И тут я поняла, что если этот мужчина и был в своем уме год или два назад, то теперь он такой же сумасшедший, как и его супруга. Не важно, что стало последней соломинкой, почему и как умер мальчик по имени Джим и при чем здесь лиловая лента.
Если мы не выберемся сейчас – возможно, не выберемся уже никогда.
С этого… обломка мужчины станется подсыпать мне яду в питье, и тогда Лиам останется беззащитным.
– Простите меня, сэр, – тихо сказала я, когда громила был уже в дверях. – У меня нет выбора. Это ради Лиама… и вашей души.
– Что? – он недоуменно обернулся.
– Говорят, тем, кто погиб насильственной смертью, прощаются грехи.
Я навела револьвер, зажмурилась и спустила курок. Раз, два, три.
Уши заложило.
Лиам заорал.
– Ар-р-х… – это уже громила.
Проморгавшись, я поднялась на ноги и, не выпуская корчащегося на полу громилу из прицела, подошла ближе. Мне повезло – два выстрела попали в живот, один – в ногу. Однако переступать через еще живого убийцу я боялась.
Лиам дрожал на одеялах – бледнее смерти.
– Не бойся, – постаралась я улыбнуться, хотя губы у меня как будто онемели. Интересно… а такое убийство считается грехом? Или мы сейчас как на войне, а солдатам прощается? – Не бойся, Лиам. Эллис научил меня стрелять. А сейчас мы выйдем отсюда и отправимся на поверхность. Остальное – дело «гусей». Ты меня слышишь?
– Ага… – он посмотрел на меня исподлобья и нервно хехекнул. – Эм… леди, а у вас руки дрожат.
– Да? – удивилась я. – Действительно. Тогда присяду на минуточку.
Кое-как обезвредив револьвер, чтоб не стрельнул сам по себе, я буквально упала на жесткий матрас. Лиам ползком-ползком подобрался ко мне и крепко обнял. Руки у него были горячие, как у больного лихорадкой.
Хрипы нашего несостоявшегося убийцы становились все тише.
Каменный пол блестел от крови.
Что делать дальше, я не представляла…
Не знаю, сколько прошло времени, когда Лиам тронул меня за плечо и тихо спросил:
– А теперь-то можно попить?
– Попить? – пересохшие от волнения губы едва шевелились. – Ах, да. Подмешанные травы… Думаю, нам надо выйти отсюда, Лиам, и найти какое-нибудь питье снаружи. Только я иду первой, ладно? У меня револьвер.
Мальчишка глянул на меня воинственно и подскочил.
– Я тоже раздобуду себе оружие! Какое-нибудь, – добавил он уже тише.
Это не было особенно смешной шуткой… сказать откровенно, я вообще не должна была смеяться над искренними порывами Лиама ни в коем случае. Но губы сами собою растянулись в улыбке. Я едва успела проглотить рвущийся с языка смешок – больше нервный, чем веселый.
Но почему-то стало легче.
Решительно подобрав юбки, крепко сжимая револьвер, я медленно направилась к дверям. Громила вроде бы лежал неподвижно; скудное освещение не позволяло распознать, правда ли вздымается его грудная клетка или мне лишь мерещится это. Однако ни времени, ни сил на раздумья уже не было. Затаив дыхание, я сделала шаг, другой, переступила черную в полумраке лужу крови… и тут что-то с такой силой дернуло мою ногу, что я рухнула на пол как подкошенная, не в состоянии даже пискнуть, врезавшись второй ногой в дверной косяк.
Боль прострелила от щиколотки и до бедра.
– Х-р-р… Х-р-р… – ослепленная и оглушенная, я не сразу осознала, что жуткие звуки – это хриплое дыхание Душителя. – Почему… они смотрят на меня… это она… она их… я не… Не смотрите! – рявкнул он. – Не забирайте… меня… возьмите… возьмите… другого!
Меня сковало оцепенение – от внезапного, леденящего прозрения.
Душитель держал меня за ногу – умирая, корчась от жуткой боли, едва ли пребывая в сознании… он хотел предложить им вместо себя… меня?
– Пусти ее!
Что-то шваркнуло по полу, раз, другой – а потом раздался чавкающий звук и сразу же грохот.
Хватка на моей щиколотке ослабла.
Я медленно обернулась.
Лиам стоял над Душителем – уже совершенно, очевидно мертвым, ибо никто не сможет жить с размозженным черепом. Тяжеленный деревянный щит, служивший мне временным ложем, валялся рядом.
Край его был весь в крови.
– Леди… – у Лиама дрожали губы, а взгляд был устремлен в никуда. – Я ведь все правильно сделал?
– Да, – тихо сказала я. – Конечно, да. Ты герой, Лиам.
Все же перед смертью Душитель сумел отомстить мне напоследок.
После того, что случилось, я еще нашла в себе силы выползти в следующую комнату и отодвинуться подальше от мертвого тела. Туда, где даже запах крови чувствовался приглушенно. Лиам следовал за мной след в след; теперь он уже не трясся, а в глазах его появилось отчаянно-злое выражение, которое – я знала это по себе – обещает крупные неприятности всем возможным врагам. Спустя четверть часа мы поняли, что чем дольше остаемся вблизи от поверженного Душителя, тем хуже себя чувствуем. И – решили уходить.
Но как только я попыталась встать, то поняла, что охромела – ушибленная во время падения нога отекла так, что даже касаться ее было больно.
– Все хорошо, правда! – я стиснула зубы и, опираясь на стенку, все же поднялась. Лиам помогал мне, как мог. – Нужно найти какую-нибудь палку… Святые небеса, как жаль, что моя трость где-то потерялась!
– А у вас и трость есть, леди? – наивно удивился Лиам, и я, не выдержав, фыркнула, и по-простому встрепала его и без того перепутанные волосы. На ощупь они были как шелк.
– Конечно, Лиам. Есть трость, шляпка, автомобиль… красивое платье… – опираясь на плечо мальчишки и на стену, я попыталась сделать еще шаг, и еще, однако нога слишком болела, и к тому же мне страшно было навредить Лиаму. Он ведь такой хрупкий, маленький, как и все, кто жил в приюте! – …моя кофейня… У меня много чего есть, Лиам.
– И родители?
Вопрос был настолько непосредственным и жадным, что я мгновение растерялась.
Не ждала.
Хотя следовало бы.
– Нет, Лиам, – ответила я после запинки. – Родителей у меня нет. Они… умерли. Уже давно. Была бабушка, леди Милдред, но она… она покинула нас год назад.
– Получается, что где-то вы – как я, да?
– Получается, что так.
Медленно мы преодолели еще одну комнату. В ней не было ни следа человеческого присутствия – пустой и пыльный склеп. Лиам, собрав в кулак свою храбрость, вернулся назад и принес из нашей камеры фонарь керосиновый фонарь – тот, что раньше был в руке у Душителя. В тусклом свете мы смогли немного оглядеться; я заметила в углу нечто похожее на полуразвалившуюся бочку и присела на нее отдохнуть. Доски опасно поскрипывали, но вроде бы выдерживали мой вес.
– Куда теперь, леди?
Я подняла фонарь выше и прищурилась.
– Сейчас решим, Лиам.
Теперь, когда боль и шок отступили, я смогла мыслить более рационально.
Эти «пещеры», в которых мы оказались, не были похожи на естественное образование. Слишком правильная форма, слишком гладкий пол; на дальней стене виднелось что-то отдаленно напоминающее то ли роспись, то ли насечку – угловатые человеческие фигурки, круг, волнистые линии…
Спокойнее было думать, что это всего лишь игра теней.
Из комнаты расходились в разные стороны два «коридора». Один, насколько я могла судить, достаточно просторный – с высоким сводом, широкий. Другой – узкий, темный, страшный… Но именно от него отчетливо тянуло холодком.
Я перевела дух и, натянуто улыбнувшись, подытожила.
– Итак, Лиам, у нас с тобой два пути. Первый – мы сидим здесь, ждем помощи Эллиса и попутно стараемся освоить окрестности. Например, мы можем перетащить сюда, в эту комнату, деревянный щит и одеяла, сделать из деревяшек костер для обогрева и освещения. Возможно, поискать логово Душителя – ведь где-то он здесь должен был обустроить угол для себя, верно? А там наверняка найдется и вода, и еда. Другой путь… – губы у меня снова пересохли. Нога болела уже сама по себе, даже без прикосновений. Что-то глухо пульсировало в ней, словно второе сердце. – Другой путь – попытаться выбраться отсюда самостоятельно. Учитывая мое… мое увечье, это будет не самый легкий путь. И, конечно, сперва мы оглядимся вокруг, поищем припасы, воду, свечи или что-то в этом духе. И какой-нибудь уголь, чтобы отмечать свой путь.
