, которые выжить хотят. Да к тому ж, тот король, который приказывал драконам таскать людей в нашу долину, сотни лет назад помер, мальчишки-то эти к нему никаким боком отношениев не имеют.
— Может, ты и прав, старик, — размышляет Невен, почёсывая бороду. — Что ж, так и быть, зла на вас я держать не могу. Тогда, стало быть, Тилли здесь останется, а вы пойдёте.
— Я тоже пойду, Невен, — мягко отказывает она. — Спасибо, что хочешь меня защитить, но моё место с ними.
Остаток вечера Невен не может ей этого простить и дуется у стены, сидя бок о бок с Андраником.
На следующий день стоит такая чудесная погода, что кажется даже, вот-вот выглянет солнце. Оно, конечно, так и не появляется, но и этого света достаточно, чтобы белизна резала глаза. Не успеваем мы выдвинуться в путь, как из глаз начинают литься слёзы.
Лишь Тилли, закоптившая стёкла своих очков, чувствует себя хорошо (не считая того, что она то и дело на кого-то натыкается или её заносит в сторону).
— Ой, ничего вокруг не различаю! — жалуется она, в очередной раз врезаясь в Андраника. Но тот лишь молча отстраняется.
— Давай руку, я помогу, — с готовностью предлагает Невен.
Тут у Тилли со зрением делается всё в порядке, и дальше она вполне сносно идёт без чьей-либо помощи.
Нам приходится довольно долго брести по бездорожью, и как раз когда я собираюсь спросить, не позабыл ли дорогу наш провожатый, издалека доносится слабый шум.
— Слышите, река! — радуется Невен. — Скоро уж будем у воды.
Однако пройти приходится ещё немало, прежде чем мы видим реку. Это всем рекам река: такая широкая, что противоположный берег теряется в дымке, она ревёт и бьётся о скалистые берега. Там и сям из воды торчат острые зубцы, и поток минует их, пенясь и выстреливая в воздух тысячами брызг. Берег здесь так крут, что случись съехать по нему, обратно вряд ли выберешься, потому мы держимся подальше.
— Теперь всё вверх, вдоль реки, — указывает Невен. — Ежели никуда не сворачивать, так прямо к городу и попадёте, не минуете. А мне бы к старику вернуться.
— Ты не пойдёшь с нами? — спрашивает Тилли. — Нам бы пригодилась помощь кого-то сильного и ловкого!
Андраник фыркает так громко, что все на него оборачиваются. Он немедленно заливается краской и отворачивается, бормоча:
— Кажется, простуду подхватил, апчхи!
Невен берёт руки Тилли в свои.
— Я бы пошёл, непременно пошёл, если б только не бывал там раньше. Смерть там бродит, и не по силам мне ещё раз это пережить, и даже не совестно отказывать. Да и вы, глупые, побежите оттуда, когда увидите, о чём я говорил. Тилли, может, вернёшься со мной обратно?
Она качает головой, и Невен выпускает её руки.
Он долго ещё стоит на том же месте и машет нам, мы видим его, оборачиваясь. Ветер доносит голос сквозь шум реки:
— Возвращайтесь! Мы будем ждать!..
Вот уж не думал, что здешняя зима может быть ещё холоднее, но она может. Тут, у реки, одежда наша покрывается ледяной коркой, а воздух такой острый, как нож. Даже дышать больно. Мы натягиваем шарфы повыше, но особого облегчения это не приносит.
— О б-б-боги, к-как же я з-замёрзла, — сообщает Тилли. — Г-гилберт, а т-ты не можешь н-наколдовать ну хоть что-н-нибудь согревающее?
— Хочешь, полезай на сани и укройся шкурами, — предлагает он. — Сани должны выдержать твой вес.
— Ох, л-ладно, обойд-дусь, — отказывается Тилли.
— А м-можно меня на сани? — с надеждой спрашиваю я.
— Нет, — отрезает Гилберт. — Под тобой они точно сломаются. Не хватало нам ещё мороки со сломанными санями, всю поклажу на спине тащить придётся.
— А ещё д-д-друг называется, — обижаюсь я.
Андраник трясётся, как осиновый лист, но от него не слышно ни словечка жалобы.
К тому моменту, как вдали зыбким миражом встают очертания города, я уже твёрдо уверен, что никакие призраки не испугают меня сильнее, чем этот проклятый холод.
— Ох, неужели мы почти пришли, — говорит Гилберт.
— У м-меня даже будто силы появились, — радостно заявляет Андраник. — Давайте поспешим!
Затем мы довольно долго пробираемся сквозь высокие снежные заносы. Между тем время идёт, сгущаются сумерки, и я начинаю тревожиться о том, успеем ли мы найти укрытие до наступления ночи.
— Смотрите, ребята, это же город! — радостно восклицает Тилли, протерев очки.
— Ну да, город, — равнодушно отвечает Гилберт, не разделяя её восторга.
— Мы же битый час назад об этом говорили, — сообщаю я девчонке.
— А я только сейчас разглядела, — с обидой говорит она, — и никто из вас даже не сказал!
— Мы говорили, — подтверждает Андраник.
И вдруг издалека доносится блеяние козы.
— Ого, слышите? — говорю я. — Ну-ка поднажмём, мы почти их нашли!.. Хотя не удивлюсь, если там будет только коза, которая расскажет нам, что Нела двинулась дальше, и укажет направление.
Тилли хихикает.
— Вот только козы не разговаривают, — говорит она.
— Может, козы и не разговаривают, — поясняю я, — а вот Хранительница Миров — очень даже.
Тилли немедленно интересуется Хранительницей Миров, и пока мы пробираемся к городским воротам, я успеваю поведать ей эту историю.
— Так что же это получается, Хранительница Миров откусила пряжку с моей туфли? — ошалело произносит Андраник. — Какие странные замыслы бывают у богов, и нам их не постичь!
— Посмотрите-ка только на эти ворота, — перебивает его Гилберт.
Город некогда был обнесён каменной стеной в два, а то и три человеческих роста. Огромные ворота высились вровень со стенами. Но в прошлом, похоже, здесь шло сражение. Часть каменной стены слева полностью обрушилась, в обе стороны раскатились её куски. Те, что снаружи, замёл снег. Те, что в городской черте, покрывает лишь тоненькая корка льда.
Справа от ворот зияет брешь, проделанная каким-то орудием. Но поражает не это, а лёд, заделавший эту дыру подобно заплатке. Он точно повторяет форму камней, будто они стоят на месте, все до одного.
Точно так же лёд восстановил и стену слева. Вот она, вся на месте, с дорожкой поверху, с укрытиями для лучников, будто из дерева и камня, но полупрозрачная, бело-голубая.
Ворота разбились, одна из массивных створок упала, почти полностью разрушив небольшое строение. Наверное, это была будка привратника. Но третья створка — ледяная — стоит на месте упавшей, гостеприимно распахиваясь и будто приглашая нас внутрь.
— Красота! — заявляет Тилли, с любопытством осматривая ворота и поглаживая лёд. — Если это колдовство, то учись, Гилберт, как колдовать надо!
— На что мне такие бесполезные умения, — недовольно отмахивается он. — Дай лучше пройти, чего застряла. Вы слышите, откуда блеет коза?
— Оттуда, — хором отвечаем ему мы, одновременно указывая руками в три разные стороны.
Гилберт вздыхает, дёргает верёвку застрявших саней и въезжает на городскую улицу.
Деревянные полозья саней стучат по обледеневшей мостовой. Мы идём, поскальзываясь, и во все глаза разглядываем дома по обеим сторонам улицы. Те, что ближе к воротам, пострадали сильнее, но чем дальше мы отходим, тем меньше брешей в стенах. Что удивительно, в здешних окнах даже стёкла ледяные!
— М-мек! — раздаётся вдруг так близко, что Андраник от неожиданности взмахивает руками и садится на лёд.
Из-за угла на нас глядит коза, покрытая густым и длинным мехом. Ножки и живот у неё тёмные, бока коричневые, а на морде белая маска. Надо же, точь-в-точь Орешек, только шерсть погуще и рога подлиннее.
— Приветствуем тебя, Хранительница Миров, — на всякий случай вежливо говорю я. — Здесь ли Нела?
