Идея нажористая, но разрабатывать её на коленке совершенно некогда. Проект алхимического фауст-патрона придется отложить до времен, когда мы выживем.
Я стоя пил налитый мне кухаркой чай, когда на кухню вошла Тисифона. Я бы не заметил, даже, что пережитое ею убийство Фрола как-то на ней сказалось, если бы не знал её раньше, полная неподвижность её лица бросалась в глаза. Каменная маска, а не лицо. А что под ней?
— Я чувствую рядом присутствие ещё одного магейра, — произнесла она и я сразу отставил чашку с чаем на кухонный стол.
Этого нам только и не хватало…
— Где? — спросил я. — Можешь определить направление?
Тисифона пожала плечами.
— Рядом, — повторила она.
— Идем за мной, — приказал я.
Мы поднялись с Тисифоной на наблюдательную площадку, я показал ей на копающихся по периметру моего парка вражеских бойцов.
— Сможешь отсюда определить, где он? — обвел я рукой поле будущей битвы.
— Там, — Тисифона повисла у меня на плече и показала в сторону ворот у реки. — Вот он.
Я присмотрелся к указанном ею направлении и понял, о ком она говорила.
Там шел Клеткоголовый.
Вот это поворот.
— Не скажу, что неожиданно, — пробормотал я. — Но как ты его чувствуешь?
— У нас одна природа, — Тисифона шепнула мне на ухо. — Я чувствую. И он чувствует.
Я задумчиво следил за Клеткоголовым.
— А как так у него получилось сделать из себя… такое? — спросил я.
— Я знаю как он это сделал. — проговорила Тисифона. — Он сам себя таким сделал. Он чудовище собственного проклятия.
Ого. Вот оно что. Кое-что начало проясняться. Аутоанафема. Практически самоубийство, превратившее его самого в инструмент неотвратимой кары, неутомимой и неостановимой. Очень и очень нераспространенное решение. Вот чёрт клетчатый, повезло же нам на него такого уникального нарваться. Впрочем, когда мне везло иначе? Все чудовища континента в гости к нам.
— Как нам его уничтожить? — спросил я. — Это вообще возможно?
— Он скончается, когда достигнет цели, — сообщила Тисифона.
Ну, конечно…
— Насколько я знаю, его цель уничтожить всех алкохимиков в мире, — поморщился я. — А это не то, на что я готов пойти. Есть другие способы?
— Я не знаю, — Тисифона пожала плечами. — Я буду наблюдать за ним. Но ты уже уничтожал порождений магейров, Искандер. Ты сильный. Ты сможешь.
И упорхнула, жарко поцеловав меня в щёку. Ага, уничтожал. Сильный я. Сам чуть пару раз ноги не протянул.
Вот блин. И тут не получилось простого выхода. Что-то нужно думать, пока дают возможность.
Так, стоп, а куда это столь целеустремленно направился наш клеткоголовый приятель? Да и не один, а с группой поддержки из десятка стрелков.
— Куда это он? — пробормотал я наклонившись вперед с башни.
— Туда, — произнесла Тисифона указав пальцем на приют благородных девиц имени Надежды Пржевальской, выше по течению реки, и который как обычно было хорошо видно отсюда.
— Что им там надо? — пробормотал я.
— Экзекуция, — проговорила Тисифона. — Демонстративная расправа.
— Там же никого нет, — проговорил я. — Я приказал эвакуироваться.
Очень скоро я убедился, что к моему приказу прислушались не все.
Чертова старуха графиня как всегда меня проигнорировала. Девиц отправила в глубину Долины, а сама осталась охранять хозяйство, оставленное Наденькой. И Клеткоголовый ее конечно учуял.
Учуял и пришел за нею.
— Вака! — прокричал я вниз по лестнице. — Охотничий штуцер мне, немедленно!
Вака там внизу командовал пулеметной точкой на входе в дом. Он меня услышал и птицей взлетел вверх по лестнице с собственным охотничьим штуцером в руках.
— Александр Петрович, — проговорил он, отдавая мне винтовку.
— Чем заряжен? — спросил я выставляя прицел на максимум, на четыреста метров.
— Пуля на крупного зверя.
— Хорошо, — произнес я упираясь ногой в перила площадки и поднимая винтовку к плечу.
Я не снайпер, но тётку искать некогда.
Старая графиня вышла на порог Приюта благородных девиц и высказывала приближающимся гвардейцам нечто явно нелицеприятное. Я конечно не слышал что, но мог представить.
— Ты ей не поможешь, — с тем же каменным лицом загадочного оракула произнесла Тисифона.
— Я не буду просто стоять и смотреть, — бросил я в ответ не отводя глаз от прицела в котором держал клетчатую башку Клеткоголового. — Вака! Ветер?
— Северо-запад, — отозвался Вака. — Три метра в секунду.
Я дал поправку на прицел.
Клеткоголовый нависал над графиней, сопровождавшие его гвардейцы с мрачными лицами окружили крыльцо, с которого им что-то говорила графиня. Она была в гневе.
Клеткоголовый шагнул к ней, графиня подняла руку и выпила эликсир.
Я выстрелил.
Но не успел. Пока летела пуля Клеткоголовый, вырвал из горла графини призванного ею элементаля.
Брызги крови разлетелись, так словно я поразил цель, но пуля, вышибив облако искр из клетки отрекошетила в лицо одного из гвардейцев, разворотив ему нижнюю челюсть.
Клеткоголовый втянул в свой клетчатый череп новый элементаль, медленно повернулся в мою сторону, не спеша поднял огромную руку и погрозил мне пальцем.
Я, мол, всё видел и знаю где ты.
— Сука, — прошептал я, отнимая винтовку от плеча. — Тварь.
Подстреленного мною гвардейца поволокли в укрытие. А Клеткоголовый наклонился над телом графини, потом выпрямился и помахал мне её оторванной головой.
Уничтожу гнусную тварь.
— Конечно уничтожишь, — произнесла Тисифона. — Не сомневайся. Ты же Искандер.
А я что, это вслух сказал?
— Тогда как, Тисифона? Как мне его достать? — я скрипел зубами, так что сам это слышал. — Мы загоняем его в угол превосходящей огневой мощью, так он использует этих пойманных элементалей, чтобы проложить себе дорогу к отступлению. А в алкхоимическом поединке с ним лучше не сходиться, ты видела как он алкохимикам бошки откручивает? Я хочу угробить эту гребанную тварь, очень хочу, понять бы как.
— Не печалься, Искандер, — произнесла Тисифона. — Я знаю как. Я видела сегодня, как он убивает. И я знаю его слабое место. Я тебе расскажу.
— Тогда расскажи мне.
Но не успели мы спуститься с башенки, чтобы все обсудить, как снизу опять закричали:
— Александр Петрович! Тут к вам пришли! Эти, с белым флагом!
Вот черт, а этим-то с белым флагом чего от меня еще надо? Чего-то мы еще о друг друге не выяснили?
— Иду, — отозвался я. — Вака, со мной. Меч захвати. Эй, у пулеметов! Внимание! Идут переговоры! Всем тихо!
Все в доме тут же притихли. Вот и славно. А то не сосчитать сколько уже раз случались тупые кровавые перестрелки всего от одного неосторожного громкого возгласа.
Я встретил парламентеров Новой Гвардии на лестнице на галерею. Их было трое под белым флагом. Знакомые всё лица. Златозубый лично, с парой подручных. Давно его не встречал, все цветет, отъедается вон на колониальных харчах…
— Чем обязан, господа? — недовольно поинтересовался я. — Нам еще есть что друг другу сказать?
— Ну, а как же, Дионисов, — усмехнулся Златозубый. — Приличным людям всегда найдется что сказать друг другу.
— Приличным, конечно, — согласился я. — Но кто тут из таких?
— Вот только не нужно мне дерзить, Дионисов — закатил глаза Златозубый. — И да, я знаю кто ты такой, Волкодав. Наше вам глубокое почтение от всей Гвардии, и даже не надейся отпетлять в этот раз. Ты в окружении, и никуда уже отсюда не денешься, уж я об этом позаботился. Никто тебе не поможет. Никто не придет на помощь. Живым ты отсюда не выйдешь. Как и твой покойный папенька… Если только…
Тут он замолчал выжидательно глядя на меня.
Я вот не стал поддерживать его игру и спрашивать «что, если только?» Сам скажет. Ну, он подождал некоторое время моей ответной реплики и не дождался.
Тогда он сказал сам:
— Сдавайся, Дионисов! И выдай царевну!
Царевну? Какую еще царевну? Это он о ком? О Тисифоне, что ли? Она-то им зачем? Собираются играть в какие-то дипломатические игры с данайцами? Не понимаю.
