— В школе, — уверенно заявил егерь.
— Ты-то откуда знаешь?
— А больше некуда, — Немиров покосился на почерневшие избы и пожал плечами. — Ладно хоть сообразили детишек на калеку спихнуть.
— На какого калеку?
Немиров вроде говорил понятные слова, но они никак не желали складываться в единую картинку.
— Учитель местный, — пояснил егерь. — Женат на бездетной вдове. Из ваших, кстати. Бывший Маг, только колдовать разучился. В городе резко оказался никому не нужен, так и прибился в Николаевке. Детишек учит, а местные ему еду подкидывают, дровишек ну и денежку малую.
— Я и не знал… — пробормотал я. — Антип мне ничего про учителя не говорил…
— Антип много болтает, да только разумения у него нет, что и кому говорить, — вздохнул Немиров. — Пойдемте спать, Ваше благородие. Утро вечера мудренее.
— Погоди, — черные избы, казалось, вцепились в меня и держат, не отпуская. — Почему женщины крик не подняли. Могли ведь через окна попробовать выскочить?
— Не могу знать, Ваше благородие…
— Сонное зелье, — подсказал Виш. — Егерь прав. Иди-ка ты досыпать.
Спать я, понятное дело не пошел.
Вместо этого наведался в школу, где и познакомился с учителем-калекой Давидом Ивановичем.
Давид оказался форточником и послушником Храма. Вот только ему не повезло и при закрытии очередного Прокола, какая-то ледяная тварь искорежила его энергоструктуру.
Как водится, он резко перестал быть нужным, и так бы и пропал, если бы не приглянулся Марфе — местной вдове, которая после неудачных родов потеряла возможность иметь детей.
Так Давид и осел в Николаевке.
Учил детишек, давал кров немногочисленным сиротам и копил деньги на мечту — Сильное Зелье Энергетического Восстановления.
Все это я узнал буквально за пять минут нашего знакомства.
Затем он показал десятерых ребятишек, спящих под двойными одеялами на школьных лавках, и мы с ним расстались, договорившись поговорить на следующий день.
Оставшиеся пару часов до утра я не столько спал, сколько ворочался, прикидывая, что делать дальше.
Винить местных я не мог — да самосуд, да не по закону, но тушить пожар не вышел ни один человек.
А это о чем-то, да и говорило.
И чем дольше я думал, тем больше приходил к мысли, что жена Пахома и её подружки прекрасно осознавали, что после гибели мужей в Николаевке им жизни не будет.
Идти в город побоялись — женщины, да ещё и с детьми, да ещё и в такую погоду… Вот и решили… обменяться.
Свои жизни на жизни детей.
Спорно, конечно, но я и не думал их судить.
Да и вообще, может это все мои домыслы? А по факту их просто опоили сонным зельем?
Вот только зачем они увели детей в школу? Или это были не они?
При желании можно было бы докопаться до истины, но я нутром чуял — лучше в эту историю не лезть.
А вот о детях позаботиться надо.
И не потому, что я обещал, а потому что это будет правильно. Чего бы мне это не стоило. Даже если будет непросто.
Моя чуйка не ошиблась, и все воскресенье я потратил на орг вопросы, касающиеся школы. А точнее свежесозданного детского дома.
Сарай, который местные именовали школой, меня категорически не устраивал, и я дал добро на постройку новой школы.
Да дорого, да нерационально, но по-другому я не мог.
Местные, к слову, делали вид, что ничего не произошло, а я нет-нет, да и хотел огреть кого-нибудь из них кнутом.
В итоге не выдержал и, задействовав Немирова и Прохора, заставил всех трудиться на стройке.
Точнее на двух.
Да и сам работал за десятерых.
Носил тяжелые каменные блоки, укладывал здоровенные бревна…
Весь день мы только и делали, что строили новую школу-интернат и рыбный завод.
Настроение с кем-то общаться не было от слова совсем, и разговор с Давидом мы перенесли на попозже.
Да чего уж там! Настроение было откровенно паршивым, и его не мог поднять даже грядущий понедельник.
Хотелось напиться и забыться, но поскольку я не пил, приходилось компенсировать трудом.
Так весь день и провел на стройках — выкладываясь по полной.
А когда настал вечер и я завалился к себе в дом, ну как к себе, к Даниилу, мне хотелось уехать из Николаевки, как можно быстрее. Будто замарался здесь, что ли?
Увы, но даже вечерняя банька не смогла исправить ситуацию, и спать я ложился злющий, как черт.
На себя, на местных, на этот чертов мир, где люди ведут себя хуже диких зверей…
Так и лежал, ворочался и не мог уснуть чуть ли не до полуночи.
А ровно в двенадцать произошло сразу две вещи.
Первое — за окном чуть посветлело. Немиров оказался прав, и Избам Пахомовской банды пустили красного петуха.
И второе — скрипнув входной дверью, ко мне в горницу зашла какая-то девушка.
Призванный мной Светляк дал понять, что передо мной стоит оправившаяся от болезни мать Дениски.
Девушка, ничего не говоря, сняла валенки и, подойдя к моей кровати, скинула с себя тулуп.
Скинула и, оставшись стоять голой, да ещё и на босу ногу, крепко зажмурилась.
Глава 11
— Ты чего это? — озадачено протянул я, смотря на худущую — кожа да кости — фигурку.
— Спасибо вам, — едва слышно пролепетала девушка.
— На здоровье… А ты чего разделась-то? Застудишься ведь.
— Моя благодарность не знает границ, — девушка сделала неуверенный шажок вперед. — Я…
— Ааааа! — до меня наконец-то дошло, зачем она пришла ко мне ночью. — Не-не-не, подруга, я не такой.
Вскочив с постели, я подлетел к маме Дениса и, подхватив с пола тулуп, накинул его ей на плечи.
— Но Ваше благородие! — запротестовало было девушка.
— И слышать ничего не желаю, — отрезал я. — Хочешь отблагодарить — приходи в форму и помогай Денису. У меня на него большие планы. А вот это вот все брось. Я тебе не барин, а ты не крепостная.
— Ваше благородие… — пролепетала девушка, заливаясь от стыда краской. — По гроб жизни…
— Да-да, — кивнул я, — кстати, тебя же Мариной зовут?
— Да, Ваше Благородие, — кивнула девушка, — а что?
— Ты в курсе, что ты, Марина, одаренная? — огорошил я девушку. — И Дениска с Марысей тоже?
— Я догадывалась, — вздохнула Марина, — но какой с того толк…
— Пойдете учиться к Давиду Ивановичу. Сами выбирайте, по какой стезе пойти — Инженерной или Магической. А потом ко мне на завод. Вот, считай, и квиты будем.
— Ваше Благородие, — на глазах девушки выступили слезы. — Вы слишком добры. Вы…
— Ты оделась? — перебил я Марину, а после того, как она смущенно кивнула, проводил её до двери. — Сама домой доберешься или проводить?
— Доберусь… — Марина вновь залилась краской. — Спасибо вам, Ваше Благородие.
— Пожалуйста, — я аккуратно подтолкнул девушку к выходу. — Доброй ночи.
И только когда за нежданной визитёршей закрылась дверь, я смог перевести дух.
— Ну дела!
За окном горели дома Пахома и компании, а мама Дениски только что предлагала мне себя… Мда уж…
— Побрезговал, значит, — хмыкнул Виш, про которого я и вовсе позабыл. — Понимаю, худющая, как палка! Ни ухватиться, ни взяться…
— Да ну тебя, — отмахнулся я от фамильяра.
— Нет, ну а что? — Виш и не думал отступаться. — Так-то Марина очень даже ничего, симпатичная, фигура какая-никакая имеется. Даже рождение трех детей на ней не отразилось!
— Закрыли тему, — проворчал я, падая обратно в кровать.
— А вот и не угадал, — усмехнулся дракончик. — Я давно хотел спросить, Макс, ты… нормальный?
— В каком смысле? — напрягся я.
— В прямом. Мы здесь уже два месяца, а у тебя до сих пор не было самки.
— Эм-м-м, — я с удивлением покосился на фамильяра. — И что?
— Это не нормально, — авторитетно заявил Виш. — В телесной близости нет ничего предосудительного, и я искренне не понимаю, почему ты до сих пор держишь целибат. Ты что, взял обет?
— Ничего я не брал, — поморщился я. — Да и к чему этот вопрос? Ты прекрасно знаешь, что из обетов у меня только отказ от алкоголя и сигаретного дыма, да клятва про защиту детей. Собственно, поэтому я провел весь день на стройке.
