Закон Кремля - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"

Это был широкоплечий мужик в стрелецкой униформе – красный долгополый кафтан, сапоги, на голове простой стальной шлем без шпиля, местами мятый, что не удивительно после стольких вражьих попыток взять Кремль. Рядом с мужиком еще трое габаритных стрельцов, в той же униформе, с тем же оружием, очень удобным, чтобы с безопасного расстояния хреначить по головам непрошеных гостей, лезущих на стены.

А у ног стрельцов лежал дружинник, которого я спас.

Ну, почти спас… Немного не хватило до полноценного спасения, так как из спины раненого торчало копье, угодившее ему точно под левую лопатку и на две ладони вышедшее из груди. Получается, зря я старался – с насквозь пробитым сердцем даже прокачанному D-геном дружиннику не выжить.

– Как звать? – недоброжелательно спросил один из стрельцов, подходя ближе, – не иначе, начальник, судя по самой длинной и широкой бороде среди присутствующих.

Ну, я выпендриваться не стал, как-никак я к ним пришел, а не они ко мне.

– Снар.

– Снар, значит? – прищурился стрелец. – Не упомню такого. Поди, холоп беглый?

Вот это мне уже конкретно не понравилось.

– А тебе что за дело? – поинтересовался я, краем глаза следя за тем, как один из этой компании краснокафтанных снимает «Вал» с моего плеча, и одновременно прокручивая в голове варианты дальнейшего развития событий.

К сожалению, мой «пропуск» в Кремль лежал сейчас мертвым. Что ж, жаль его, много парень натерпелся, прежде чем умереть, но ему уже ничем не поможешь. В отличие от меня, ибо, как известно, если сам себе не подсобишь, никто и не почешется, поскольку ты в этом мире на фиг никому не облокотился.

Итак, если сразу не убили – это плюс, хотя могут и передумать. Но это вряд ли. Им же надо узнать, что за история с дружинником приключилась. Так что я пока лишь арестован. И сейчас будет обыск… Эх, хорошо бы, если б мой бесценный артефакт умел прятаться в мое тело так же, как «Бритва»! Сейчас найдут, отберут, потом он кому-нибудь что-нибудь прожжет, что наверняка отрицательно скажется на моей репутации. Однако тут уж ничего не попишешь…

Я не ошибся. Шмонали стрельцы профессионально, при этом тот, с бердышом, продолжал держать свою заостренную железяку возле моей шеи. Понятный намек, ничего не скажешь. Вывернули рюкзак вместе с карманами, тщательно прохлопали всего меня ладонями, похожими по величине на небольшие сковородки. И, к моему удивлению, ничего интересного не нашли. Может, «кровь затона» выпала у меня из-за пазухи, пока я на стену лез?

– Что мне за дело, говоришь? – переспросил стрелец после того, как шмон был закончен. – Мне, ежели честно, плевать. А вот в Тайном приказе, разумею, будет к тебе интерес. А ну, шагай!

Не особенно болезненный удар плоской частью бердыша по плечу указал направление. Ладно. Я не гордый, схожу, куда просят.

По свистку бородатого из темноты возникли еще трое краснокафтанных – на замену поста. А мы прошли вдоль стены, спустились вниз, прогулялись по улице, освещенной факелами, после чего второй удар по плечу направил меня к довольно мрачному зданию, которое, судя по всему, и занимал тот самый Тайный приказ.

– Ты с бердышом поаккуратнее, – сказал я.

– А то что? – недобро хмыкнул стрелец.

– А то, что ответку получишь.

Четверо амбалов заржали. Ну да, они все при оружии – бердыши на плечах, мечи на поясах болтаются, из-за голенищ рукояти засапожников торчат, старший мой «Вал» несет вдобавок, картинно держа его на сгибе локтя – видать, знаком с огнестрелом. Им даже связывать меня было лень – да куда он денется, когда у каждого из конвоиров плечи как минимум в полтора раза шире, чем у пленного?

Ну и, понятное дело, стрелец замахнулся для третьего удара, который должен был стать существенно болезненнее предыдущих. И даже ударил… но бердыш просвистел мимо. Потому что я резко поднырнул под древко и, когда топор прошелестел над моей головой, сделал шаг вперед и легонько ударил стрельца двумя расслабленными пальцами по глазам.

Непривычный прием, кстати, редко применяемый в драках. В нос или челюсть гораздо чаще бьют, чем целенаправленно пальцами в глаза, хотя эффект от такого воздействия замечательный. Хочешь просто шокировать, поучить уму-разуму, вывести из строя от нескольких секунд до минуты – бьешь слабо. А если сильно, с вложением ткнуть «вилку» согнутым большим и указательным со средним, сложенными вместе, то можно врага и зрения лишить насовсем или как минимум вырубить – болевой шок от такого удара очень серьезный.

Я хлестнул средне, учтя, что болевой порог у такого бугая может быть высоким.

Верное решение!

Взвыл стрелец, бердыш выронил, за глаза схватился. Тут по идее надо или в пах бить, или в горло, чтоб гарантированно и надолго обезвредить противника. Но я не стал. Не за тем я пришел в Кремль, чтоб его охранников калечить.

В следующее мгновение в сантиметре от моего горла появилось широкое лезвие топора и затылка коснулось холодное – острие меча приставили.

– Все понятно, – сказал я, поднимая руки. – Просто я всегда слово держу. Обещал, что третьего удара не потерплю, ну и вот.

В воздухе повисла напряженная тишина. Стрельцы думали, что со мной делать – то ли тут на месте зарубить, то ли не надо. Тот, кто усиленно тер глаза, из которых ручьем лились непроизвольные слезы, был за первый вариант.

– Че ждете? – взвыл он. – Рубайте его, братцы!

И тут же схлопотал смачный подзатыльник от начальника.

– Не ты тут старшой, Тришка, значит, и не тявкай без команды, – степенно произнес бородатый стрелец.

О как у них тут заведено! По ходу, для подчиненных тут простые правила: у каждого есть право голоса. А именно – подавать голос только по команде «голос!».

Длиннобородый же между тем продолжал учить жизни Тришку:

– Он тебе посулил за третий удар? Посулил. Слово сдержал? Сдержал. Значит, справный воин, раз слово держит. А ежели ты не согласный и считаешь себя оскорбленным, можешь прям сейчас его на поединок вызвать – хоть оружным, хоть на кулаках. Но не советую. Ты стрелец неплохой и мне на стене нужен, а не на койке в лазарете.

Хех! А бородач-то опытный вояка, если сразу срисовал мое движение и сделал выводы. В бою решают не мышечная масса, а скорость и точность. Ты можешь быть какой угодно машиной, но реакция на пусть даже не особо сильный удар в пах, в горло и по глазам у тебя будет такой же, как у самого распоследнего задохлика.

Тришка утер слезы с соплями, глянул на меня глазами красными, как у вампира, и сказал:

– Вызову. Попозже. Ежели его в Тайном не приговорят. Щас не вижу ни хрена.

Начальник усмехнулся в бороду и махнул рукой, после чего бердыш от моей шеи убрался и затылок перестало колоть.

– Сам пойдешь али помочь? – поинтересовался бородатый.

– Сам, – отозвался я.

– Больше руками махать не будешь?

– Если твои своими не начнут – не буду.

– Не начнут, – кивнул стрелецкий начальник. – Ну, пошли.

Ну, мы и пошли к зданию, в мертвенном лунном свете выглядящему весьма зловеще.

Войдя в здание, стрельцы передали меня двоим мордоворотам, изрядно смахивающим комплекцией на нео, разве что не такие волосатые. Эти церемониться не стали: схватили за руки и потащили в полумрак, скудно освещаемый факелами, воткнутыми в специальные стальные держатели на стенах. Понятно, с электричеством в крепости туговато – осада, не до роскоши…

Мордовороты остановились перед дверью, оббитой железными полосами. Один из них, погремев ключами, отпер ее, и меня втолкнули в квадратную каменную кабину площадью меньше, чем в стандартном лифте.

– Жди здесь, – рыкнул один из конвоиров. – Гадить в бадью.

Дверь с грохотом захлопнулась.

М-да, зашибись я в Кремль заглянул. Оружие отобрали, рюкзак отобрали, самого заперли в темном боксе с деревянной бадьей, небрежно накрытой крышкой – ее я успел разглядеть, прежде чем дверь захлопнулась. Судя по вонище, которой несло от емкости, заменяющей отхожее место, не выносили ее с того дня, как сюда поставили. Правильно. Зачем прессовать заключенного? Достаточно запереть его в тесном помещении без вентиляции, заставив нюхать разлагающееся дерьмо, – и через некоторое время он сам без пыток все чистосердечно расскажет, причем и что было, и чего не было, лишь бы сюда не возвращаться.